О чем молчит соловей. Филологические новеллы о русской культуре от Петра Великого до кобылы Буденного - Илья Юрьевич Виницкий

There was an old woman

Lived under a hill;

And if she’s not gone,

She lives there still.20

Как видите, в народном тексте нет ни ведьмы, ни кошки, ни грозного кота, ни мышей, которых он мог (муж. род) съесть. Это все фабрикация, причем скорее злоумышленная (злоумужленная?). Не повторяют ли подсознательно переводчики жестокую средневековую практику охоты на кошек, имитировавшую, как показал американский историк Роберт Дарнтон в «Великой казни серой кошки», охоту на ведьм, а затем гризеток и аристократок?

Вообще мы полагаем, что игры с грамматическим родом и репрезентацией пола в литературных и особенно переводческих практиках опасны и недопустимы без согласия и выбора задействованных лиц или их авторов. (Пользуясь случаем, отметим, что этот постулат мы распространяем и на деятельность Нины Дарузес и Корнея Чуковского, произвольно и, возможно, намеренно изменивших пол киплинговских кошачьих – леопарда Багира и кота, который гулял сам по себе, пока не стал кошкой в русской версии английской сказки.)

Так как больше из нашего рассказа ничего выжать нельзя, закончим его подходящей цитатой из монолога бросающей вызов патриархату и за это оклеветанной леди Макбет в пятой сцене первого акта трагедии, переадресовав ее (цитату) зловратным переводчикам и нашей каверзной братии-интерпретаторам:

Come you spirits,

That tend on mortal thoughts, unsex me here…

Come to my female breast…

Слетайтесь, духи

Смертельных мыслей, извратите пол мой…

Приникните к моим сосцам и пейте…

Опять об пятницу, или Что стоит за «суеверологией» Хармса и Введенского

Прочитал в газетах, что будто [в пятницу] одному мужику, стоявшему наклонясь над водой, вскочила в рот небольшая щука и, застряв жабрами, не могла быть вытащена, отчего сей ротозей и умер. Чему же после сего в России верить нельзя?

Н. С. Лесков. Соборяне

И рыдают, бедные, и клянут беду.

Песенка из кинофильма «Бриллиантовая рука», исполняемая Гешей Козлодоевым на палубе теплохода «Победа» (он же «Михаил Светлов»)

Пароход «Friday»

…И еще одна новелла о суевериях.

В дневниковой записи Даниила Хармса, начинающейся словами «Вот что рассказывают моряки» (между 14–16 июля 1933 года), говорится:

Англичане решили доказать, что вера в несчастливую пятницу простое суеверие. Для этого они построили пароход и начали его строить в пятницу. В пятницу же и спустили его на воду. Назвали пароход пятницей «Friday», в пятницу пошли в плавание, и в пятницу пароход разбился и утонул1.

Этой истории, записанной рядом с нумерологическими выкладками Хармса, посвящен недавний комментарий А. А. Кобринского2. По мнению исследователя, ее сюжет восходит к следующему примечанию в романе Фенимора Купера «Красный корсар» («The Red Rover», 1827):

Один образованный купец из Коннектикута желал, с своей стороны, способствовать к истреблению сего предрассудка, иногда весьма вредного. Он заложил постройку корабля в пятницу; спустил его на море в пятницу, назвал его пятницей, наконец, в пятницу отправил его в первое путешествие. По несчастию для сего благонамеренного покушения, и корабль, и экипаж никогда не возвращались назад и пропали без вести! 3

Этот куперовский анекдот, как убедительно показал комментатор, подхватили разные авторы, добавившие к нему многочисленные шутливо-каламбурные подробности, вроде фамилии капитана несчастного корабля Фрайдей или имен двух моряков Фрай и Дей.

В настоящей статье мы постараемся восстановить историко-культурную генеалогию (да простит меня А. С. Н. за это слово) приведенного анекдота, вписав последний в более широкий «суеверологический» (зд. теоретическое осмысление разного рода суеверий) контекст, актуальный для творчества поэтов-обэриутов и их единомышленников-философов. Тема эта, конечно, не новая (об эзотерических интересах Хармса и авторов его круга писали В. Н. Сажин, А. А. Александров, А. Ю. Устинов, А. А. Кобринский, Ж.-Ф. Жаккар, В. И. Шубинский, В. И. Щебень и другие ученые), но нам хотелось бы рассмотреть ее в несколько необычном – организационном – ключе. Какую роль играли «суеверные приметы» и мистические ожидания в мифологической институализации обэриутского круга? Как интерпретировались и «разыгрывались» суеверия и предчувствия в деятельности этого дружеского сообщества? Нам также хотелось бы привлечь внимание исследователей к теме культурного восприятия русскими модернистами англо-американской традиции экцентричных клубов.

Домашнее чтение

Безусловно, в культурный оборот анекдот о несчастном корабле «Пятница» был введен Фенимором Купером в 1827 году, но заимствовал Хармс его, скорее всего, не из малозаметного примечания в русском переводе романа в издании 1832 года (по-английски поэт не читал, а в большинстве русских переводов романа Купера нет этого примечания).

Прежде всего укажем, что русским читателям была хорошо известна версия этой истории, представленная в очерке «Роковые дни» («Fateful Days») из журнала Чарльза Диккенса «Домашнее чтение» («Household words»), впервые опубликованном в 1852 году в «Современнике» под названием «Несколько слов о предрассудках в Англии – фатальные дни» (в этой версии анекдот связывался не с коннектикутским купцом, а, как и у Хармса, с англичанами):

Пятница у моряков до сих пор считается самым Фатальным днем. Несколько лет тому назад для уменьшения зла, часто проистекавшего от подобного заключения о пятнице, в Англии выстроили корабль, который заложили в пятницу, спустили на воду в пятницу, дали ему имя «Пятница» и назначили днем отправления его в вояж в пятницу. После множества затруднений нашелся капитан, которого звали также «Пятницей», а еще большего труда стоило составить экипаж, потому что тут требовались люди, менее всего преданные предрассудкам. К несчастию этот опыт вместо того, чтобы искоренить суеверное понятие о пятнице, еще сильнее утвердил его. Пятница погибла; по крайней мере со дня отправления в море до сих пор ничего о ней не слышно.4

По словам Диккенса, «упование в фатальность дней» служит «к выражению неопытного и чрезвычайного слабого ума» и является «самым обыкновенным и в то же время самым неосновательным, самым нелепым предрассудком» (с. 45).

Эта же легенда приводится в «Современнике» 1860 года в статье «Приметы, предрассудки и вера в чудеса у англичан», причем без указания на фамилию капитана (как и в версии Хармса):

Какой-то англичанин, человек богатый и чуждый всяких предрассудков, вздумал было доказать, что 13-е число и пятница не так страшны, как о них думают его соотечественники. С этой целью он выбрал 13-е число, приходившееся в пятницу, заложил в этот день корабль, назвал его Пятницей, в пятницу