Охота на медведя - Петр Катериничев

— Еще один дом?

— Да. Трехэтажный особняк.

— Почему я не видел?

— Он за соснами. Отсюда его не разглядеть. И подъезд к нему с другой стороны, на особицу.

— И кто там... обитает?

— Не знаю.

— Совсем?

— Какое мне дело?

— Понятно. Privacy.

— Да. Дядя Леша, может быть, вы все-таки опустите пистолет и присядете с нами? Уверяю вас, Гринев не убийца, не грабитель и не насильник. Он финансист.

— Если и так — он плохой финансист.

— Думаете?

— Уверен. Финансисты не шастают ночами по домам мирных обывателей, — проворчал дядя Леша, но свои подозрения насчет Гринева если и оставил, то запрятал далекохонько.

— А это кому как повезет, — подал голос Олег.

— Я вижу, вам пока не везет.

— Как знать. Вот, с хорошим человеком познакомился. Может, вы пистолетик спрячете? А то неуютно, знаете ли. А меня здесь еще и ужином обещали покормить.

Охранник поглядел на Женю, убрал пистолет, сказал:

— Пойду-ка к себе. Буду нужен — позвоните. А «кольт» покамест у себя покараулю. Будет уезжать — верну.

— А вдруг — стрельну напоследок? — съязвил Олег.

— Без патронов, конечно.

— И на том спасибо.

Мысль была настолько навязчивой, что отдавала чистой паранойей. Олегу вдруг представился труп милого дяди Леши на полу, а рядом — снова его, Гринева, оружие с закопченным пороховыми газами стволом... Он тряхнул головой.

— А ведь дядя Леша прав, — сказала Женя.

— В чем?

— Вы плохой финансист.

— Да?

— Да. Если у хорошего есть проблемы, он не ломится их решать среди ночи с наганом. Вы бы еще пулемет «максим» прикатили... Детство какое-то. Может, вы заняты не своим делом?

Олег усмехнулся невесело:

— Некогда мой преподаватель, доктор Гофман, именно это мне и рекомендовал.

Подобрать другую профессию.

— Вы не последовали его совету.

— Нет. В каждой профессии кто-то должен быть первым.

— О да. «Принц финансового потока».

Гринев поморщился.

— Как видите, я все-таки читаю прессу, — продолжала Женя. — По правде сказать, мне абсолютно безразличны и биржа, и всякие махинации, но вы мне понравились. И если вы находите в этом гармонию...

— Нахожу.

— Тогда почему торчите здесь буратиной в этом дурацком комбинезоне?

Финансист должен сидеть в кабинете и отдавать указания.

— Некому мне отдавать указания.

— У вас нет «крыши»? Партнеров? Союзников? Я, конечно, далека от мира финансов, но не от жизни же...

— Бывают ситуации, когда у тебя нет союзников. И ничего, кроме надежды, не остается, — Бывают. Но то, что вы делаете сейчас...

— Всего лишь пытаюсь склонить чашу весов в свою пользу. Слишком много набросали на противоположную.

— И — что? Возьмете револьвер и, как матрос Железняк, полезете через забор к соседям?

— Откуда вы знаете про матроса Железняка, милое дитя?

— Я давно не дитя. Это во-первых. А во-вторых, папа и мама позаботились о том, чтобы я получила всестороннее и систематическое образование.

— Похвально.

— Так вот: тот матрос, когда пришел разгонять Учредительное собрание, был подкреплен отрядом вооруженных людей. По-нынешнему — спецназом. А вас с вашим куцым револьвером просто пристрелят охранники, как приблудную бродячую кошку! И любой суд их оправдает. — Кота.

— Что?!

— Кота.

— Пусть — кота. Если для вас это важно. Так что вы собираетесь делать, Гринев?

— Не знаю.

— Странно. Вы обрушили рынок, на вас надеются сотни людей и еще больше — вас ненавидят... А вы — не знаете?!

— Не знаю. Будущее покажет.

— Будущее? А оно у вас будет?

— Обязательно.

— И вы знаете, каким оно будет?

— Нет. — А как тогда... вы собираетесь жить? В том будущем?

— Счастливо.

Странно. Все, сказанное Женей Ланской, было абсолютной правдой. И Гринев сейчас совершенно не просчитывал этот мир и не проверял свои поступки логикой или тем, что люди называют здравым смыслом. Но именно сейчас он этот мир чувствовал.

С Ланской он распрощался как-то нелепо, чувствуя полную свою неловкость.

Как только он покинул дом, Женя подхватила крохотный мобильник, набрала номер, пролепетала озабоченно:

— Папа? У нас странное происшествие. Нет. Нет. Думаю, это будет интересно именно тебе.

Олег подошел к автомобилю, открыл дверцу. Появился охранник, вернул Гриневу револьвер и патроны отдельно — в узелке, сделанном из носового платка и закрученном мудреным узлом.

— Вы хотите, чтобы я успел поразмыслить над смыслом смерти, перед тем как вложу в ствол пулю?

— Именно. Будешь распутывать узлы, подумай: а нужно ли тебе их распутывать? Может, лучше спрыгнуть с этого поезда, пока не поздно?.. Так делают многие. И живут долго и счастливо.

— Мне — поздно. — Ну да... Раз уж ты обзавелся стволом... Наверное. Ну тогда — пусть у тебя будет шанс воспользоваться им правильно.

— Если здесь существуют правила...

— Существуют, будь уверен. Как и исключения. Хорошо, когда исключаешь ты.

Плохо — когда исключают тебя. Вот и вся премудрость.

— Учту.

Олег выкатил на трассу, покрутился... Премудрость премудростью, а глупость — куда ж без нее? Если козырей нет, то надо блефовать. Прикинуться глупее, чем ты есть. Или — умнее. Впрочем, умнее ни у кого не получается, а вот представить все так, будто за тобой стоят серьезные люди... В это поверят. Поэтому — вперед.

Гринев объехал сосновый островок, миновал несколько строений, проскочил с километр, вломился в довольно густой подлесок, остановился, выключил габаритки.

Сверился с картой по компьютеру. «Меченый» был рядом. Гринев поменял программу, настукал на клавишах краткое сообщение, вышел в Интернет, нашел три адреса — Управления экономической безопасности МВД, Главного управления криминальной милиции того же ведомства и — соответствующего управления ФСБ. Выставил таймер на девять утра: если до этого времени он не отменит распоряжение, компьютер отошлет почту по указанным адресам. Утешение в случае его безвременной кончины слабое, но лучше, чем никакого.

Вышел из автомобиля, сложил компьютер и оставил под маленькой густой елью; снарядил револьвер патронами, упрятал в кобуру, снял сбрую и положил рядом с «лаптопом». Заботливо укрыл все лапником. Тайник немудреный, как рассветет, на него может набрести любой. Впрочем... Если Олег сам не вернется сюда до света, то судьба запрятанных причиндалов ему будет безразличнее, чем восстание сипаев в Индии прошлого века добропорядочному колхознику из сельца Малые Петухи.