Джек Ричер, или Дело - Ли Чайлд

— Все заросло, на стенах какая-то слизь, фундамент в трещинах? Большой старый сарай позади дома? К почтовому ящику было приклеено шесть букв?

— Откуда тебе все это известно?

— Я там был, — ответил я. — Проходил мимо по пути к дому Макклатчи.

Она ничего не ответила.

— Кстати, я видел оленьи ко́злы.

Она ничего не ответила.

— И я видел землю в багажнике твоей машины. Когда ты давала мне патроны к дробовику.

Подошедшая к нам официантка собрала пустые тарелки и приняла заказы на пироги. Она отошла, а Деверо все еще продолжала смотреть на меня слегка подавленным и удрученным взглядом. А ведь она немного смутилась, подумал я.

— Я сделала глупость, — вдруг произнесла Элизабет.

— И что это за глупость? — поинтересовался я.

— Я охочусь, — сказала она. — Время от времени. Так, ради развлечения. В основном на оленей. А мясо раздаю старикам и старухам, таким как Эммелин Макклатчи. Ведь им не часто приходится есть досыта. Разве что иногда свинину, если кто-нибудь из соседей забивает свинью и решает угостить. Но такое происходит нечасто. Тем более что соседи не всегда могут позволить себе поделиться мясом.

— Да, — согласился я, — когда мы первый раз приходили к Эммелин, у нее в горшке варилась оленина. Она предложила нам поужинать с нею, но ты отказалась.

Деверо утвердительно кивнула.

— Какой смысл давать, а потом забирать себе? Я добыла этого оленя неделю назад. Как ты понимаешь, я не могла притащить тушу в отель. Поэтому и воспользовалась отцовским домом. С тех пор как вернулась сюда, я постоянно так делаю. Это хорошие ко́злы. Но потом ты поделился со мной своими соображениями об убийстве Дженис Чапман. В тот момент я еще плохо тебя знала. Я думала, что ты, возможно, в постоянном телефонном контакте с руководством. Мне мерещились «блэк хоки», летающие по небу в поисках всех оленьих ко́зел, какие только могут быть в округе. Поэтому я отправила тебя на обследование остатков разбитой машины, и у меня появился час времени, который я использовала на то, чтобы поехать к дому отца и выкопать из-под козел землю, пропитанную кровью.

— Тест и так подтвердил бы, что это кровь животного.

— Я знаю, — согласилась Элизабет. — Но сколько времени это заняло бы? К тому же я даже не знаю, где находится ближайшая лаборатория. Может быть, в Атланте. Это заняло бы две недели, а то и больше. А я не могу позволить себе быть столько времени под подозрением. Действительно не могу. Это моя единственная работа, и я не представляю себе, где искать другую. А избиратели — народ особый. Они всегда помнят любые подозрения, но никогда не помнят, чем эти подозрения заканчиваются.

Я снова вспомнил моего старого приятеля Стэна Лоури и его желание дать рекламное объявление с предложением своих услуг. О дивный новый мир[48]для каждого из нас.

— Понятно, — сказал я. — Но это был не совсем умный поступок.

— Я понимаю. Призна́юсь, я слегка запаниковала.

— А ты знаешь других охотников? И тебе известно о существовании других оленьих ко́зел?

— Некоторых знаю.

— Понимаешь, я все время думаю о том, как были убиты эти женщины. И не вижу другого способа убийства.

— Согласна. Вот поэтому я и запаниковала.

— Поэтому рано или поздно нам придется поднять в воздух эти «блэк хоки».

— Если мы сначала не отыщем Рида Райли и не зададим ему ряд вопросов.

— Рид Райли слинял вчистую, — сказал я. — Сейчас он, наверное, уже зачислен в штат инструкторов на военно-воздушной базе в Туле.[49]

— А где это?

— В Северной Гренландии, — ответил я. — На вершине мира. Эта военно-воздушная база наверняка самое удаленное место. Однажды я там был. Мы летели на С5,[50]у которого возникли проблемы. Нам пришлось сесть. Эта база входит в систему раннего обнаружения. Четыре месяца в году там живут без солнечного света. У них такой радар, который может обнаружить подачу теннисного мяча, сделанную на расстоянии трех тысяч миль.

— У тебя есть номер их телефона?

Я улыбнулся.

— Мы сделаем это иначе. Для начала посмотрим, что произойдет послезавтра.

Элизабет ничего не ответила на это. Мы медленно ели свои пироги. Нам надо было убить время. В этот момент полуночный поезд, наверное, только что прошел первые ярды своего пути от Билокси.

Деверо все еще волновало то, что может подумать о нас старый хозяин отеля, она не хотела вновь повторять разыгранный накануне трюк на верхней площадке лестницы, поэтому я дал ей ключ от своего номера, и мы покинули кафе по отдельности с интервалом в десять минут. Она ушла раньше, предоставив мне возможность оплатить чек и выпить третью чашку кофе. Я прошелся по улице, кивнул сидящему за столом старику и, поднявшись по ступенькам, осторожно постучался в свой номер. Элизабет открыла дверь моментально, и я вошел внутрь. Она уже разулась и сняла поясной ремень с кобурой, но вся одежда еще оставалась на ней. Форменная рубашка, форменные брюки, конский хвост. Всё в полном порядке.

Мы повели себя подобно наркоманам, разогревающим ложку; наши движения были то быстрыми, то медленными, исполненными напряженным ожиданием, желанием сделать как можно лучше все предшествующее, с трудом сдерживая себя в предвкушении ожидаемой награды. Деверо начала с того, что освободила волосы от эластичной ленты и, тряхнув головой, посмотрела на меня с улыбкой из-за плотного черного занавеса. Затем расстегнула три верхних пуговицы на рубашке; под действием веса пластинки с именем, значков и звезд расстегнутая часть рубашки раскрылась, превратившись в глубокое декольте. Я тоже разулся, снял носки, вытянул полы рубашки из-под поясного ремня. Она взялась пальцами одной руки за четвертую пуговицу на рубашке, а пальцами второй руки — за пуговицу на талии своих брюк и сказала:

— Выбор за тобой.

Сделать выбор было очень сложно, но после долгого напряженного раздумья я, как мне казалось, принял твердое и верное решение.

— Брюки, — сказал я.

Она расстегнула пуговицу и через надолго затянувшуюся минуту предстала передо мной босой, с голыми ногами, в наполовину расстегнутой желто-коричневой рубашке. Наступил мой черед, и я сказал: