Свидетели самоизоляции - Юрий Беккер

стриптиз, что устроила Сашка. Потому что точно знал, что в тот момент Сашка хотела понравиться – мне.

И пока я вспоминал, Покемон неожиданно спросил:

– Ты совсем ничего не помнишь, да?

Заставив меня удивленно поднять брови:

– О чем?

– Как вы познакомились.

– Ты ее привел к машине, и мы познакомились, – пожал плечами я. – А что?

– Ты был пьян в соплю…

Ах, он о ночном знакомстве!

– Ну выпили, – не стал отнекиваться я.

– И когда Сандра вошла – вытаращился на нее… А потом не сводил с нее глаз.

– Что? – А вот это было неожиданно.

– Не волнуйся, ты к ней не лез, – успокоил меня Покемон. – Ты просто вытаращился на Сандру, будто чудо увидел, потом старался вести себя как обычно, но постоянно искал Сандру взглядом. И я порадовался, что не переспал с ней.

– Только ты видел?

– Андрей не обратил внимания, Боря был совсем в зюзю, а когда появились женщины, началась кутерьма, и ты отвлекся.

– Понятно. – Ничего больше я сказать не мог. – Понятно.

На этом мы закончили.

Кстати, Покемон притащился в маске, потому что Лиза велела заботиться о здоровье, то есть предохраняться от вируса всеми положенными способами, и спросил, не нужен ли мне кальян? Потому что у него совсем новый, купленный в начале самоизоляции, вместо того, который разбили то ли Акопяны, то ли гастарбайтеры, но Лиза считает кальян вредным, как и все прочие способы курения табака. Я посоветовал Покемону не торопиться раздавать имущество и сказал, что обязательно поговорю с Лизой и объясню, что нельзя так сильно давить на неплохого в целом парня. Покемон и так сошел с ума от любви, и нет нужды превращать его в забитого подкаблучника. Покемон сказал, что они попробуют разобраться без посторонней помощи, но он подумает. И предложил мне «почти новую игровую приставку, потому что Лиза сказала, что насчет кальяна она еще не знает, а этой гадости в ее доме точно не будет». Я тяжело вздохнул, Покемон посмеялся и помчался навстречу новой жизни.

Я же закрыл квартиру, извинившись перед Баффи за то, что оставляю ее одну, и поплелся к друзьям, которые всерьез обсуждали перспективы примирения Запятых. Судя по тому, что половина выставленной Андрюхой бутылки коньяка уже улетучилась, обсуждение шло бурно. Но несколько однообразно, потому что за то время, что я выпивал две первые порции, а я, поверьте, не торопился, Боря четыре раза повторил, что Леечка его убьет, и шесть раз – что он горько сожалеет, в трех случаях заплакав, и дважды проклял вредную сучку Амалию, но это уже мелочи.

Теперь вы понимаете, почему Андрюха обрадовался мне как родному?

Позиции сторон заключались в следующем: оба считали, что муж-обманщик должен пойти и покаяться, только Боря боялся за свою жизнь, а Потапов хотел спать, подталкивал Запятого к покаянию всеми возможными способами, но его словам не хватало убедительности. Не превозмогали они заложенный в Бориса инстинкт самосохранения. Я тоже находился не в лучшей форме – пребывал под впечатлением от встречи с Катериной и поступка Сашки, переживал самый лучший поцелуй в жизни, из-за чего иногда непроизвольно улыбался, и не хотел думать ни о чем другом. Я «утонул» в глубоком кресле, грел в руке бокал с коньяком и в разговоре участвовал вяло, лишь изредка вставляя замечания, за что пару раз удостоился от Андрюхи недоуменных взглядов.

На какое-то время я вообще выпал из беседы, даже выпивал машинально, потому что, очнувшись, совершенно не понял восклицания Бориса:

– Я пропал! – Тяжелый вздох. – Точно говорю: пропал.

– Не нужно было спать с Амалией, – пробубнил я, желая показать, что вовлечен в происходящее.

Запятой выразительно посмотрел на меня и с чувством произнес:

– Приятно, черт возьми, когда твои друзья так внимательно тебя не слушают, что даже засыпают.

– Я слушал тебя всю прогулку, – огрызнулся я. И уточнил: – Что я пропустил?

– Только что Борису позвонила Лея Давидовна и приказала немедленно явиться на ковер, – сообщил Потапов.

Запятой всхлипнул.

– Сменила гнев на милость?

– Рано еще.

– Решила больше не бегать по двору, а прибить на кухне?

– Скорее всего.

Запятой всхлипнул вдвое громче.

Бедолага воспринимал происходящее слишком серьезно и уже представлял себя распластавшимся в прихожей, на коврике, среди чистых туфель, грязных кроссовок и забытого пакетика с кормом для рыб. Голова разбита семейной битой, а Лея Давидовна с неизбывной печалью шепчет приехавшим полицейским: «Он сам упал». Полицейские верят, кивают головами и записывают в протокол: «Несчастный случай»…

– Может, сделаем фотку на память? – предложил я, доставая телефон.

– Пошел ты, – ответил несчастный Боря.

– Не волнуйся, – ободряюще улыбнулся Потапов. – Раз позвонила, значит, бить не будет.

– Ночью придушит?

Запятому очень хотелось услышать лживый ответ, но я решил быть искренним до конца:

– Утопит в ванной.

– Терпеть вас не могу, – произнес Боря. – Пожелайте мне удачи.

Мы снова выпили, и Запятой отправился на Голгофу. А Потапов со свойственной ему деликатностью осведомился:

– Катерина появлялась?

– Сегодня приезжала за последними вещами.

– Одна?

– Нет, – ответил я после паузы. – Меня не было дома, но я видел ее… То есть – их… Мы возвращались с прогулки, а они как раз выезжали со двора. Посмотрели друг на друга.

– Катерина привела их в твой дом? – почти равнодушно спросил Потапов. Но я знал, что равнодушием Андрюха умело маскирует злость.

– Да, привела в мой дом. – А вот моя отстраненность не была наигранной: я пережил происходящее и оставил его в прошлом.

– Ты их видел, они видели тебя… И что?

– Снова растерялся, – честно ответил я. – Не в драку же было лезть, правда? – Потапов согласно кивнул. – Я стоял как дурак, не зная, что делать, а Сашка все поняла и поцеловала меня так, что до сих пор в ушах звенит.

– У тебя? – коротко рассмеялся Андрюха.

– И у них тоже.

– Поцеловала у них на глазах?

– Так крепко, как у меня давно не было.

– Я бы на ней женился.

Эту фразу я уже сегодня слышал и потому хмыкнул в ответ:

– Ты тоже?

– А кто еще? – удивился Потапов.

– Боря. Он все видел.

– Если Борю захотят женить, его мнения спрашивать не станут.

На этот раз мы рассмеялись оба. Затем помолчали, понимая, что шуточное отступление закончилось и разговор продолжится в прежнем ключе, и Андрюха спросил:

– С Катериной – все?

– Она оставила ключи в прихожей.

– А если она вернется? Если будет умолять о прощении?

– Она не будет.

– А вдруг?

Он знал, что мне до сих пор больно. Знал, что, окажись я в прошлом, в начале этой поганой самоизоляции, я бы наверняка сыграл иначе, не повел бы себя как мямля…

Или повел бы?

Потапов не