Севастопольский вальс - Александр Харников

Мы выехали за пределы лагеря и отправились в сторону русских укреплений. Нас встретил конный разъезд кавалеристов в серых шинелях и высоких черных шапках. Их командир довольно скверно говорил по-французски – варвары, что с них взять. Он представился:

– Вахмистр Иванов. Куда направляться?

– Я – генерал Бонапарт с сопровождающими меня офицерами, – ответил принц. – Мы прибыли для переговоров с вашим командованием для заключения соглашения о временном перемирии.

Тот крикнул что-то на своем дикарском наречии, после чего другие русские засмеялись. Он строго взглянул на них и сказал нам:

– Следовать за мной. Никакие шутки.

Пришлось подчиниться. Вскоре мы подъехали к группе офицеров. Один из них, уже немолодой, маленький, плотный, круглолицый, с орлиным носом, в форме, если я не ошибаюсь, полковника, строго посмотрел на нас и на довольно приличном французском представился:

– Полковник Хрущёв Александр Петрович. Чем могу служить?

Принц Плон-Плон ответил:

– Господин полковник, я генерал Французской императорской армии Наполеон Жозеф Шарль Поль Бонапарт. Мы прибыли, чтобы обсудить условия перемирия.

– Перемирия, господин генерал? – с иронией в голосе переспросил Круштшофф – так, кажется, он произнес свою фамилию. Несмотря на то, что полковник говорил по-французски почти без акцента, фамилия у него все равно была варварская. – Господин генерал, ваш флот разгромлен, ваш экспедиционный корпус превратился в толпу напуганных и растерянных людей, лишенных продовольствия и боеприпасов. Ваш лагерь окружен нашей доблестной армией, и помощи вам ждать неоткуда. Мне кажется, что уместнее вести переговоры о почетной капитуляции.

Принц вздохнул, обернулся и посмотрел на то, что осталось от нашего лагеря. Потом он сунул руку за отворот мундира и достал запечатанный конверт. Протягивая его русскому полковнику, он сказал:

– Господин полковник, действительно, увы, мы теперь сможем лишь продать подороже свою жизнь – войну в Крыму, как мне кажется, мы проиграли. Вот здесь условия, на которых я смогу уговорить наш военный совет капитулировать. Основное: сохранение наших жизней, имущества и холодного оружия для офицеров, а также хорошие условия содержания для солдат.

– Я согласен довести ваше предложение до моего командования, – ответил полковник Круштшофф, взяв у принца Плон-Плон конверт, – а также на перемирие до того, как будет принято решение. Это при условии, что ваши солдаты не будут пытаться покинуть лагерь, а ваш флот останется в бухте, и с вашей стороны не последует ни продолжения строительства укреплений, ни переброски артиллерии или крупных соединений, ни каких-либо боевых действий.

– Позволено ли будет нам хоронить наших убитых, оказывать помощь раненым и пресекать случаи мародерства? – спросил принц.

– Господин генерал, против всего перечисленного вами мы не будем возражать, – ответил полковник, передав конверт подскочившему к нему адъютанту и взяв в руки деревянную трость с рукояткой в виде птицы.

Принц отдал честь и поинтересовался, как скоро русские дадут ответ на наше предложение. К нашему большому удивлению, Круштшофф произнес:

– Полагаю, что смогу информировать вас о решении моего командования в течение двух, максимум трех часов.

– Но как вы сможете связаться с ним и получить ответ за столь короткое время? – удивился принц Плон-Плон.

– А это уже наша забота, господин генерал, – усмехнулся русский полковник. – Сигналом будут три холостых выстрела из пушки – это в том случае, если ваши условия будут приняты, или четыре выстрела – если мое командование отвергнет ваши предложения. В любом случае я буду ждать вас на этом самом месте ровно через пятнадцать минут после выстрела – или для принятия капитуляции, или для дальнейших переговоров.

Вернувшись в лагерь, принц сразу же отправился в палатку, где его с нетерпением ожидали участники военного совета. Через пять минут он вышел из нее, бросив мне:

– Все согласны, капитан. Впрочем, они согласились бы и на менее щедрые условия капитуляции.

А вскоре, даже ранее, чем ожидалось, мы услышали со стороны русских позиций три пушечных выстрела.

17(29) сентября 1854 года. Евпатория Адмирал Флота Ее Величества Джеймс Уитли Динс Дандас

О полном разгроме французов в Камышовой бухте мне доложил капитан посыльного судна «Дриада», лейтенант Стюарт. Послал я его туда после гибели нашей эскадры в Балаклаве, которая, по договоренностям с французами, должна была стать нашей базой у Севастополя. Евпатория для этого находилась слишком далеко, Круглая бухта была слишком мелкой, и оставались лишь Камышовая и Казачья бухты. Конечно, можно было бы обосноваться в последней, но она была менее удобной и находилась дальше, чем Камышовая. Я посчитал, что французам необходимо потесниться, и послал к ним письмо с требованием перевести половину их флота в Казачью бухту, а также предоставить нам часть территории Камышовой балки под наш лагерь.

По рассказу Стюарта, прочитав мое письмо, генерал лягушатников Канробер побледнел от ярости и процедил сквозь зубы, что ответ он даст на следующее утро, после заседания своего военного совета. Это оказалось, как говорится, скрытым благословением[14] – «Дриада» отошла в Круглую бухту и не попала под чудовищный ночной удар азиатов. Зато Стюарт имел возможность понаблюдать за уничтожением наших горе-союзников с холмика между бухтами. По его словам, и на море, и на суше горело всё. Нам повезло, что мы не успели перевести наши войска в те края – в бухте было не более полудюжины наших транспортов, на которых мы помогли доставить французов, да еще полк, который был послан в Балаклаву, расположился лагерем рядом с французами. И, как назло, лорд Реглан как раз до этих событий отправился к ним с инспекцией. Поэтому срочное совещание пришлось созывать мне.

Ознакомив присутствующих с печальными вестями, я вздохнул и сказал:

– Джентльмены, признаемся честно – наша кампания в Крыму проиграна начисто. Надежд на захват Севастополя у нас практически не осталось. Дальнейшее промедление с принятием окончательного решения будет лишь чревато новыми потерями. Так что с точки зрения здравого смысла эвакуация – самый правильный выбор из всех возможных вариантов. Этим мы сбережем жизни солдат Ее Величества и корабли королевского флота. Принять окончательное решение придется мне – лорд Реглан находился в районе Камышевой бухты, и неизвестно, жив он или мертв; а если и жив, то, вероятнее всего, в плену у русских.

Решение военного совета оказалось единодушным – срочно эвакуировать британские войска из Крыма в Варну и Константинополь. Только один командир фрегата – уже не помню, кто именно – попытался возразить:

– Но, сэр, как же нам быть с французами и турками? Даже если мы забьем солдатами все пушечные палубы наших кораблей, все равно мест для всех не хватит. А русские вряд ли будут спокойно смотреть, как мы вывозим войска из Евпатории. Они не упустят возможности разбить нас по частям. Да и непохоже, что Черноморский флот русских не сделает попытку перехватить наши перегруженные корабли во время их перехода в Варну и Константинополь.