Бригада (1-16) - Александр Белов

вечера. Они втроем пили чай, ели торт, разговаривали и шутили. Светлана уже не опускала глаза всякий раз, когда он что-нибудь ей говорил или о чем-то спрашивал. Исчезла и настороженность. Сергей подумал, что ее часто в жизни обманывали, и этот отрицательный опыт она сначала перенесла на него. И еще ему показалось, что она понемногу начала оттаивать.

Время пролетело незаметно, да и торт почти прекратил свое существование. В шесть часов Светлана стала собираться на работу. Он вызвался ее проводить, и она не стала отказываться. Выйдя за калитку, Светлана обернулась, посмотрела на дом и в сердцах сказала:

— Вы видите, как у нас все запущено? Стыдно перед людьми, ей-богу!

Степанцов деликатно взял ее под руку. Трудно определить словами, какое чувство он испытывал к этой женщине: ему хотелось носить ее на руках, оберегать, опекать, да что там говорить — просто сделать ее счастливой!

— Ну что вы? Ничего страшного, — сказал он дрогнувшим от нежности голосом. — Это… это ненадолго. Все очень скоро изменится, вот увидите!

Сергей проводил Светлану до больницы. Всю дорогу они болтали о разной ерунде, и это очень напоминало те блаженные дни, когда им было по шестнадцать лет, и о будущем можно было не задумываться…

XXIV

Веселый и довольный, Сергей возвращался в спортшколу. Он открыл дверь и прошел мимо вахтера — бывшего бомжа из приюта Нила Сорского.

— Явился не запылился! — сказал тот ворчливо. — А там к тебе гости.

Сердце у Сергея заныло от нехорошего предчувствия. Он вдруг понял, что через минуту все может измениться. Вот только в какую сторону — не известно.

— Какие гости? Кто именно? — спросил он.

— Да там, — махнул вахтер, — сидит, как сыч, нахохлился, ждет тебя в тренерской…

Степанцов пересек весь спортивный зал. При этом ему словно приходилось преодолевать сопротивление воздуха, ноги не шли, он с трудом переставлял их, как человек, в первый раз поднявшийся после долгой болезни с больничной койки. Сергей обогнул ринг и замер перед дверью, своей комнаты. Тренерская — это его законная территорий и никто не имеет права заходить туда в его отсутствие. Никто, кроме… «В тренерской может быть только тренер», — шевельнулось в голове у Сергея, но вслух он этого не сказал.

Он взялся за ручку и широко распахнул голубую дверь. Так и есть! Он не ошибся. В комнате, рядом с маленьким столиком, на котором Сергей оставил недопитый стакан чая в мельхиоровом подстаканнике, толстую рабочую тетрадь и несколько карандашей, сидел Савин. Он смотрел на стены, увешанные почетными грамотами, дипломами и вымпелами — трофеями, которые собирал под его ведомством Сергей Степанцов, продвигаясь к своей вершине. Смотрел, болезненно скривившись, как от сильной сердечной боли.

В небольшом шкафчике у окна стояли кубки, вазы с гравировкой, памятные знаки, лежали маленькие бронзовые перчатки. Отдельно висели медали — жестяные, с дешевой позолотой, на разноцветных лентах из синтетического материала. Самые дорогие медали, полученные на чемпионатах Европы и мира, когда Сергей выступал еще на любительском ринге, хранились в сейфе. Савин встал с кресла и с виноватым лицом сделал шаг вперед.

— Ну здравствуй, — сказал он, протягивая Сергею руку.

— Здравствуй, — ответил Степанцов и прошел мимо Савина к столу.

Он сделал вид, что не заметил протянутой руки. Савин пожал плечами.

— Ну да, конечно. Имеешь полное право. Попинай меня ногами, я не против. Заслужил.

Сергей ничего не ответил. Он сел за стол и подвинул к себе стакан с чаем. Кстати, эту привычку — пить чай с малиновым варением из тонкостенного стакана в мельхиоровом подстаканнике, как в поезде дальнего следования, — он перенял у Савина. Мелочь… Деталь… Но почему он, даже не задумываясь, взял ее на вооружение, когда сам стал тренером? Странно. Степанцов отхлебнул из стакана — чай остыл, но пить можно.

— Как, ты меня нашел? — спросил он просто для того, чтобы что-то спросить.

— Через агента. Он сказал, что ты собрался куда-то в Сибирь. Ну, а потом через своих знакомых действовал. Кто-то что-то слышал, кто-то кому-то что-то шепнул. Нашел, в общем.

Савин помолчал. Он так и продолжал стоять с видом бедного родственника, потому что не знал, сколько продлится их разговор, и никак не мог решить, садиться ему в кресло дли нет.

— А зачем искал-то? — спросил Сергей, игнорируя неловкость ситуации.

— Да вот, хотел с тобой поговорить.

— Ну, слушаю, валяй, — Сергей изо всех сил пытался сохранить нейтральный вид, хотя внутри у него бушевала буря! — Садись, не стой над душой…

Шутка ли! Всего полгода назад он и представить себе не мог, что когда-нибудь скажет своему тренеру: «Ну слушаю, валяй». Будто зажравшийся чиновник надоевшему посетителю. Савин проглотил обиду.

— Как ты? — спросил он, усаживаясь в кресло.

— Волшебно, — усмехнулся Степанцов. — Видишь, у меня школа, тренирую ребят.

— А сам выступать не думаешь?

— Пока не хочется…

Разговор не клеился. Короткие, ничего не значащие реплики никак не хотели складываться в серьезный разговор. Оба — и Сергей, и Савин — чувствовали это, но ничего не могли исправить. Степанцов помешал ложечкой чай. В этом не было никакого смысла — ведь он уже давно остыл. Просто надо было чем-то заполнить паузу. В наступившей тишине раздался мелодичный звон.

«По ком звонит колокольчик?» — с мрачным юмором процитировал про себя своего любимого Хэмингуэя Сергей.

— Стало быть, ты теперь на тренерской… — Савин произнес это таким голосом, что Сергей поднял на него глаза и принялся внимательно изучать бывшего наставника, как будто видел его в первый раз.

Савин выглядел неважно. Лицо было землистого оттенка, под глазами залегли темно-синие круги. И вообще, он как-то весь осунулся и постарел — удивительно быстро, всего за каких-нибудь полтора месяца.

— Можно сказать, что на тренерской… — подтвердил Степанцов. — А если называть вещи своими именами, я уже не боец.

— Ну почему же? — возразил Савин, — Ты молодой, сильный, форму, я гляжу, пока не растерял. Еще все возможно…

И тут Сергей взорвался. Копившаяся в душе обида и злость внезапно выплеснулась наружу.

— Да ни хрена уже нельзя сделать! — заорал он так, что Савин вздрогнул, и хлопнул ладонью по столу. Стакан с остывшим чаем подпрыгнул на столе, а ложечка жалобно звякнула о стекло. — Какой может быть боксер без команды, а? Как ты мне говорил? «Мы вместе, мы единое целое, мы — одна команда»… Где теперь эта команда, у тебя в жопе?

Савин дернулся, будто пропустил тяжелый удар по печени. Лицо его исказила гримаса боли и обиды.

— Подожди, Серега, не шуми. Все было не так, как тебе кажется. Одновременно так и не так,