Девушка из письма - Эмили Гунис

– Хочешь увидеть место, где родилась Нана? – спросила она.

Эмма вынула изо рта леденец и кивнула. Эльвира выбралась из автомобиля и открыла дверь с той стороны, где сидела девочка, а затем открыла багажник, вынула из него канистру с бензином и фонарик, после чего заперла машину и взяла Эмму за руку.

Было около двух часов пополудни, но солнечный свет уже начал постепенно меркнуть, когда они пролезли сквозь дыру в заборе. Эльвира заметила двух мужчин, беседовавших неподалеку от дома.

– Не пора ли нам начать играть в прятки? – обратилась она к девочке.

Эмма снова кивнула, глядя на нее своими большими голубыми глазами. У нее были светлые волосы, с чуть красноватым оттенком, но совсем не такие рыжие, как у Сэм и Айви. Четкие контуры образа Айви постепенно стирались, свет ее памяти угасал. Скоро она окажется совершенно забытой. Как и все остальные.

– Я досчитаю до десяти, а ты спрячешься за одним из тех больших камней, – прошептала Эльвира, поглядывая на мужчин, все еще увлеченных своим разговором. – Один, два, три…

Девочка захихикала и бросилась бежать к самому крупному надгробию, а Эльвира тащила канистру, выискивая люк, который вел внутрь дома. Наконец она нашла его, расчистила наросшую вокруг траву, поставив рядом тяжелую канистру. Достала из кармана ключ и вставила в замочную скважину. Поначалу ключ никак не проворачивался. В скважину набилась земля и мелкие камушки. Все это пришлось выковыривать пальцами. Но затем ключ провернулся со щелчком, и она подняла крышку люка, которую никто не открывал десятки лет. Смрад, ударивший в нос из проходившего внизу туннеля, заставил ее поначалу отвернуться. Посмотрев назад, она заметила Эмму, высунувшую из-за надгробия голову и размахивающую руками, чтобы привлечь ее внимание.

От этой сцены у нее кровь застыла в жилах. Стоял морозный день, клонившийся к вечеру, и света падало на погост так же мало, как в 1959 году, когда она впервые привлекла к себе внимание Китти.

Шестьдесят лет прошло, а она все еще оставалась в эмоциональном капкане того момента. И чувствовала такое же отчаяние, такое же одиночество. Все осталось прежним. Что бы она ни делала, ощущение несчастья, преследовавшее ее всю жизнь, не исчезало.

15 февраля 1959 года, воскресенье

Эльвира Кэннон сидела на корточках позади надгробия на кладбище неподалеку от церкви Престона и наблюдала за девочкой в красном шерстяном пальто и лицом в точности похожим на ее собственное.

Она знала, как мало у нее времени. Девочка скоро снова сядет в автобус, и тогда шанс будет упущен. Ей пришлось ждать посреди заснеженного погоста целый день после того, как она две ночи пряталась в постройке, но понимала: долго ей там не продержаться. Она не чувствовала замерзших рук и ног и была так голодна, что желудок уже даже перестал требовать пищи.

Сотрясаясь всем телом от холода, проникавшего под ее балахон отовсюду, она дождалась, чтобы девочка посмотрела в ее направлении, а затем высунула из-за камня голову и жестами поманила ее к себе.

Поначалу она не знала, заметили ли ее. Вновь поспешно нырнула в свое укрытие, не в состоянии контролировать панический страх, что ее увидит не сестра-близнец, а кто-то чужой. Затем в тишине она услышала хруст снежной корки. Шаги приближались и приближались, пока их звук не прервался где-то совсем рядом.

Инстинкт велел ей сразу же схватить девочку. Она крепко вцепилась в ее руку, и вместе они побежали очень быстро, обогнули церковь и пересекли поле позади нее, чтобы добраться до постройки, находившейся практически в самом дальнем конце территории, принадлежавшей приюту Святой Маргариты.

Только оказавшись внутри, они остановились. Все еще держась за руки, стали внимательно вглядываться друг в друга и одновременно пытались отдышаться после бега.

«Кто ты?» – спросила Китти и по-доброму улыбнулась, словно заранее знала ответ на свой вопрос.

«Я Эльвира – твоя сестра и близнец», – сказала та, тоже улыбнувшись Китти, хотя у нее болело все, даже лицо и губы.

«Не понимаю, как такое возможно?»

«Мы с тобой родились в Святой Маргарите. Наш отец взял тебя домой, а меня удочерила одна семья, но затем вернула в приют. У тебя, случайно, нет с собой какой-нибудь еды?» – с надеждой спросила Эльвира.

Китти полезла в карман своего красного пальто и достала затертое до блеска зеленое яблоко, которое приберегла, чтобы съесть в автобусе на обратном пути.

«Вот, держи».

«Спасибо». – У Эльвиры загорелись глаза, словно перед ней накрыли стол, ломившийся от блюд, а потом села на пол и жадно съела яблоко.

Китти смотрела на свою сестру, трясущуюся от переохлаждения и покрытую грязью. Ее ступни в открытых сандалиях побелели от холода. На ней был коричневый балахон, а руки выглядели так, будто кровь в сосудах уже превратилась в лед.

Китти сняла с себя пальто.

«Надень его».

Эльвира съела яблоко и взяла у нее пальто. Рукава оказались в самый раз. Она застегнулась на все пуговицы и сказала:

«Какое оно красивое».

Китти же моментально почувствовала, как холодно стало без пальто ей самой, и обхватила себя обеими руками. Она выглянула наружу через трещину в стене. Дневной свет постепенно уходил, сгущалась темнота. Впервые Китти начала нервничать. Автобус к этому времени уже уехал, а она осталась на ночь глядя далеко за городом. Записку отцу она не оставила, поскольку не видела в этом смысла. Она была уверена, что окажется дома еще до его возвращения из больницы.

«Мой отец знает о тебе?» – спросила она, присаживаясь на корточки рядом с Эльвирой и начав тоже немного трястись от холода.

«Не знаю», – ответила Эльвира.

«Нам надо добраться до дома, – сказала Китти, поднимаясь и беря сестру за руку. – Уже скоро совсем стемнеет».

«Я не могу больше выходить наружу. Они убьют меня, если поймают».

Эльвира вырвала руку из пальцев Китти и отодвинулась назад, словно сестра собиралась вытащить ее из постройки против ее воли.

«Убьют тебя? О чем ты говоришь, не понимаю. – Китти стояла, глядя сверху вниз на сестру, только что обретенную, о существовании которой не подозревала, и не знала, как ей быть. Ей было трудно разобраться в происходящем, мешал слишком сильный страх и полнейшая растерянность. – Поняла, что нужно делать, – сказала она после паузы. – Я пойду позову отца, и мы вместе с ним вернемся к тебе».

Она сделала шаг к двери.

«Нет! Пожалуйста, не бросай меня», – взмолилась Эльвира.

«Но мне нужно идти, пока еще не слишком поздно. Отец будет волноваться из-за моего отсутствия, – сказала Китти. – Все будет хорошо. Он обязательно поможет тебе».

Эльвира встала на колени и теперь уже сама ухватила Китти за руку.

«Нет, что-то плохое случится с тобой, ты уже не вернешься».