Джек Ричер, или Дело - Ли Чайлд

Это была человеческая ступня, отрезанная чуть выше лодыжки. Срез был чистый и ровный. Никаких разрывов и зазубрин. Срез как будто сделали по заранее проведенной линии. Казалось, по ней нанесли невероятный по силе удар мгновенного действия, вызванный какой-то неведомой ударной волной, порожденной чудовищным по мощности инфразвуковым импульсом, какой бывает при взрыве акустической бомбы. На подобные вещи мне уже довелось наглядеться. Да и Деверо тоже. Так же, как и большинству дорожных копов.

Туфля была на своем месте, на ступне. Черная, начищенная до блеска, простая и скромная, на низком каблуке с ремешком и кнопкой для застегивания. Чулок тоже был там, где и положено — под туфлей. Его торчащая кромка была ровной, словно подрезанной ножницами. Под бежевой полупрозрачностью просматривалась гладкая черная кожа; ровный срез ее окружал то, что было похоже на гипсовый муляж поперечного разреза, выставленный перед студентами-медиками на лекции по анатомии. Кость, сосуды, мышцы.

— В этих туфлях она ходила в церковь, — сказала Деверо. — В душе она была хорошей и доброй женщиной. Я вне себя от того, что произошло.

— Я так и не встретился с ней, — с грустью произнес я. — Ее не было дома. Это было первое, о чем мне объявил ее сын. Мамы нет дома, сказал он.

Сидя на шпале в пяти ярдах к северу от того места, где обнаружили ступню, мы ждали машиниста. Он подошел через пятнадцать минут, но сказать нам ему было практически нечего. Ослепительный луч прожектора, мгновенное, с трудом воспринятое мелькание белой подкладки черного распахнутого пальто — и сразу все кончилось.

— В этом пальто она ходила в церковь, — пояснила Деверо. — Черный габардин на белой подкладке.

После этого машинист резко затормозил, как того требовали правила, установленные железнодорожной полицией для подобных ситуаций, федеральный регламент и законы штата. Исполнение всех требований, изложенных в этих законодательных документах, было в данном случае не чем иным, как пустой тратой времени. И поезд, и сами пути оказались в угрожающей ситуации, а ради чего? Он прошел целую милю и ничего здесь не обнаружил. Такое случалось с ним и прежде.

Они с Деверо обменялись различными справочными номерами, именами и адресами; шериф спросила, в порядке ли он или ему требуется какая-либо помощь. Но машинист, казалось, позабыв о только что случившейся трагедии, снова направился на север: ему надо было пройти целую милю, чтобы снова сесть в свою кабину. Ничуть не потрясенный случившимся, а лишь утомленный этой обычной для него процедурой.

Мы снова вернулись на Мейн-стрит и, пройдя мимо отеля, зашли в ведомство шерифа. Дежурного в эту ночь не было, поэтому Деверо открыла дверь своим ключом и, когда мы вошли, включила свет. Она позвонила Пеллегрино и попросила его снова прийти на работу, пообещав сверхурочные. Потом позвонила врачу и сообщила о том, что у него появилась дополнительная работа. Никого из них она, разумеется, не осчастливила своим звонком, но оба оказались шустрыми. Через несколько минут они почти одновременно прибыли в ведомство шерифа. Возможно, они тоже слышали звук тормозов ночного поезда.

Деверо отправила обоих на железнодорожные пути, чтобы собрать останки тела. А мы ждали их возвращения, почти не разговаривая друг с другом. Они вернулись через полтора часа. Доктор почти сразу уехал к себе, а Пеллегрино по приказанию Деверо повез меня в Мемфис. Мы выехали намного раньше, чем я предполагал, но сейчас меня это вполне устраивало.

Я отправился в поездку прямо из ведомства шерифа, не зайдя в отель и не взяв из своего имущества ничего, кроме наличных денег и «беретты». Дорога оказалась пустынной. Да это и неудивительно. Была глухая полночь, и мы находились вдали от всего. Пеллегрино молчал. Он онемел от усталости или от негодования и чувства обиды, а может, от чего-то другого. Он просто сидел за рулем и вел машину. Пеллегрино ехал по тому же маршруту, которым привез меня сюда: сначала по прямой, как стрела, дороге, идущей через лес с востока на запад, потом по дороге средней величины, по которой меня везли на старом, видавшем виды «Шевроле», а затем по пыльной двухполосной дороге, по которой меня везли на старом седане «Бьюик». Мы пересекли границу со штатом Теннесси в том месте, где я вышел из пикапа парня, занимающегося лесом, а после этого, поехав через сонную южную окраину, въехали в Мемфис, когда до рассвета было еще далеко. Я сошел возле автобусной станции, а Пеллегрино поехал дальше, не сказав на прощание ни слова. Он стал объезжать квартал, и я слышал стук его мотора, эхом отдававшегося между домами, затем он стал ослабевать и наконец совсем растаял вдали.

Мое раннее появление на автобусной станции обеспечивало мне большой выбор автобусов, однако первый из них отправлялся только через час. Поэтому я углубился в квартал, застроенный убогими дешевыми домами, в надежде разыскать там кафе, работающее без перерыва на ночь. Мне повезло: я нашел даже два подобных заведения, остановив свой выбор на том самом кафе, в котором обедал три дня назад. Там все было дешево, и я даже остался жив после местного обеда. Я заказал кофе, которое мне налили из допотопного кофейника, а также яичницу с беконом, которую, похоже, впервые разогрели еще во время президентства Никсона. Через пятьдесят минут я уже сидел на заднем диване автобуса, направлявшегося на северо-восток.

Я наблюдал за восходом солнца, глядя в окно, расположенное справа от меня, а затем заснул и проспал до конца своего шестичасового путешествия. Я вышел из автобуса на том же самом месте, где был три дня назад, на автобусной станции на окраине города, вблизи места расположения нашего подразделения. Нельзя сказать, что этот город имел сходство с Картер-Кроссингом, но в нем имелись налицо все элементы и особенности города, откуда я только недавно выехал: бары, кредитные агентства, магазины автозапчастей, оружейные магазины, магазины по продаже поддержанной стереоаппаратуры, — и каждое из этих коммерческих заведений преуспевало за счет денежного ручейка, вытекающего из потока ассигнований, выделяемых Дядей Сэмом на нужды обороны. Пройдя мимо всех этих заведений, я вышел на открытое место, заглянул в кафе, расположенное в полумиле от городского центра, чтобы пообедать, а потом двинулся дальше. Я пришел в расположение нашего подразделения, а затем проник в свою обитель еще до двух часов дня, что было значительно раньше того времени, которое получалось по моим расчетам, и это дало мне шанс слегка подкорректировать планы.

Первым делом я надолго залез под горячий душ. Запах Деверо проник в мои ноздри вместе с паром. Я насухо вытерся и переоделся в униформу класса А, надев на себя все, что положено. После этого позвонил Стэну Лоури и попросил его подбросить меня на автобусную станцию. Я прикинул, что если буду действовать порасторопней, то смогу добраться до округа Колумбия к ужину, что примерно на двенадцать часов опережало назначенное мне время. Я попросил Лоури не делать секрета из того, куда я направляюсь. Я решил, что чем больше людей будет знать, где я, и чем дольше я пробуду здесь, тем выше будут мои шансы на то, что это неприятное дело все-таки проявится.