Точка контроля - Enigma_net

забираясь под платье, щупал коленки холодом и трепал волосы.

Возвращаться в отель несолоно хлебавши не хотелось. Кира потратила слишком много времени на торговлю с самой собой в решении вопроса, стоит ли вмешивать Рейфа в анализ списка. Огибая домик с другой стороны, она вслух задавалась вопросом, почему он не берет трубку, и сама же отвечала — очередная потеря телефона в витках закономерно привела и к очередной смене номера, а незнакомые номера Рейф частенько игнорировал.

У дома напротив энергичная шатенка гренадерского телосложения разгружала семейный минивэн, забитый пакетами из Костко, двумя детишками лет пяти-шести и целой батареей игрушек. Пожелала Кире приятного дня, одарив улыбкой чуть менее искусственной, чем пластиковый полицейский в руках у мальчика. Кира кивнула мимоходом, подумав, что, если в таких ситуациях людей заменить на улыбчивых андроидов, разница будет не слишком заметна. Механические приветствия, лишенные личного, обеспечивающие минимальную иллюзию коммуникации, окончательно снимут с тревожных трулоголиков и нервных аутистов необходимость взаимодействия с внешним миром. Общительные экстраверты вроде Арины, Кира была в этом уверена, способны наладить дружбу и с андроидом. Она с улыбкой вспомнила Кешу, робот-пылесос живущий у нее дома, под шторой, в которой он частенько путался.

Искомый федерал курил у задней двери, и пялился в пространство. Кира остановилась рядом и некоторое время просто стояла, как памятник собственной настойчивости, все больше замерзая на ветру. Рейф соизволил заметить ее, когда она нетерпеливо перестукнула каблуками и поздоровалась. Мазнул равнодушным взглядом и сухо поинтересовался чем может помочь.

— Дожили, — саркастически буркнула она, теряя всю напускную любезность. — Ты, может, еще и по-английски не понимаешь?

— Не понял? — тут же согласился Рейф и присмотрелся к гостье внимательнее.

Его лицо быстро сменило несколько выражений. Кира еще расшифровывала второе, когда всему спектру уступила место знаменитая хмурая подозрительность агента Камеро.

— Как узнала мой адрес? — вместо приветствия сурово спросил он.

— В телефонном справочнике.

— Его нет в телефонном справочнике.

— В твиттере Клэр была фотка дома.

— Зачем лазила в твиттер моей дочери?

— Может, я зайду или мы все соседям расскажем?

Рейф затушил окурок в жестяной банке из-под фасоли, толкнул створку двери и едва заметно кивнул. Радушие приема впечатляло, но Кира подавила комментарий.

Войдя она оказалась на кухне. Здесь царил порядок и почти неприличная чистота, несвойственная кухне, которой хоть иногда пользуются по назначению. Оглядевшись, Кира заметила стопку упаковок от китайской еды, сложенные коробки от пиццы, перетянутые плотной бечевкой. Дальше вдоль стены стояли бумажные пакеты, полные одежды.

— Клэр фанатка переработки, — пояснил Рейф проследив за ее взглядом. — Сдает все, что я не успел выкинуть.

— Мило.

Кира скользила взглядом по подписанным пакетам и дальше, по столовой и гостиной, к лестнице на второй этаж. Чисто, аккуратно, все на своих местах. Маниакальная страсть к стерильности со смертью супруги уступила место привычке к порядку, но легкий, почти неуловимый фон присутствия Клары чувствовался. Она будто приглядывала, не слишком ли давно протирали пыль, с рамок фотографий, стоящих на полке. Достаточно ли чист коврик у двери, не уронила ли рождественская елка иглы в неположенном месте.

Кира сняла пальто и, повинуясь внутреннему импульсу, оставить автограф в жизни бывшего любовника, небрежно бросила на спинку одного из стульев. За столом их было шесть, один отодвинут и возле него стоял стакан с желтыми потеками на стенках. Рейф покосился на пальто, на Киру, на стакан. Отвернулся. Звякнуло стекло, булькнула жидкость, через минуту он поставил перед ней стакан апельсинового сока и долил себе.

