Город и город - Чайна Мьевилль

* * *

Первым я заметил Датта. Он был в форме, с загипсованной рукой. Здоровой рукой он прижимал телефон к уху. Проходя мимо него, я похлопал его по плечу. Он здорово перепугался, затем увидел, что это я, и ахнул. Он медленно закрыл телефон и на долю секунды глазами указал направление. На его лице застыло выражение, которое я не мог разгадать.

Он мог ничего мне не показывать. Хотя на пересеченной улице было несколько храбрецов, Боудена я заметил сразу. Он шел странной, немыслимой походкой. Ее невозможно описать, но для тех, кто привык к языку жестов Бешеля и Уль-Комы, она была оторвана от корней, намеренно лишена национальной идентичности. Я увидел его сзади. Он не шел куда глаза глядят, но уверенно, с патологической нейтральностью шагал прочь от центров городов в сторону границ и гор.

Несколько любопытных граждан глядели на него с явной неуверенностью – наполовину отводя взгляды, не понимая, куда именно они должны смотреть. Я указал на каждого из них по очереди и сделал знак «уходите» – и они пошли прочь. Возможно, кто-то смотрел из окна, но это можно было отрицать. Двигаясь под нависающими зданиями Бешеля и среди запутанной системы канав Уль-Комы, я приблизился к Боудену.

В нескольких метрах от него за мной наблюдала Корви. Она убрала телефон и достала оружие, но по-прежнему не смотрела прямо на Боудена – на тот случай, если он все-таки не в Бешеле. Возможно, за нами откуда-то следил Пролом. Боуден еще не нарушил правила, чтобы привлечь к себе их внимание: они не могли его тронуть.

Не сбавляя шаг, я выставил руку. Корви сжала ее, и на мгновение мы посмотрели друг другу в глаза. Оглянувшись, я увидел ее и Датта: они стояли в нескольких метрах друг от друга в разных городах и смотрели на меня. Наконец-то уже настало утро.

* * *

– Боуден.

Он обернулся. Лицо его было напряжено. В руках он что-то держал.

– Инспектор Борлу. Не ожидал встретить вас… здесь. – Он попытался ухмыльнуться, но это не очень хорошо у него получилось.

– Где – «здесь»? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Это очень впечатляет – то, что вы делаете, – сказал я.

Он снова пожал плечами – жест не бешельский и не улькомский. Идти ему придется целый день или даже больше, но Бешель и Уль-Кома – страны маленькие, так что выбраться отсюда он сможет. Каким опытным жителем, каким превосходным наблюдателем нужно быть, чтобы перенять миллионы незаметных особенностей, по которым мы определяли национальную принадлежность, и смешать их между собой. Он направил на меня предмет, который держал в руках.

– Если выстрелите в меня, вас заберет Пролом.

– Только в том случае, если они наблюдают за мной, – ответил он. – Но я думаю, что вы, скорее всего, тут один. После сегодняшней ночи им нужно восстанавливать целую тонну границ. И даже если они следят, то все равно это спорный вопрос. В каком преступлении меня обвинят? Где находитесь вы?

– Вы пытались отрезать ей лицо. – Вот откуда был этот зубчатый разрез под подбородком. – Вы… Нет, это был ее нож. Но вы не смогли это сделать и поэтому нанесли на нее макияж. – Он моргнул, но промолчал. – Как будто бы он ее замаскировал. Что это?

Он показал мне предмет, а через секунду снова навел на меня. Это был какой-то уродливый металлический объект, покореженный и позеленевший от времени. Он щелкал. Его скрепляли полосы из нового металла.

– Он сломался. Когда я. – Нет, Боуден не замялся – он просто перестал говорить.

– Господи, так вот чем вы ее ударили. Когда поняли, что она вас разоблачила.

То есть он схватил что попалось под руку в минуту ярости и замахнулся на нее. Теперь он мог признаться в чем угодно: какая система правосудия заберет его, пока он остается в этой суперпозиции? Я увидел рукоять предмета, который он держал в руке; она заканчивалась жутким острым шипом.

– Вы схватили этот предмет, ударили, и она упала. – Я сделал несколько движений рукой, словно втыкая в кого-то нож. – В пылу борьбы, да? Да? Значит, вы не знали, как из него стрелять? Значит, слухи про странные физические свойства этих предметов – правда? И вот это – одна из тех штук, которые нужны «Сир энд Кор»? Ее будет откапывать в парке очередной высокопоставленный гость, словно простой турист?

– Я бы не назвал это пушкой, – сказал он. – Но… хотите увидеть, на что она способна? – Он помахал предметом.

– А на себе проверить не хотите? – спросил я. На его лице появилось обиженное выражение. – Откуда вы знаете, что она делает?

– Я археолог и историк, – ответил он. – И притом невероятно хороший. А теперь я ухожу.

– Выходите из города? – Боуден наклонил голову. – А из какого? – Он помахал своим оружием: нет.

– Я не хотел, знаете ли, – сказал он. – Она была… – На этот раз слова засохли у него в горле. Он сглотнул.

– Наверное, она разозлилась. Когда поняла, что вы ее обманули.

– Я всегда говорил ей правду. Вы же слышали меня, инспектор. Я много раз вам говорил. Такого места, как Орсини, не существует.

– Вы ей льстили? Говорили ей, что можете поведать правду только ей?

– Борлу, я могу убить вас прямо сейчас, и никто не узнает, где именно мы находимся. Если бы вы были в одном городе или в другом, тогда, возможно, они бы меня арестовали, но вы ни в одном из них. Я знаю, и вы тоже, что все не так – но только потому, что все – и в том числе Пролом – не соблюдают правила, их собственные правила. Но ситуация такова: если вас убьет человек, про которого точно неизвестно, в каком он городе, и если никто не знает, в каком именно городе находитесь вы, то ваш труп останется гнить здесь навсегда. Людям придется переступать через вас. Потому что никто не создал пролома. Ни бешельцы, ни улькомцы не станут убирать ваш труп – просто не захотят рисковать. Вы будете лежать здесь и отравлять своим зловонием оба города, пока не превратитесь в пятно. Я ухожу, Борлу. Думаете, если я в вас выстрелю, вам придет на помощь Бешель? Или Уль-Кома?

Наверное, Корви и Датт услышали его, даже если пытались этого не делать. Боуден смотрел только на меня и не двигался.

– Мой… ну, мой напарник… из Пролома был прав, – сказал я. – Даже если Бурич и мог это замыслить, ему не хватило бы опыта и терпения организовать все так, чтобы на это купилась Махалия. Она была умной. Для этого нужен человек, который разбирается в архивах, и тайнах, и слухах про Орсини – и не слегка, а в полной мере. Вы говорите, что сказали ей правду: Орсини не существует. Вы повторяли это снова и снова. Таков был ваш расчет, верно? Это придумал Бурич – после той конференции, когда она всем так досадила? Определенно, это придумали не «Сир энд Кор» – они бы наняли человека, который бы занимался контрабандой более эффективно, а не так, как вы, по мелочи. Нет, они просто воспользовались подвернувшейся возможностью. Вам, конечно, понадобились ресурсы Бурича, чтобы все это провернуть, а он, разумеется, не отказался от шанса обокрасть Уль-Кому, торгануть Бешелем – сколько инвестиций было связано с этим проектом! – и к тому же сколотить на этом состояние. Но это была ваша идея, и вы действовали не ради выгоды, а потому что вам не хватало Орсини – места, где можно и так, и этак. Да, разумеется, насчет Орсини вы тогда ошиблись, но сейчас могли повернуть все так, как будто были правы.