Песнь ста миров - Цзюлу Фэйсян

– У меня не было прежде учеников. Но в книгах я читал, что раненые подопечные обычно плачут, кричат и просят учителя вылечить их и отомстить. Почему же ты не плачешь, не ведешь себя как обиженное дитя? Разочаровала мои ожидания.

Бай Гуй скривила рот.

Жунси же улыбнулся:

– Даже если не собираешься есть, присядь. Когда доем, нанесу на твои раны мазь.

Девушка опустилась обратно. У нее тоже никогда прежде не было учителя, но она знала, что другие учителя ни за что не позволяли своим ученикам так их оскорблять. Жунси был к ней очень добр…

Глава 4

Бай Гуй решила, что не было ничего страшного в том, что обезьяны ее побили. Укусы оказались несерьезными, и когда раны зажили, она забыла о случившемся, только лишь разрушенный огород доставил ей хлопот. Однако не успела она привести его в порядок, как в их дверь неожиданно постучалась беда.

Глядя на кучку галдящих обезьян у большого баньянового дерева и стоящего среди них злого духа с золотистого цвета волосами и глазами, девушка подумала, что, должно быть, натворила больших дел.

– Эта коротышка – тот самый слуга, что ухаживает за твоим огородом, Жунси? – обезьяна указала пальцем на Бай Гуй. – Она ранила руку моего дитя. Отдай ее мне, и я не потревожу тебя сегодня.

Вдруг девушка сообразила, что та обезьяна, которой она сломала руку, на самом деле была младшим сыном Золотой обезьяны Правителя нечисти горы Лофушань.

На горе Лофушань обитала нечистая сила, да только злой она не была. А еще на горе обитало божество, да только было оно ленивым. Нечисть не творила зло, и божество не утруждало себя погонями за ней, поэтому в обычные дни Золотая обезьяна с Жунси соседствовали, не мешая друг другу, – между ними не случалось встреч уже несколько сотен лет. Если бы не произошедшее, вряд ли бы Жунси вообще пересекся с обезьянами за время исполнения обязанностей горного божества.

Мужчина бросил взгляд в сторону и увидел, как Бай Гуй шагнула вперед.

– Я поколотила обезьян, – произнесла она. – Я пойду с вами.

Золотая обезьяна холодно хмыкнула:

– А ты умеешь отвечать за свои поступки. – Он вытянул руку вперед, и поток нечистой силы обвился вокруг тела девушки, однако не успел он ее притянуть, как силу обезьяны кто-то отсек.

Девушка растерянно посмотрела на Жунси рядом.

Примат сощурился, во все стороны от него хлынула ярость:

– Горное божество, я не желаю сражаться с тобой, но если собираешься покрывать ее проступок, то церемониться не стану.

– Проступок… – Жунси лишь расплылся в привычной улыбке. – Провинилась она в твоих глазах или нет – неважно. Так или иначе, сегодня я вступлюсь за нее, а ты поступай как знаешь.

Разгневанная Золотая обезьяна отбросила разговоры, его фигура исчезла и в мгновение ока оказалась перед Бай Гуй. Он потянулся к ее предплечью, но его остановил золотистый свет. Пальцы Жунси были согнуты – выпущенная заклинанием сила вынудила приматов в отдалении испуганно закричать, а Золотую обезьяну рядом отступить на три шага.

Правитель нечисти удивился, а мужчина с улыбкой произнес:

– Еще твой дедушка Гуань Сяо велел тебе не тревожить старика под баньяновым деревом.

Золотая обезьяна пораженно уставилась на Жунси. Должность горного божества назначалась небесами и определялась на пять сотен лет, в то время как клан Золотой обезьяны Правителя нечисти правил горой уже тысячу. Божеству Лофушань следовало смениться уже два раза за это время, а он вдруг вспомнил его деда…

Местное горное божество окружала крайняя таинственность. Он почти не покидал вершины, и Правитель нечисти полагал, что так поступали и его предшественники, а теперь оказалось, что никаких предшественников не было…

Стоило давлению спасть, обезьянки позади загалдели. Один выпад Жунси дал понять примату, что ему было не одолеть божество горы. Но и просто вернуться обратно было уж слишком унизительно…

– Ты пришел сюда требовать объяснений? – прервал его рассуждения Жунси. – Если я вылечу руку твоего сына, сможем ли мы оставить эту враждебность позади?

Он проложил перед ним путь к выходу, и гость стиснул зубы:

– Так и быть. Если сможешь вылечить, я не стану тревожить твоего слугу.

– Она – моя ученица. – Жунси похлопал руку Бай Гуй. – Вынеси склянки.

Девушка растерянно смотрела на его профиль, но, вдруг услышав распоряжение, поспешно кивнула и, развернувшись, побежала в дом. Когда она вышла обратно с коробкой снадобий в руках, горная нечисть уже поставила перед Жунси своего маленького товарища со сломанной рукой.

Мужчина взял пострадавшую конечность, и обезьянка тихо взвизгнула – сил кричать от боли у нее уже не осталось. До Бай Гуй наконец-то дошло, насколько тяжелым оказался ее удар в тот день.

Жунси бросил на ученицу косой взгляд, на лице его не осталось прежней теплой улыбки. Он ни в чем ее не обвинил, однако девушка и без того вдруг оробела и, торопливо опустившись рядом, передала ему коробку. Забыв про нее, мужчина сосредоточился на деле.

Четыре часа спустя рука мирно спящей на земле обезьянки была подвязана белой тканью. Жунси обратился к Золотой обезьяне с наказом:

– Следи за ним, и пусть не носится впредь.

Обезьянка была излечена, поэтому Правитель нечисти, не имея причин задерживаться, бросил Бай Гуй ради сохранения собственного достоинства пару грозных фраз и вместе со своей свитой двинулся прочь.

Под баньяновым деревом вновь воцарились прежние спокойствие и тишина.

Бай Гуй осталась стоять на коленях, и, смерив ее взглядом, Жунси заговорил:

– Эта обезьянка тебя тогда покусала?

Девушка кивнула.

– Способности у тебя все же есть, вот только лишь с несколькими месяцами обучения за плечами ты ранила горного духа, – произнес он. – Магическая сила сломала кость, ты совсем на нее не поскупилась.

Склонив голову, девушка молча слушала выговор.

Какое-то время Жунси просто спокойно смотрел на нее, а затем продолжил:

– Почему ты подралась с ними в тот день?

Бай Гуй застыла, удивившись его вопросу. Она полагала, что Жунси знал о каждом ее шаге, а оказалось… он в самом деле смело позволил ей бегать по своей земле и даже не следил…

– Обезьяны обокрали огород… – Встретив его взгляд, она, не удержавшись, объяснила: – Я не знала, что они были горными духами…

Выражение лица мужчины осталось строгим:

– Каждое существо обладает душой. Огорчение и гнев из-за того, что кто-то причинил вред дорогим тебе вещам, понятны, однако ни в коем случае нельзя отвечать такой жестокостью. Задумывалась ли ты, что то, чему ты вредишь, тоже может быть дорого чьему-то сердцу?

Бай Гуй не проронила