— Кофе нет, — сообщил недовольно взглянув на кофеварку. — Клэр вторую неделю собирается сдать ее. В ремонт.

— Я уж подумала, на переработку, — усмехнулась Кира, пригубив сока.

Он фыркнул, обернулся на секунду взглянуть на пакеты, но, повернувшись к ней, вновь вид имел серьезный и внимательный.

— С чем пришла?

— Эшли сказала, тебя отстранили.

Рейф хмыкнул.

— Понятно, кто ее в нокаут отправил.

— Не трогала я ее, — поморщилась Кира, вспомнив последнюю встречу с бывшим маршалом.

— Она в госпитале, между прочим, в искусственной коме.

— Она в естественном криптобиозе, потому что дура без тормозов.

— Кто бы говорил.

— Ну, я-то здесь сижу, — Кира пожала плечами. — Ты в курсе, что она перелилась из-за тебя?

— Не понял.

— Овампирилась, чтобы не стареть, потому что ты молоденьких любишь.

— Это тупое дермо тебе Холл сказал? — злобно рыкнул Рейф.

— Подсмотрела в ее воспоминаниях, пока она в моей голове рылась.

Рейф сверлил Киру взглядом и мрачнел. Привычная показательная хмурость стекала с него, заменяясь свинцовой тяжестью понимания, и превращала в старика. Кира пожалела, что сказала ему правду.

— Господи, какая же дура! — В сердцах выругался он, вскакивая. — Идиотка! Всю жизнь под откос пустила из-за глупости!

— Люди часто так делают.

— Она теперь вампир! — бросил Рейф со сложной смесью негодования, досады и сочувствия.

Кира вздохнула. Покрутила руками стакан апельсинового сока и подумала, что для направления, куда свернул разговор, в нем не хватает компонентов.

— У тебя водка есть?

— В полдень?

— Я алкоголичка с вековым стажем. Как думаешь, волнуют меня правила морали пилотного общества?

— Какого общества? — Рейф прекратил метаться по кухне и уставился на нее через прищур.

— Ну, молодого. И лицемерного.

Он долго смотрел на нее. Сначала это был взгляд-рентген, так часто вызвавший в ней раздражение, потом он сделался задумчивым и под конец молчания грустным. Он отвернулся к шкафчику над рабочим столом, извлек откуда-то из-за банок с хлопьями початую бутылку водки. Поставил на стол перед Кирой и грустно смотрел, как она наливает, а потом пьет.

— Сколько тебе лет на самом деле? — спросил с пугающей искренностью.

Чувство быстро улетучилось, но привкус ожидания честного ответа остался витать в воздухе.

— Я точно не знаю. — Кира уставилась в стакан. — Не помню жизни до Мурада.

— Кто это?

— Крымский хан, умер в конце семнадцатого века. Мне тогда лет шестнадцать было.

— Мать твою, — вздохнул федерал так, что ей стало стыдно.

— Не придавай большого значения, — попросила Кира. — Это всего лишь цифра.

Рейф молчал так долго, что она посчитала разговор оконченным. Ощущение незавершенности, впрочем, осталось. Захотелось курить. Кира покосилась на куртку Рейфа, в расчете найти там сигареты, потом на пожарную сигнализацию на потолке и уныло вздохнула.

— Знаешь, я сейчас понял, почему тебе с клыками так просто, — вышел из задумчивости Рейф.

— И почему? — спросила Кира, стараясь разбавить хмурую серьезность разговора.

— Они тоже не те, кем выглядят.

— Мы все не те, кем кажемся, — вздохнула Кира. — Я мало изменилась. Всё ещё пью водку, люблю персики и совершаю нелепые поступки. И меня по-прежнему нервирует этот твой взгляд, от которого хочется в паре доисторических преступлений признаться.