Республика Дракон - Ребекка Куанг

И это доставило Рин своего рода удовольствие. Приятно видеть Цзиньчжу униженным, когда с ним обращаются с тем же презрением, с каким он всегда вел себя с ней.

– Я выразился ясно? – спросил Таркет.

Цзиньчжа устремил на него хмурый взгляд.

Таркет вздернул голову.

– Да или нет?

На лице Цзиньчжи было написано желание его прикончить.

– Да.

Напряжение не спадало еще несколько дней. Миссионеров повсюду сопровождали гесперианские солдаты, а никанцы держались от них подальше. Но пока не грозила опасность, солдаты Таркета не стреляли.

Таркет продолжал наблюдать за успехами Цзиньчжи. Время от времени Рин замечала его на палубе, он с презрительным видом делал пометки в маленькой тетради, глядя на маневры флота по реке. Интересно, что он думает о никанцах? Об их неотзывчивых богах, примитивном оружии и кровавой, отчаянной войне?

Через два месяца после начала похода они наконец-то доплыли до провинции Крыса. Здесь череда побед прервалась.

Вторая дивизия из провинции Крыса была разведывательным подразделением ополчения, ее офицеры были лучшими шпионами из всех двенадцати провинций. У них также имелось в запасе несколько месяцев, чтобы выработать лучшую стратегию обороны, чем у провинций Заяц и Овца.

Войска Республики обнаружили почти покинутые деревни, опустошенные амбары и сожженные поля. Наместник провинции Крыса либо собрал все население в крупных городах выше по течению, либо отослал в другие провинции. На заросших травой дорогах валялась одежда, мебель и детские игрушки. А все, что не смогли унести, разрушили. Одна деревня за другой оказывалась сожженной, осталось только гнилое зерно да разлагающиеся туши убитых животных.

Наместник провинции не потрудился устроить рубеж обороны на границе. Просто отступил к Барайе, укрепленной столице провинции. Он хотел заморить флот голодом. А у Барайи было больше шансов отразить атаку, чем у Сяшана – ворота крепче, население лучше подготовлено, а сам город стоял в миле от реки, что сводило на нет возможности «Воробья» и «Синицы».

– Нужно остановиться и повернуть назад. – Катай нервно расхаживал взад-вперед по каюте. – Переждать зиму. Иначе мы умрем с голода.

Цзиньчжа стал чрезвычайно раздражительным, все меньше прислушивался к советникам и решительно настаивал, что нужно наступать.

– Он хочет добраться до Барайи? – спросила Рин.

– Он хочет прорываться на север как можно быстрее. – Катай нервно дернул себя за волосы. – Хуже не придумаешь. Но он меня не послушает.

– А кого послушает?

– Того из командования, кто с ним согласен. В особенности Молкоя. Он из старой гвардии. Я говорил Вайшре, что это плохая идея, но кто будет меня слушать? Нэчжа на моей стороне, но Цзиньчжа, конечно же, не послушает младшего брата, это ведь означает потерять лицо. Отбросить все прежние победы. Весьма вероятно, что на севере мы передо́хнем с голода. Вот в чем ужас.

Но Цзиньчжа объявил, что голод им не грозит. Они возьмут провинцию Крыса. Снесут ворота Барайи и получат необходимые припасы, чтобы продержаться всю зиму.

Отдавать приказы легко. Труднее их выполнить, в особенности когда они достигли порогов на Муруе, и Цзьньчже пришлось приказать тащить корабли волоком по суше. До сих пор затопленная пойма позволяла кораблям без труда пересекать низменности. А теперь не оставалось ничего иного, кроме как высадиться и тянуть корабли на бревнах до следующей достаточно широкой протоки.

Весь день они тянули за канаты, только чтобы затащить массивные корабли-башни на сушу, еще больше времени потребовалось, чтобы свалить деревья и перекатить их по неровной местности. Одна неделя непосильной, отупляющей работы сменилась другой. Но у такого занятия была и хорошая сторона – Рин так выматывалась, что скучать было некогда.

Вахты в карауле были менее вдохновляющими. Однако давали возможность сбежать от грохота перекатывающихся по бревнам кораблей и разведать местность. Вокруг стояли густые леса, и Цзиньчжа ежедневно посылал отряды, чтобы узнать, не приближается ли ополчение.

Рин совсем уже расслабилась, пока полуденный караул не сообщил, что засек разведчиков ополчения.

– И вы дали им уйти? – возмутился Цзиньчжа. – Ну что за идиоты!

Патруль был с «Грифа», и Нэчжа тут же вступился за своих людей:

– Не имело смысла ввязываться в схватку. У врагов было численное преимущество.

– Зато на стороне наших людей – внезапность, – огрызнулся Цзиньчжа. – А теперь ополчению известно, где мы. Пошли своих людей обратно. Никто не ляжет спать, пока я не получу доказательство, что все лазутчики убиты.

Нэчжа склонил голову.

– Конечно.

– И возьми с собой людей Салхи. Твоим явно нельзя доверить такую задачу.

На следующий день сводный отряд Салхи и Нэчжи вернулся на «Зимородок» с несколькими головами и формой ополчения.

Это умиротворило Цзиньчжу, но уже не играло роли. Сначала ополчение стало посылать все больше разведчиков. А потом началась и массированная атака. Солдаты ополчения скрывались в горах. Они не бросились в открытое наступление, но постоянно осыпали республиканцев градом стрел, убивая зазевавшихся бойцов.

Подобные рассеянные, непредсказуемые атаки плохо сказались на боевом духе. Лагерь охватила паника, и Рин понимала почему. На суше республиканцы чувствовали себя неуклюжими. Они привыкли сражаться с кораблей. На воде они вели себя уверенней, имея быстрый путь к отступлению.

Теперь путей к отступлению больше не было.

Когда они наконец-то вернулись к реке, повалил снег. Сначала он падал крупными, ленивыми хлопьями. Но через несколько часов превратился в завывающую метель с жестоким ветром, так что и на пять шагов впереди ничего не разглядеть. Цзиньчже пришлось пришвартоваться у излучины, а солдаты засели в каютах, пережидая бурю.

– Снег всегда меня завораживал. – Рин рисовала фигуры на запотевшем иллюминаторе и всматривалась в бесконечный и гипнотический буран снаружи. – Любая зима начинается неожиданно. Мне каждый раз не верится, что это происходит наяву.

– На юге не бывает снега? – спросил Катай.

– Не бывает. В Тикани становится так сухо, что от улыбки губы трескаются до крови, но совсем не холодно, и снега нет. До того как приехать на север, я только слышала рассказы о снеге. Мне он казался таким прекрасным. Как веснушки мороза.

– А каким тебе показался снег в Синегарде?

Ответ Рин утонул в завывании ветра. Она закрыла иллюминатор.

– Отвратительным.

Метель ослабела только к утру. Лес преобразился, словно какой-то великан макнул деревья в белую краску.

Цзиньчжа объявил, что флот простоит на якоре еще один день новогодних праздников. Повсюду в империи Новый год будут отмечать целую неделю – пиршествами с двенадцатью переменами блюд, фейерверками и бесконечными парадами. Но на войне и один день – это слишком долго.