Я не хочу остаться один - Дарья Аверад

Сообщение, которое он прочёл, прислал Кен. В нём было сказано:

«Я знаю, что ты сейчас занят. Но как освободишься, постарайся быстрее прийти домой. Пожалуйста. Как можно скорее».

Не прошло и пятнадцати минут, как Аято забежал в подъезд. Предчувствие подсказывало парню, что что-то случилось. В безумной спешке блондин запрыгнул в кабину лифта, со всей силой давя на цифру 25. Стоять и ждать, пока он приедет на нужный этаж, было невыносимо. Аято кусал губы от желания добежать наверх по лестнице. И в этот момент он на все сто процентов был уверен, что смог бы добежать быстрее, чем лифт. Через полторы минуты, двери кабины раскрылись, и Такимура сразу же рванул в конец ярко освещённого коридора. Умело расправившись с дверным замком, Аято перешагнул через порог, тут же замирая на месте.

Кен стоял у стены и растерянным взглядом встречал старшего. Такимура закрыл за собой дверь и подошёл к шатену. Беря его вспотевшие ладони в свои, Аято одними глазами спросил, что происходит. В ответ Кен нервно сглотнул и, опустив голову вниз, ответил:

– Отец звонил мне…, – одна фраза, и сердце блондина упало в пятки. – Мама сильно заболела.

Аято вздохнул с неким облегчением. Нет. Он не считал эту новость хорошей, более того, Такимура обеспокоился за состояние Асами. Но в мыслях парень уже представил более ужасную причину звонка господина Судзуки. Всё-таки Соичиро никогда бы не позвонил Кену просто так.

– А что случилось? – полушёпотом спросил Аято, продолжая крепко сжимать в своих руках ладони младшего. – Это очень серьёзно?

– Я не знаю, – с сильнейшим сожалением ответил парень. – Надеюсь, что нет. Отец сказал, что у неё небольшие проблемы с сердцем, и вот уже неделю маму одолевают головокружение и сильная слабость. Врачи выписали лекарства, но пока что они не помогают, – на последнем слове голос Кена заметно притих. – И, кажется, у неё подозрения на аритмию.

Аято, не зная, что сказать, взял лицо младшего в свои ладони, большим пальцем поглаживая нежную кожу возле краешка губ.

– Не волнуйся так сильно. Я уверен, что с ней всё будет в порядке, – попытался успокоить Кена он, хоть и сам в этот момент не мог найти себе места от услышанного. – Аритмия – это не приговор, ты ведь знаешь это, даже больше меня.

– Да…, – печально протянул шатен. – Но есть кое-что, из-за чего я не могу просто взять и успокоиться, – подрагивающим голосом сказал он.

Аято лишь молчаливым взглядом наблюдал за изменениями в мимике парня. Такимура знал, что сейчас не нужно вставлять свои слова. Кен не ожидает от него ответа в это мгновение. Он собирается с мыслями, чтобы продолжить говорить.

– Если бы мы не ушли из дома в тот вечер, то мама бы не изводила себя беспокойствами каждый день, – на одном дыхании прошептал Судзуки. – Это ведь из-за меня состояние её сердца ухудшилось.

Такимура было хотел возразить, но Кен опередил парня, заявляя:

– Нет, не спорь, ты же знаешь, что это так. Мама скучает по нас, и она очень переживает. Это, действительно, выбивает её из колеи.

– И что же нам делать, Кен? – тихо спросил Аято, выжидающе смотря на младшего.

– Я бы хотел встретиться с мамой. Точнее хочу. Безумно. Но отец запретил нам связываться с ней. Он сказал, что она переживёт и смирится с мыслью о том, что мы больше не часть её жизни. Но разве матери могут смириться с чем-то подобным? – поднял свои глубокие глаза шатен.

Такимура опечаленно помотал головой.

– Неудивительно, что твой отец не желает нашей встречи. Но тогда почему он вообще решил позвонить тебе? Чтобы сказать о случившемся? – непонимающе свёл брови к переносице Аято.

