Кредиторы эшафота - Алексис Бувье

молчать. С этого дня наша любовь погибла, но мы жили вместе поневоле, связанные друг с другом тем, что мы знали. И с этого дня…

— С этого дня ты занялась тем, что стала искать ему женщин, которые могли бы удовлетворить его капризы?

— Да.

— Но как ты привлекала этих женщин?

— Ты должен был понять это. Я говорила тебе, что этот человек передал мне свои пороки.

Панафье, поняв недостойную связь, в которой она признавалась, сделал жест отвращения и презрения.

— А что он делал для тебя взамен?

— Я принимала участие во всех праздниках, вела роскошную жизнь. Он отлично содержал меня.

Эти циничные признания, которые он сам хотел услышать, возмущали его. Он видел Нисетту в новом свете и стыдился своих отношений с этой женщиной. Его презрение перерастало в ненависть.

— В таком случае, ты была его сообщницей!

— Нет! Я тебе очень много сказала. Мне нечего больше скрывать. Я была его поверенной — и все.

— Ты лжешь, Нисетта.

— Клянусь тебе!

— Я читаю твои мысли, — отозвался Панафье, пристальный взгляд которого был устремлен на молодую женщину.

Этот взгляд сильно смущал ее.

— Ты знакомила его с женщинами, которых он должен был убить! Его любовница — ты искала ему других любовниц, которых вы вместе убивали вашей смертоносной любовью!

— Нет-нет, — сказала Нисетта, — я просто знала его лучше всех.

— Ты лжешь — повторяю тебе. Ты лжешь: ты была его сообщницей в убийстве Мазель.

Испуганная обвинением, которое он высказал просто на всякий случай, Нисетта отступила, совершенно потеряв голову.

— Нет-нет! Я не была у Адели в тот день! — пробормотала она.

— Но ты знала ее. Ты выдала себя, сказав мне это.

— Слушай, — сказала Нисетта, дрожа от страха и стыда, и чувствуя, что попалась в грубую ловушку, думая, что Поль хочет помириться с ней. — Я знала Адель, к которой он ходил почти каждый день. Его знали там под именем аббата Пуляра. Мы часто веселились вместе с Аделью, которая обожала его.

Он бросил меня за несколько дней до преступления, уверяя, что женится, но будет видеться со мной иногда и не даст мне испытывать ни в чем недостатка, а пока из-за его свадьбы нам нужно прервать всякие отношения.

Так как в то время я уже не любила его, то была очень довольна.

Спустя некоторое время я узнала об убийстве Адели и стала подозревать, в чем дело.

— И ты ничего не сделала для того, чтобы не осудили невиновного?

— Нет. Я ненавидела Адель и ее любовника Корнеля Лебрена, который поссорил нас, и один раз она даже меня выгнала. Я никогда не забываю обид.

Панафье от отвращения передернуло. Эта женщина еще имела гордость!

— Я не сказала ничего, а когда началось следствие, он пришел ко мне и велел познакомиться с одним студентом, который присутствовал при вскрытии трупа, чтобы узнать, нашли ли настоящую причину смерти.

— С Жобером?

— Да.

— Он хотел узнать — нашли ли булавку?

— Ты и это знаешь? — с удивлением спросила ©на. — Ведь об этом ничего не было упомянуто на процессе.

— Продолжай.

Удивленная Нисетта продолжала:

— Несколько дней спустя я увидалась с ним, и он посоветовал мне скрыться, так как мое имя было произнесено прислугой.

Вот тогда я и стала госпожой Левассер, что тебя так удивляло. Через три года, когда все выяснилось, я бросила его.

— Это ужасно! — подумал вслух Панафье.

— Что ты говоришь?

— Ничего. Но это еще не все. Ты снова с ним увиделась.

— Мы виделись с ним мало. Только спустя два месяца после дела Левассера.

— Какого дела?

— Когда он сошел с ума.

— И ты называешь это делом?.. — с горечью сказал Панафье.

— Он приказал мне отправиться в путешествие в Женеву и Лион.

— Из-за Эжени Герваль по прозвищу "Графиня"…

— Да ты полицейский! — вскричала Нисетта, явно испуганная.

— Ты ездила в Лион, чтобы познакомиться с Эжени Герваль?

— Да, — сказала Нисетта, дрожа от страха.

Панафье перехитрил ее. Теперь она понимала, что значили мнимая страсть и странный каприз Воля. Все это имело одну цель — иоиски Андре Берри.

Она постоянно попадалась в грубые ловушки, расставляемые для нее, и на этот раз она зашла слишком далеко. Для нее не было возможности отказаться от сказанного, надо было продолжать свои признания.

Панафье, заметивший внутреннюю борьбу Нисетты, сказал ей:

— Ты понимаешь, Нисетта, что теперь речь идет о твоей свободе. Я одним словом могу отправить тебя в префектуру. Твоя участь зависит от твоего чистосердечия.

— Но я не виновна. Я действительно была поверенной этого человека.

— Я не буду с тобой спорить, но если ты не будешь продолжать, я подумаю, что ты тоже…

— И ты выдашь меня? — с удивлением спросила Нисетта.

— Если ты солжешь, то отправишься прямо отсюда в тюрьму.

— В таком случае ты настоящий полицейский!

Панафье пожал плечами.

— Ты была в Лионе в вечер отъезда Эжени Герваль в Париж?

— Да, — покорно ответила Нисетта.

— Что ты делала?

— По приказанию Андре я занялась багажом.

— Значит, ты ужинала вместе с ними?

— Да.

— Эжени Герваль знала тебя?

— Мы встречались раза два.

— Вместе с Раулем?

— Да, вместе с Раулем.

— Андре тогда называл себя Раулем?

— Да.

— Что вы дали ей выпить за ужином, что она потеряла память?

— Это было не за ужином. За ужином мы пили шампанское и напились обе. Один Рауль был хладнокровен. Но в отдельном вагоне, в котором мы отправились, кутеж продолжался. Тогда Рауль заставил ее выпить шампанское, в которое был насыпан желтый порошок. Этот порошок вначале приводит в возбуждение, внушает безумные идеи — а затем наступает сон.

— А затем?

— А затем — безумие.

— Да, действительно. И ты знала ужасное действие этого порошка? Ты не в первый раз употребляла его?

Нисетта побледнела и опустила глаза.

— Один раз ты уже применила этот порошок у себя дома на Левассере, и с того дня бедняк находится в доме для умалишенных. Нисетта, кто заставил тебя совершить это ужасное преступление?

— Он! Он! Все он! — ответила Нисетта, закрыв лицо руками.

— Однако у него не было причины ненавидеть Левассера.

— Нет, была.

— Какая?

— Андре дал мне на сохранение шкатулку с драгоценностями и бумагами. Я тщательно спрятала эту шкатулку, но однажды Левассер нашел ее и стал требовать у меня объяснений, которых я не могла ему дать. Между нами произошла ужасная сцена, и я сказала ему, что эта шкатулка была мне подарена.

Тогда он мне сказал, что я скрываю краденые вещи. Я хотела отнять у него шкатулку, но он отказался отдать ее и объявил, что отнесет ее в полицию,