Бригада (1-16) - Александр Белов

приятной полнотой, фигуру, что дыхание перехватывало. Женщина стояла и молчала, нервно кусая губы. Вадим расковырял носком кроссовки ямку в мягкой земле, потом вздохнул:

— Ну ладно, вы тут разговаривайте, я пойду.

Он взбежал на крыльцо. От Степанцова не укрылось инстинктивное движение Светланы; едва мальчик исчез в дверном проеме, она закрыла его собой, будто хотела защитить от грозящей опасности.

— Я… это… — заготовленные слова куда-то подевались; непонятно почему, но Сергей чувствовал себя глупо, словно это его поймали за чем-то нехорошим. — Светлана Александровна! — собрался он. — Я тренер в спортивной школе. Собственно говоря, я еще не начал заниматься с ребятами. Сегодня как раз первый день. Я боксер…

Женщина слушала его молча, не проронив ни слова.

— Короче говоря… — он еще больше запутался: при чем здесь дурацкое «короче»? — У вашего сына — хорошие задатки. Я бы хотел, чтобы он у меня занимался. Думаю, это пойдет ему на пользу…

Степанцов перехватил ее обеспокоенный взгляд и заторопился.

— Вы на меня не смотрите, что нос сломан и все такое… Это— не обязательно. С ним все будет в порядке, обещаю. Да и вообще, лучше, по-моему, спортом заниматься, чем по улицам без дела бегать.

Он смешался, как мальчишка, и сам не мог объяснить, что с ним происходит. На ринге и то ему было бы легче. Струйки пота побежали между лопатками.

Сергею почему-то показалось, что от ее ответа будет зависеть вся его дальнейшая жизнь.

Светлана смахнула с лица выбившуюся прядь.

— Хорошо, почему нет? — тихо сказала она.

Из-за ее спины, как маленький бесенок, возник Вадим.

— А у меня формы нет! — заявил он.

— Найдем форму, — ответил Степанцов, не сводя глаз со Светланы. — Это не проблема. У нас хорошие спонсоры. Алюминиевый завод. Все найдем…

Светлана кивнула.

— Ладно, — еще тише сказала она и повернулась вполоборота к двери. Она будто спрашивала: «Это все? Больше ничего?».

Степанцова переполнило хорошее, теплое, похожее на радость, чувство.

— Вадим! — повысил он голос. — Я тебя жду в двенадцать. Ты понял?

— Угу! — раздалось из дома. Сергей смущенно развел руками.

— Ну, вот и все. Извините за беспокойство. До свидания!

— До свидания, — сказала Светлана. Степанцов направился к калитке, ощущая спиной ее взгляд. Вдруг он остановился и, нахмурившись, обернулся.

— Да, кстати… Можно мне Вадима на пару слов? С глазу на глаз?

— Конечно, — Светлана скрылась в доме; на крыльце показался мальчик.

— Иди-ка сюда, — уже строго сказал Степанцов. Парень нехотя подошел. Сергей протянул ему руку:

— Сигареты и зажигалку. Давай сюда.

— Ишь, чего захотел… — начал было пацан, но Степанцов крепко схватил его за локоть.

— Я сказал: отдай мне сигареты и зажигалку, — произнес Сергей таким тоном, что мальчишка не осмелился перечить. Опасливо покосившись, он выложил полупустую пачку «Примы» и дешевенькую пластмассовую зажигалку. — Еще раз увижу — получишь по лбу! В двенадцать чтобы был. Все. Пока.

Степанцов раздавил пачку в кулаке и пошел прочь. Он больше не оглядывался, но чувствовал, как из-за занавески за ним следят большие зеленые глаза. Смотрят на него — быть может, с затаенной надеждой. И как их можно обмануть?

Наступил день, на который было назначено общее собрание работников комбината. Последний разговор с Лайзой заставил Белова взволноваться. Ему казалось, что американка, не вникая в суть российских реалий, витает где-то в облаках и никак не желает спуститься на грешную российскую землю.

Оттого и встреча с неприглядной действительностью станет для нее болезненной — чем-то вроде падения.

Несколько раз он порывался сказать ей об этом, но Лайза выглядела такой веселой и уверенной в себе, что Белов осекался и замолкал. В столовой висело объявление, написанное на ватмане аршинными красными буквами. Оно гласило, что такого-то числа, в обеденный перерыв состоится общее собрание всех работников, но Белов не особенно надеялся на то, что приглашение сработает.

«Наверняка большинству все пофигу, мужикам важнее забить козла, — думал он. — Представляю, как будет расстроена Лайза, увидев на площади жалкую кучку — вместо четырех тысяч рабочих».

Без четверти двенадцать на площади перед заводоуправлением одновременно, но с разных сторон, появились Витек и Степанцов. Боксер нервничал и торопился.

— У меня — тренировка, — объяснил он причину своего волнения. — Я оставил с ребятами Федора и теперь волнуюсь.

— А чего волнуешься? — не понял Белов.

— А-а-а, — махнул Степанцов. — Не знаю. Волнуюсь и все. За эти два дня стал, как наседка. Переживаю за каждого.

— Это хорошо, — сказала подошедшая к ним Лайза. — В тебе просыпается чувство ответственности.

Она выглядела превосходно. Небесно-голубые легкие брюки, ослепительно-белая шелковая водолазка, вокруг шеи — яркий платок, сразу привлекающий внимание. Белов подумал, что лучше ей было бы одеться в бушлат и сапоги: страшно далека она от народа.

— Не думал, что это когда-нибудь случится, — смущенно сказал Сергей. — А тут вдруг… как-то сразу.

— Мне кажется, тебе пора подумать о семье, — быстренько поставила ему диагноз Лайза.

Мужчины переглянулись. Белов взглядом спросил Лайзу, в чем дело.

— А что? — Лайза обезоруживающе улыбнулась. — Ответственность делает мужчину сильнее. Это относится и к боксерам, и к директорам алюминиевых комбинатов.

— Сейчас нам представится прекрасная возможность лишний раз в этом убедиться, — немного язвительно заметил Белов. — Ты готова выслушать, что думают русские мужики о женском вопросе?

Лайза только усмехнулась в ответ. На площади постепенно стал собираться народ. Сначала — в маленькие разрозненные кучки, но потом, когда закончился обед у рабочих горячих цехов, люди повалили такой дружной гурьбой, что Белов не мог сдержать удивленного возгласа:

— Вот это да! Динамики работают? — спросил он у Витька.

— А хрен ли им сделается, шеф! — отозвался тот, но увидел укоризненный взгляд Белова и доложишь по форме: — Работают, Александр Николаевич.

Можно начинать.

— Ну что ж? С богом!

Белов, Лайза, Степанцов и члены профсоюзного комитета поднялись на балкон, тянувшийся вдоль всего второго этажа здания заводоуправления. Белов поприветствовал и поблагодарил всех собравшихся. Затем он вкратце рассказал о проделанной за последнее время работе. Упомянул и о спортивной школе. Подозвал Сергея и вручил ему микрофон.

За все время короткой речи Степанцова не покидало ощущение, что он смотрит в глаза людям, от которых, в конечном счете, зависит и судьба спортшколы «Гладиаторъ», и всего комбината. Сергей просил их поддержать Белова в его стремлении организовать городскую жизнь по-новому. Он говорил, что не все богачи-олигархи только и делают, что сосут кровь из народа, что талантливые предприниматели такое же достояние России, как великие спортсмены, ученые или полководцы. Он говорил все это искренне, и рабочие это почувствовали. А главное — у него было лицо человека, который так и не научился врать.

Когда Сергей