Беглецы - Нил Шустерман

В то же самое утро за Роландом приходит работник лагеря в сопровождении двух вооруженных охранников. Окружив его, они преграждают ему путь, отрезав от остальных ребят.

— Вам не я нужен, — говорит Роланд голосом, полным отчаяния, — я не Беглец из Акрона. Вам нужен Коннор.

— Боюсь, нам нужен не он, — говорит администратор.

— Но… я же здесь только несколько дней… — Роланд понимает, почему за ним пришли так рано. Он попал волейбольным мячом по физиономии именно этого парня. И вот результат. А может, все из-за драки с Коннором. Коннор его сдал! Так и есть! Он словно чувствовал это!

— Дело в твоей группе крови. Четвертая, резус отрицательный. На нее большой спрос, — говорит администратор, улыбаясь. — Попробуй посмотреть на это дело с другой стороны — ты стоишь больше, чем любой другой парень в этом корпусе.

— Повезло тебе, — присоединяется к нему охранник, хватая Роланда за руку.

— Если это тебя как-то утешит, — добавляет администратор, — твоего друга Коннора заберут сегодня же, еще до обеда.

* * *

Роланда выводят на улицу. Ноги едва слушаются его, когда он ступает на красную ковровую дорожку. По цвету она похожа на запекшуюся кровь. Как он раньше не замечал? Если кому-то из ребят приходится ее пересекать, они стараются не наступать на плитки. Даже коснуться ее считается плохой приметой. А теперь Роланда ведут прямо по ней и сойти не дадут.

— Мне нужен священник, — говорит Роланд. — К осужденным приходит священник, почему он не может прийти ко мне? Приведите священника.

— Священники проводят соборование, — говорит администратор, дружески похлопывая Роланда по плечу. — Это делается, если человек умирает. Ты же не умираешь — будешь жить, но в другом состоянии.

— Нет, мне нужен священник.

— Ладно, я подумаю, что можно сделать.

Оркестр на крыше Лавки уже играет утренний концерт. Знакомая танцевальная мелодия резко диссонирует с погребальной песнью, звучащей в голове Роланда. Он вспоминает о том, что Риса тоже играет в этом оркестре. Подняв голову, он видит ее за клавишами. Роланд отлично знает, что она его ненавидит, и все же, подняв руку, машет, чтобы привлечь ее внимание. В такую минуту даже полный ненависти взгляд человека, с которым ты знаком, лучше равнодушия незнакомых людей. Но Риса не смотрит на красную ковровую дорожку. Она не видит Роланда, не знает, что наступил его час. Может, кто-нибудь ей и расскажет, что сегодня его пустили под нож. Интересно, что она почувствует?

Крыльцо медицинского блока в двух шагах — их путь окончен. Осталось преодолеть пять каменных ступеней, ведущих к двери в Лавку мясника. Роланд останавливается у подножия лестницы. Охранники пытаются втянуть его наверх, но он без труда стряхивает их.

— Мне нужно еще время. Хотя бы один день. Я многого не прошу, только один день. Завтра я буду готов. Обещаю!

Оркестр на крыше продолжает играть как ни в чем не бывало. Роланду хочется закричать, но здесь, у крыльца Лавки, его никто не услышит — музыка звучит слишком громко. Администратор подает сигнал охранникам, и они снова хватают Роланда за руки — на этот раз крепче, заставляя подняться на крыльцо. Через секунду его втягивают в здание, дверь беззвучно захлопывается, и окружающий мир исчезает. Даже музыки уже не слышно. Внутрь Лавки звуки не проникают, и Роланду кажется, что инстинктивно он знал, что так оно и будет.

Никто не знает, как это происходит. Сам процесс разборки медики держат в строжайшем секрете, все подробности известны только персоналу медицинских блоков, и за их пределы информация никогда не просачивается. В этом смысле разборка похожа на смерть, потому что никому не известно, какие открытия ждут того, кто скрылся за тайной дверью.

Что нужно, чтобы разобрать на органы ребенка, от которого отказались родители? Для этого нужно двенадцать хирургов, работающих попарно. Пары подбираются по принципу специализации и меняются в зависимости от стадии, на которой находится процесс. Хирургам помогают девять ассистентов и четыре медсестры. Процесс занимает три часа.

С тех пор как Роланд оказался в медицинском блоке, прошло пятнадцать минут. Медицинские работники, которых вокруг много, одеты в однотипную светло-розовую униформу.

Руки и ноги Роланда привязаны к операционному столу эластичными бинтами. С точки зрения медицинского персонала это удобно, потому что, с одной стороны, пациент не в состоянии сопротивляться, а с другой — не может нанести себе увечье.

Медсестра вытирает пот со лба Роланда.

— Расслабься, я буду помогать тебе на протяжении всей процедуры.

Неожиданно что-то острое впивается в шею с правой стороны, а затем то же самое происходит и слева.

— Что это было?

— Больше тебе сегодня не будет больно, я обещаю, — говорит медсестра.

— Что? — спрашивает Роланд. — Вы уже начинаете? Это наркоз? Вы меня усыпите?

Рот медсестры скрывает маска, но улыбку можно угадать по глазам.

— Нет, что ты, — говорит она, взяв его за руку. — Закон требует, чтобы ты оставался в сознании на протяжении всей операции. Ты имеешь право знать, что с тобой будут делать, шаг за шагом.

— А что, если я не хочу этого знать?

— Придется, — говорит один из ассистентов, растирая ноги Роланда специальной медицинской щеткой. — Каждый донор обязан это знать.

— Мы только что ввели катетеры в сонную артерию и яремную вену, — объясняет медсестра. — Сейчас мы откачиваем кровь, вливая вместо нее синтетическое вещество, обогащенное кислородом.

— Кровь отправится прямиком в банк, — добавляет ассистент, продолжая возиться с ногами. — Не будет потеряно ни капли. Скольким людям она спасет жизнь!

— В синтетическом заменителе крови содержится анестезирующее вещество, глушащее рецепторы, передающие нервной системе информацию о появлении боли, — продолжает медсестра, похлопывая Роланда по руке. — Ты будешь в сознании, но больно не будет.

Роланд уже чувствует, как руки и ноги немеют.

— Я ненавижу вас за то, что вы со мной делаете, — выпаливает он, набрав полную грудь воздуха. — Ненавижу. Всех вас.

— Я понимаю.

* * *

С момента его появления в медицинском блоке прошло двадцать восемь минут.

Пришла первая пара хирургов.

— Не обращай на них внимания, — говорит ему медсестра. — Говори со мной.

— А о чем говорить?

— О чем угодно.

Кто-то роняет медицинский инструмент. Со звоном ударившись о стол, он падает на пол. Роланд вздрагивает, и медсестра крепче сжимает его руку.