Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941–1945 - Сергей Михеенков

Когда танкисты расправлялись с остатками немецкой пехоты, из-за железнодорожной будки выехала наша полуторка и на предельной скорости понеслась в сторону наших атакующих танков. Зачем она туда поехала, неизвестно. Возможно, понадобились какие-нибудь запчасти для двух «тридцатьчетверок», которые неподвижно стояли среди разрушенных немецких окопов с открытыми люками. Все это время немецкая артиллерия молчала. Видимо, противотанковых орудий на этом участке у них не было. А из минометов стрелять они опасались, чтобы не поразить свою пехоту. Но полуторку они засекли сразу и дали залп из реактивных минометов. Мгновенно машина, мчавшаяся по шоссе, исчезла в разрывах и клубах дыма. Но вскоре снова вынырнула из разрывов и на прежней скорости продолжала движение по шоссе.

Постепенно бои в городе сместились к западным окраинам.

Секешфехервар был взят 22 марта 1945 года. На Балатоне шли бои. Но теперь, после потери Секешфехервара, немцы начали отходить и занимать новые позиции, теперь уже на линии австро-венгерской границы, по реке Раба.

Мы шли по только что отбитому у немцев Секешфехервару ночью. Полк перебрасывали вперед. Когда проходили мимо старинного кладбища, я обратил внимание на то, что многие надгробные памятники были разрушены, а склепы вскрыты. То ли грабили и увозили, то ли здесь проходила их линия обороны и склепы использовались как блиндажи.

За городом на рассвете нас встретил голый пейзаж. Сплошной пустырь, засыпанный галькой и гравием. Ни одного дерева.

Теперь наш маршрут пролегал на город Мор, на винную столицу Венгрии. Мы передвигались на правый фланг по фронту нашей 46-й армии. Маршем прошли Мор и повернули на запад.

23 марта днем нас догнали наши полевые кухни. Мы остановились на привал. Подзаправились горячей кашей, отдохнули. И во второй половине дня поступил приказ: перейти в наступление.

Мы развернули роты и цепями пошли вперед. Иногда локтевой связи между батальонами не было. На западе Венгрии села крупные, и все они отдалены друг от друга на 10–12 километров. Батальоны получали приказ войти то в одно село, то в другое. Все пространство мы прочесать не могли.

В каждом селе католический костел.

До вечера мы миновали два крупных населенных пункта и стали входить в третий. Впереди был виден шпиль костела.

Я вел свой автоматный взвод. Старший лейтенант Кокарев к тому времени уже вернулся в строй. Мы рассредоточились на огородах и в садах на трех усадьбах. Солдаты и сержанты, радуясь остановке, стали приводить себя в порядок. Кто умывался, кто перебирал свой вещевой мешок. Имущество свое и оружие расположили в канавах на задах огородов.

Я вошел в средний дом, чтобы попросить воды умыться. Хозяева, венгр и венгерка, оказались дома. Я жестами стал объяснять им, что мне нужно: несколько раз провел ладонями по лицу и шее. Рядом со мной стоял мой связной Петр Маркович Мельниченко. Он набрал воды в котелок, вышел во двор и стал умываться. А мне хозяйка вынесла эмалированный таз и налила в него воды. Она, конечно, сразу поняла, что я офицер. Стала за мной ухаживать. Умылся. Стал вытирать лицо полотенцем. И в это время послышался вой авиационных моторов.

– Воздух! – закричал кто-то из солдат.

– Да это наши! – успокоили его другие.

Но на село налетели немецкие штурмовики «Фокке-Вульф». В последнее время немцы эти тяжелые истребители чаще использовали как штурмовики. Над домом, где мы остановились, послышался свист сброшенных бомб. Я стоял на пороге и наблюдал, как бомбы пролетали над домом. Их сносило в сторону. Тому, кто на фронте не первый день, понятно, что эти бомбы нам не страшны, они взорвутся где-то неподалеку, но все же не рядом. Я быстро натянул на голое тело гимнастерку. В это время раздались взрывы. Целая серия. Из дому выскочила венгерка, схватила меня за руку, стала что-то кричать. В глазах и интонациях ее голоса было потрясение, ужас. Она прижалась ко мне, обхватила руками, и я чувствовал, как она вся дрожит. Рядом стоял мой вестовой.

Конечно, появление немецких штурмовиков под вечер, в конце нашего марша, было неожиданностью. Днем мы не видели ни одного немецкого самолета даже на горизонте. Самолеты появились тогда, когда в село втянулся обоз, весь наш батальонный конный транспорт с кухнями и необходимым запасом боепитания. В селе стоял католический собор. Возле него не разорвалось ни одной бомбы. Атаковали тем не менее именно центр села. Многие дома венгров оказались разрушенными прямыми попаданиями, многие сгорели.

Под бомбы «Фокке-Вульфов» попал командир пулеметной роты капитан Прохоров. Когда самолеты начали заходить в первую атаку, он вскочил на своего коня и начал спешно разгонять транспорт по проулкам. Ездовые, к счастью, еще не успели распрячь лошадей. Одна из бомб разорвалась неподалеку от него. Осколок попал в ногу, раздробил кость. Вот не помню, миновали осколки его коня или тоже изувечили. Конь у него был хороший. Солдаты сняли его с седла. Прибежали санитары. Тут санитарам много было работы. Перевязкой и оказанием первой медицинской помощи занимались не только они, но и те из солдат, кто хоть немного разбирался в этом. Перевязывали и своих раненых, и венгров. Сильно пострадал и конный транспорт. Было ранено две или три лошади, которых пришлось тут же добить.

Немецкие штурмовики улетели, и хозяйка отпустила меня. Вышел из дому хозяин и наблюдал за хозяйкой. Потом подошел ко мне, положил руку на мое плечо и что-то тихо сказал по-венгерски. Я оделся. Мы с Петром Марковичем пошли осматривать взвод. Никто из наших не пострадал. Бомбы разорвались через два дома от нас. Одна угодила в хлев, где стояла корова. Животное погибло.

Недолго мы там простояли. Вечером приказ: первый стрелковый батальон выдвинуть вперед. Уходя, я через переводчика, солдата-молдаванина, спросил хозяйку в присутствии хозяина (он теперь от нее не отходил): почему во время налета немецких самолетов она бросилась ко мне? Мой переводчик медленно, с трудом подбирал знакомые слова. С румынами он беседовал свободно, а тут все-таки другой язык. Она ответила, смущенно улыбаясь, что, когда из окон полетели стекла, она сильно испугалась. Вот и все. Мы попрощались. Уже на улице она указала на выбитые стекла домов. Действительно, почти нигде не осталось целого окна, все чернели пустотой.

На костеле нашли брошенный радиопередатчик. Координаты передали оттуда. Корректировщик исчез.

25 марта наш первый стрелковый батальон после ночного марша остановился на берегу одного из каналов реки Раба. Уже встало солнце и хорошо припекало, когда я расположил свой автоматный взвод на откосах дамбы. Укрыться особо негде. Кругом ровный откос, поросший редким кустарником. Надо окапываться. Солдаты попадали на землю. Многие мгновенно уснули. Смотрю, прибыла кухня. И я подумал: ладно, пусть полежат, позавтракаем и тогда начнем окапываться. Но тут прибежал связной: срочно вызывает командир роты. Старший лейтенант Кокарев отдает такой приказ: вне очереди накормить взвод горячей пищей и пешим порядком отбыть в расположение штаба полка, который находится в 6 километрах от канала. Мы направлялись для несения службы по охране штаба полка.