Стоунхендж - Юрий Никитин

Сверху послышались шаги. Пан Кичинский спустился,сопровождаемый двумя звероватыми стражами. Томаса и Олега приковали к стене,там были толстые цепи и многое другое, что пока пану Кичинскому не требовалось.Томас попробовал напрячь мускулы, но проще легкой мошке вырваться из паутиныматерого паука, чем бедному еврею из рук пана Кичинского.

Палач поклонился хозяину, пошевелил угли. На жаровневспыхнули крохотные багровые язычки. Железный прут начал наливаться багровым,словно заполнялся свежей кровью жертв.

Томас передернул плечами. Глаза его не отрывались отпылающего железа.

— Разве мы похожи на иудеев?

Кичинский захохотал:

— А жиды пошли разные! Есть и такие, как ты: белобрысыеи даже с голубыми глазами. Эти гады самые опасные!

Томас воскликнул:

— Но я — рыцарь! Где ты видывал, чтобы иудея принималив рыцари?

Пан Кичинский задумался. Потом махнул рукой.

— Ты мог купить это благородное звание. У вас, жидов,куры денег не клюют. Все продаете и покупаете. Даже Христа продали. Добро б заденьги, а то за тридцать серебреников!

Олег предположил:

— Может быть, то были не иудеи? Те бы запросилибольше... Впрочем, они не последние дурни: он в те годы больше и не стоил. А яб и сейчас не дал.

Огонь в жаровне разгорался ярче. На лбу Томаса выступиликрупные капли пота. Дрогнувшим голосом предложил:

— А как начет поединка? Иудеи, как известно, трусливаянация. Они драться не любят и не умеют. Я с оружием в руках докажу, что неиудей!

Пан Кичинский морщил лоб, взвешивал такую возможность.Развел руками:

— Они, с их деньгами, предпочитают драться чужимируками. А сами в сторонке. Мы бьемся за их интересы, порой того не замечая. Нокогда прижмет, когда не будет другого выхода, думаю, иудей будет драться нехуже любого рыцаря. А то и лучше!

— Почему же? — вздыбился оскорбленный рыцарь.

— Из трусости, — пояснил пан Кичинскийлюбезно. — Вы так боитесь быть побитыми, что дни и ночи можете проводить взале для упражнений. Можете научиться драться так, что никакой рыцарь невыстоит!

Томас попробовал зайти с другого конца:

— Но зачем бы мы явились лазутчиками?

— А вы, проклятые жиды, мечтаете о восстановлениивашего Израиля! И все делаете, чтобы восстановить царство жидов, а потом еще инакинуть ярмо на все другие народы. У вас как написано: вы, мол, единственноизбранные богом, а все остальные народы — рабочий скот для вас. Толькоговорящий скот. Друг у друга вам красть нельзя, а у нас — можно!

— Да, но зачем...

— А вы следите за теми, что вас насквозь видит иразоблачает! Все ваши хитрости рассеиваются, как дым, когда звучат слова панаКичинского. И вам никогда не захватить власть во всем мире, пока я на стражеинтересов людства!

Палач смерил взглядом могучую фигуру Томаса, затем перевелглаза на калику.

— Каких здоровенных быков привели!.. А у меня надыбе... гм... ладно...

Томаса, что орал и сыпал руганью, растянули на дыбе. Палачначал поворачивать ворот. Заскрипело, натянулись ремни. Лицо Томасапобагровело, вздулись жилы. Пан Кичинский велел подать ему стул, из другогоугла принесли — высокий, с резной спинкой и высокими подлокотниками. Стражсмахнул пепел, пан Кичинский опустился легко и настороженно, готовый в любоймиг вскочить.

— С какой целью, — спросил он негромко, новластно, — заслали вас в мои земли?

— Мы... сами... — прохрипел Томас.

Палач по знаку Кичинского нажал на ворот сильнее. Томассцепил зубы. Пан Кичинский чуть подался вперед.

— Ну-ну!.. С порванными жилами ты будешь годен развечто на корм собакам. Но сперва я еще сдеру шкуру. Медленно!.. Говори, что тебетвои верховные жиды велели сделать в моем замке?

— Ка...кие... жиды? — прохрипел Томас сквозьстиснутые зубы.

— Пархатые! Которые хотят весь мир захватить. Думаешь,не знаю, о чем мечтаете?

— Ты безумец....

Пан Кичинский откинулся на спинку кресла, вытянул впередруку со стиснутым кулаком, оттопырил большой палец. Некоторое время смотрел всиние глаза рыцаря. Потом улыбнулся и резко повернул оттопыренным пальцем вниз.Пан Кичинский, как понял калика, был образованным человеком. Знал, какой жестподавали римские патриции, чтобы победивший гладиатор прикончил раненогособрата.

Томас вскрикнул, жилы на лбу, на шее, по всему телу страшновздулись. Несколько мгновений слышно было надсадное сопение палача, он налегална ворот все сильнее, изо всех сил, но рычаг не поддавался. Крупные капли потапобежали по лицу, он напрягся так же, как и Томас, жилы вздулись толстые, какморские канаты.

Пан Кичинский несколько мгновений смотрел, глаза полезли налоб. Вскочил с проклятием, ухватился за ворот, вдвоем налегли всем весом.

Послышался треск. Жилы лопались одна за другой, сухо, какбудто бы пастух звучно бил кнутом, загоняя скот на дорогу в село. Палач и панКичинский повалились на пол, барахтались, орали и ругались.

Кичинский вскочил первым, безумным взором обвел дыбу ирастянутого пленного рыцаря. Могучая грудь англа вздымалась часто, словноосвобожденная от тяжести. Лицо все еще было багровым, крупные капли потастекали, оставляя мокрые дорожки. В глазах все еще было недоверие.

Палач, стоя на коленях, заголосил жалобным плачущим голосом:

— Я ж говорил, менять надо жилы и ремни!.. Исхудились,истерлись!.. Какого слизняка растянуть — милое дело, а для этих быков надоновенькое, неизношенное!..

Кичинский плюнул, резко повернулся и пошел вверх поступенькам. Уже от двери повернулся, бросил резко:

— Я пойду посмотрю с башни, нет ли за этими двумяхвостов. Когда вернусь, чтоб все было готово! Даже если у него вместо жилстальная тетива для арбалетов, чтобы они рвались, как паутина!

Дверь за ним захлопнулась, двое стражей остались наступеньках. Их глаза следили за каждым движением скованных цепями пленников.Палач суетливо развязывал узлы, скрепляющие части дыбы, торопился, обламывалногти, ругался, срезал их ножом. Новые ремни нашлись тут же, он спешно менялистертые, потел от страха, выпученными глазами оглядывался на закрытую дверь.

Томас следил за палачом налитыми кровью глазами. Калика недвигался. То ли заснул, то ли мыслил о высоком, то ли полагал, что его очередьпридет не скоро.

— Сэр калика, — сказал Томас замученнымголосом, — а ты... в самом деле не иудей?

Олег очнулся, пробурчал:

— Теперь уже я сам в этом не уверен.

— Вот-вот! Этот зверь обладает таким даром убеждения,что я уже сам засомневался. А что, как я могу проверить, были или нет в моемроду иудеи? Скажем, поколений пять тому?