– Очевидно, что ему нужен был повод, – горько усмехнулся Кен.

– Для чего? Чтобы мы захотели вернуться?

– Чтобы захотел вернуться я, – полушёпотом ответил Судзуки, неловко смотря в глаза напротив. – Один. Без тебя, понимаешь?

– Понимаю…

– Он пытался манипулировать мной. Отец знал, что я захочу встретиться с мамой, успокоить её, пообещать о том, что больше никогда не буду любить мужчин. Но я не могу. И от этого моё сердце разрывается от противоречий. Я, действительно, хочу, чтобы маме стало лучше. Мне нужно увидеть её.

– И увидишь, – внезапно перебивает младшего блондин, заставляя Кена перевести на него непонимающий взгляд. – Я думаю, что рано или поздно мы всё равно пересечёмся с ними. По крайней мере, ты. Но сейчас давай просто не будем делать поспешных решений. Я не уверен, что они приведут к чему-то хорошему.

– А как же болезнь мамы? Вдруг ей станет совсем плохо? – с не скрытым волнением в голосе спросил Судзуки.

– Всё будет в порядке, – как можно ласковее ответил Аято. – Она чувствует твою любовь и поддержку даже на расстоянии.

– Разве это возможно? – поднял Кен свои покрасневшие от усталости и слёз, но полные искренней доброты глаза.

– Несомненно, – сказал Такимура, видя заискрившуюся надежду во взгляде напротив.

Кротко улыбнувшись, младший прижался к Аято, скрывая своё лицо в тёплой куртке блондина. Кен впервые за день почувствовал себя так спокойно и защищённо. Такимура же просто был счастлив, ведь шатен, действительно, обладал необъяснимой способностью залечивать раны своей улыбкой. А когда уголки губ поднимаются после сильнейшей грусти, то цена этой улыбки возрастает в сотни, нет, тысячи раз.

Обсудив эту проблему ещё немного за ужином, парни сошлись во мнении, что они пока не станут никак реагировать на попытки господина Судзуки вернуть Кена домой. Младший будет периодически интересоваться здоровьем матери, но не более. Решив поступить таким образом, ребята со спокойной душой легли в постель. Правда, Кена всё ещё одолевали противоречивые чувства, словно он должен чем-то помочь. Аято, ощущая легкое напряжение шатена, попытался отвлечь его поцелуями и разговорами ни о чём. Это помогло. И спустя полчаса, оба уже сладко посапывали, прижавшись друг к другу в нежных объятьях.

Но прошло часа три, и Аято начал слабо ворочаться во сне и кряхтеть. С его лица градом стекал пот, а сердце стучало, как бешенное, и вот-вот готово было вырваться из груди.

“Широкое пространство вокруг. Тело невесомо держится в воздухе, словно не имеет никакого веса. На коже проступили мурашки от лёгкого ветерка, пронизывающего парня под тонкой одеждой. Он окружён облаками, они мягкие и пушистые. Небо лазурное, похоже на морскую гладь. Повсюду стоит тишина. Даже собственное дыхание кажется отдалённым. Тело расслабленно и не способно пошевелиться. Совершать малейшие движения не хочется совершенно.

Внезапно, до ушей доносится тихая мелодия. Она колко отдаёт в груди знакомыми мотивами. С каждой минутой музыка увеличивает свой темп и громкость. Вместе с ней в сердце зарождается паника. Облака постепенно рассеиваются, оставляя лишь голубой небосвод. Но и он постепенно приобретает лиловый окрас. Всё идёт к закату. Мелодия становится громче и громче, она кричит, изнывает от желания что-то сказать. Кажется, словно музыка пытается предупредить о чём-то. И вдруг её звуки перебивает совершенно иной шум. Оглушающий гул приближающегося самолёта доносится с невероятной мощностью. Звуки двигателей заставляют испуганно сжаться. Парень пытается сдвинуться в сторону, но тело не может и шелохнуться. Он прикован к этому месту, и с каждым вздохом спина ощущает на себе близость железной птицы, дракона. Остаётся лишь ждать.