Я не хочу остаться один - Дарья Аверад

– Да, ты не знаешь его? – недоумённо вопросил Такимура.

– Знаю, конечно. Но я тут мало с кем общаюсь.

– Ты не общаешься, или с тобой не общаются? – приулыбнулся Аято, видя, как парнишка нахмурил брови.

– Я просто всех их круче, вот и избегают, – уверенно возразил мальчишка, начиная вводить пароль на кодовом замке.

Пропищав в знак верно введённого порядка чисел, дверь открылась, выпуская Аято на улицу. Хидэки же вышел следом за ним, сразу накидывая на свою голову большой капюшон, скрывающий половину лица. Такимура поражённо усмехнулся с последних сказанных слов парнишки и, гордо сложив руки на груди, заявил:

– Крутые не превозносят себя до небес.

Сжав челюсть, Хидэки поднял на Аято испепеляющий взгляд и ответил:

– Я не превозносил. Но если сравнивать себя с остальными, то здесь я самый достойный.

– И откуда в тебе столько уверенности?

– Не твоё дело, – грубо огрызнулся паренёк, опуская голову вниз. – Мне пора идти, так что бывай, – не поднимая лица на Такимуру, Хидэки быстро ушёл в сторону парка, спустя две минуты полностью скрывшись из вида.

***

Этим вечером в огромной квартире звучал Моцарт. Коридоры Danaus вдохновили блондина, напоминая ему об этой прекрасной музыке. Аято забвенно сидел за чёрным, как смоль, фортепиано, перебирая пальцами по многочисленным клавишам инструмента. В гостиной витал аромат кофе. Видимо, Кен выпил не одну чашку напитка. Аято улыбался, наслаждаясь сегодняшней атмосферой, которая навевала душевное умиротворение. Когда блондин вернулся домой, то его, как всегда, встретила тёплая улыбка младшего. Но в отличие от многих других вечеров, парни не стали обсуждать друг с другом произошедшие за день события. Так совпало, что сегодня оба пожелали об этом умолчать. Они лишь попытались расслабиться, вновь почувствовать себя самыми обыкновенными подростками с самой обыкновенной жизнью. Удивительно, но оказалось, что именно этого им так не хватает.

Продолжая играть на фортепиано, Аято ощутил, как запах кофе постепенно сменяется чем-то другим. Свежая хвоя ударила в ноздри, аромат был настолько приятен, что смог с лёгкостью оторвать мысли от музыки.

Внезапно, Такимура почувствовал размеренное дыхание за своей спиной, а затем то, как крепкие руки обвили его тонкую талию. Мягкие губы коснулись блондина за ухом, вызывая приятные мурашки по коже.

– Ты уже вышел из душа? Я думал, что прошло всего несколько минут, – удивился Аято, поднимаясь из-за инструмента.

– А ты вновь не замечаешь времени за своей игрой, – закатывает глаза вверх Судзуки, одним рывком притягивая старшего к себе.

Такимура ухмыляется, опуская свои ладони на бёдра шатена и терпко целуя его пухлые губы. Парни нежатся в объятьях друг друга несколько долгих минут. И вдруг Аято сильно сжимает запястье младшего, прижимая того к стене. Кен довольно улыбается, показывая свои небольшие клыки. Такимура занимает ведущую позицию, пока внутри него разливается уверенность. А шатен и не против. Ему до одури нравится такой властный Аято, почти также сильно, как хрупкая и нежная сторона его личности.

Одними лишь взглядами парни понимают, что сегодня уснуть пораньше им не удастся. Они живут, дышат друг другом. Эта ночь полна страсти, пылкости и огня. Никогда в жизни Кен с Аято не чувствовали себя настолько близко друг другу, как в такие моменты. И близко не только телами, это лишь одна немаловажная часть, но, в первую очередь, близко внутренне: мыслями, ощущениями, желаниями, душами. В комнате витали самые различные запахи, они и сладкие и свежие и терпкие. Ароматы будоражили, делая ощущения ярче, а стоны громче. Эту долгую ночь парни посвятили своей любви.

С того дня время пошло своим чередом. Аято успешно выполнил первый заказ. Было немного страшно, так что руки невольно подрагивали, выдавая неопытность парня. Но Такимура справился с беспокойством и заслуженно получил свои первые деньги. Все подработки в кафе блондин решил бросить. Во-первых, в них больше не было нужды. А во-вторых, у него теперь попросту не хватало времени на бесполезную трату сил. С каждым днём заказов поступало всё больше и больше. Казалось, словно вся Япония принимает наркотики. Но Аято работал один, изредка он виделся с Киоши-саном, чтобы обсудить рабочие вопросы. Не более. С остальными членами Danaus парень вообще практически не встречался. Лишь мельком и то по чистой случайности. Это очень сильно напрягало и даже удивляло Такимуру. Danaus представлялся ему чем-то огромным и внушительным, но при всём этом знаком он был лишь с немногими участниками группировки, словно в ней находилось не более десяти человек.

Прошло пару месяцев, и Аято уже прекрасно влился в новый рабочий график. Он неплохо поднатаскал свои знания в наркоторговле, запомнил многие сведения о различных веществах, хотя заказы зачастую были однотипными. Марихуана, героин, крэк, метадон и ЛСД. Каждый день Такимура слышал эти названия. Парень настолько приспособился к наркобизнесу, что даже научился по внешности человека определять, что тот принимает. И всё-таки иногда, в вечера после выполнения всех заказов, Аято думал над тем, что занимается, действительно, паршивым делом. Но каждый раз, получая деньги, блондин напоминал себе о том, ради чего он это делает. А если точнее, то ради кого.

С Кеном, к слову говоря, отношения ничуть не поменялись. Наоборот, за всё это время парни сблизились. Хотя казалось, куда уж более. Но они стали ближе не в том смысле, что их чувства увеличились. Скорее парни просто начали взрослеть, становиться мужчинами не только внешне, но и внутренне. Приспособившись к взрослому миру, они воспитали в себе такие качества, как ответственность, методичность, амбициозность, душевная грамотность. Парни стали лучше контролировать свои эмоции в различных стрессовых ситуациях. На смену подростковому максимализму пришёл взрослый рационализм. И если на Аято эти изменения особо не отразились (Парню всегда было свойственно не выказывать свои эмоции на людях), то Кен во многом возмужал, стал крепким и уверенным, но вместе с этим всё таким же обаятельным и добродушным парнем.

Сейчас Судзуки оставалось пару недель до сдачи экзамена. Решалась его дальнейшая судьба, и парень работал, не покладая рук. Когда сидеть за столом становилось невыносимо, до боли в спине и ряби в глазах, Кен выходил ненадолго на улицу. Если Аято в эти моменты был дома, то он обязательно составлял компанию младшему. Парни просто гуляли по вечернему городу, наслаждаясь каждой минутой, проведённой на свежем воздухе. Среди аккуратно усаженных деревьев в парке, корочки снега на асфальте, затуманенного неба Аято слышал искусную музыку. И каждый раз в его голове были новые, неповторимые мелодии. А вот Кен несколько иначе воспринимал окружающий мир. Он общался с ним, понимал каждое дуновение ветра, каждую каплю дождя, звонко бьющуюся о землю. Шатен всегда любил жизнь. А полюбившись однажды, это чувство уже никогда не исчезнет. Да, оно может пропасть на долгое и даже очень долгое время, но стоит твоим глазам увидеть всю красоту и волшебство необъятного неба и мира под ним, свет сам прорвётся сквозь душевную боль. Именно с такими мыслями чаще всего и проходили немногословные прогулки парней.