Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941–1945 - Сергей Михеенков

Бои на внешнем кольце окружения под Будапештом закончились 15–16 февраля 1945 года. Правда, к нам, на внешнее кольцо, иногда выходили прорвавшиеся группы числом до полка. Их окружали и, если они не сдавались, добивали из орудий и минометов.

После боев под Будапештом по неизвестным нам причинам из полка выбыл капитан Утешев. Случай редкий, когда комбат убывал в другой полк или еще куда-то. Мы так и не узнали, куда выбыл Утешев. На его место прибыл майор Бойцов.

Полк покинул свои окопы в районе города Бичке и переместился западнее села Ловашберень с задачей: сдерживать натиск немецких войск на внешнем кольце окружения.

В отдельные дни батальон потихоньку пополнялся. Но в основном за счет возвращающихся из госпиталей. Количество солдат во взводах доходило до 25 человек, а в стрелковых ротах – до 75.

Командир 8-го гвардейского стрелкового полка перед строем рот первого стрелкового батальона представил нового командира батальона майора Бойцова.

Первое впечатление у нас от нового комбата сложилось хорошее.

Роты занимались боевой подготовкой, солдаты приводили себя в порядок.

Дня через два майор Бойцов вызвал меня в штаб.

Когда я вошел, он сидел за столом, заваленным бумагами. На гимнастерке два ордена: Красного Знамени и Красной Звезды. Он внимательно выслушал мой рапорт. Спросил, как укомплектован взвод. Я доложил, что в автоматном взводе по списку 23 человека, на вооружении три ручных пулемета и двадцать автоматов. Затем спросил: способен ли взвод вести борьбу с немецкими танками? Я ответил, что с танками в непосредственной близости бой вести пока не приходилось. Но в каждом отделении имеется два танкоистребителя, и у них в вещмешках всегда лежит по две противотанковых гранаты. РПГ-43 имеются также у каждого сержанта и у меня. Одну запасную всегда носит мой связной.

– Не боятся гранат ваши автоматчики?

– Нет, не боятся, – ответил я. – Опыт применения уже есть.

И я рассказал об уличных боях. Там часто приходилось применять именно противотанковые гранаты, так как мощность противопехотных была слабоватой.

– Вот что, лейтенант Ткаченко, – сказал комбат, – поручаю вам провести в вашей роте практические занятия по метанию РПГ-43. Два приема: под гусеницу танка и на моторную часть. Времени на занятия я вам отвожу два дня. Если учесть, что некоторые солдаты ни разу не держали в руках противотанковую гранату и надеялись, что никогда ее держать не придется, то времени мало.

На следующий день после завтрака я собрал всех сержантов и танкоистребителей. Их оказалось 18 человек.

В селе, где мы стояли, немцы, отступая, бросили 105-мм штурмовое самоходное орудие. Оно стояло прямо на дороге в переулке с открытыми люками. Оставленные немцами блиндажи, дома, технику нужно было всегда проверять на предмет минирования. Если у них было время, перед уходом они всегда все минировали. Самоходка, видимо, горела. На моторной части было много копоти. Хотя пробоин я не обнаружил. Мин и растяжек тоже.

Выстроил танкоистребителей возле самоходки. Потом мы ее осмотрели. Отрыли два окопа. Один в 15 метрах спереди. Другой на таком же расстоянии позади моторной части. Первое метание произвел сам. Спрыгнул в окоп, зарядил РПГ-43 и метнул в правую гусеницу. Граната ударного действия. Я секунду проследил за ее траекторией и пригнулся за бруствер. Мои курсанты тем временем были отведены на безопасное расстояние и наблюдали за моими действиями из укрытия. Раздался сильный взрыв. Мы подошли, начали осматривать результаты попадания гранаты в гусеницу. На одном из звеньев гусеницы, во всю его длину, виднелась трещина.

– Вот и результат! – сказал я своим танкоистребителям. – При движении самоходки или танка поврежденная взрывом гусеница тут же разорвется от напряжения.

Потом перешли в другой окоп. Но на моторную часть гранату я бросать не стал. Загорится топливо. А рядом стояли сараи. Наделаем пожара. Поэтому гранату я намеренно перекинул на некоторое расстояние дальше. И она разорвалась на кожухе пушки.

– Вот так и бросайте. Если танк будет двигаться, цельтесь в кожух или в башню. Как раз попадете на моторную часть.

Пошли осматривать результаты взрыва гранаты. Кожух, толщина которого составляла полтора-два сантиметра брони, имел пробоину в диаметре около двух сантиметров с радиальными трещинами. Объяснил, что этого вполне достаточно, что толщина бронирования моторной части не превышает двух сантиметров. Такой взрыв на кожухе пушки никого не оставит в живых в самоходке. Практический показ метания гранаты РПГ-43 убедил солдат, что гранатой вполне можно вывести из строя, а потом и полностью уничтожить танк врага.

Затем мы отработали приемы метания гранаты по дотам и амбразурам. В время показа я неудачно залег, меня взрывной волной подбросило вверх, при этом несколько мелких осколков пробили шинель и сапог. Царапины на теле пришлось перевязывать санинструктору.

Солдатам метать противотанковую гранату не пришлось. Их было мало в наличии. Берегли для боя.

На второй день я выстроил всю роту. Тема занятий: метание ручной гранаты наступательного действия РГ-42. Спросил, показывая снаряженную для броска гранату:

– Кто никогда не метал гранату РГ-42, поднять руки!

Меня удивило то, что примерно половина моих автоматчиков подняли руки. Вот так! А я ходил с ним в бой и был вполне уверен в том, что все они умеют обращаться с этой простейшей гранатой. Перед боем раздавал «карманную артиллерию». После боя проверял наличие. Почти все гранаты всегда были израсходованы. Взрывы во время боя гремели по всему взводу. Когда сближались с противником, это, конечно, могли рваться и немецкие гранаты. Но я уже хорошо различал их по звуку и безошибочно мог определить, когда взрываются свои, а когда чужие. Конечно, многие автоматчики могли передавать свои гранаты товарищам, которые шли рядом и умели бросать гранаты. Потому что за оставленную в окопе гранату я или командир роты могли строго наказать. Такие проверки проводились почти после каждого боя. Если, к примеру, я вдруг замечал, что какое-то отделение слабо применяло в бою «карманную артиллерию», проводил проверку. Опрашивал сержантов и солдат, осматривал окопы и маршрут движения солдата в бою. И если там находил брошенную гранату или потерянные части ее, то следовало наказание. Мои солдаты это знали. Брошенных гранат я не находил. В бою гранаты гремели по всему фронту, занимаемому моим взводом. Значит, бросали те, кто умел.

Не умеющих бросать гранату РГ-42 оказалось почти половина личного состава роты. Шел уже 1945 год. Мы прижали противника на последних его позициях. А у нас половина подразделений ни разу не бросали гранат!

Начал показывать перед строем правила снаряжения гранаты и подготовки ее к броску. Вставил запал в кожух. Затем ввинтил трубку. Показал и объяснил, что перед броском, держа гранату в правой руке, рычаг запала необходимо плотно прижать к корпусу, затем расшплинтовать кольцо, выдернуть его и бросить в цель. Разлет осколков РГ-42 не превышал 25 метров, а убойная сила сохранялась на расстоянии 5 метров.