Город и город - Чайна Мьевилль

«Истинные граждане» напряглись.

– Но она поняла, что ее обманывают, – продолжил я. – Что она не исправляет какую-то древнюю несправедливость и не узнает какие-то скрытые тайны. Она сообразила, что вы превратили ее в воровку. Вы отправили Йорджевича через границу, чтобы он от нее избавился. Значит, это преступление было совершено в Уль-Коме, и даже несмотря на то, что вы связаны с убийцей, я ничего не могу сделать. Но это не все. Когда вы узнали, что Иоланда спряталась, вы решили, что Махалия ей что-то рассказала. Вы не могли допустить, чтобы она о чем-то рассказала властям, и поэтому поступили умно, приказав Йорджевичу убрать ее с нашей стороны границы, чтобы Пролом вас не тронул. Но он выстрелил в Бешеле, и здесь же вы приказали ему это сделать. И это значит, что вы – мой. Министр Михель Бурич, властью, данной мне правительством и судами Содружества Бешеля, я арестую вас за участие в сговоре с целью убийства Иоланды Родригес. Вы пойдете со мной.

* * *

Все потрясенно умолкли. Я медленно вышел вперед и направился к Михелю Буричу.

Времени мало. «Истинные граждане» считали нас, полицию, слабой и уважали не больше, чем толпу рядовых бешельцев, похожую на стадо скота. Однако я предъявил Буричу серьезные обвинения от имени Бешеля, и вся эта история уже не походила на политические разборки, на которые они подписывались. Возможно, убийство они тоже увидели в другом свете – если они вообще про него знали. «Граждане» неуверенно посмотрели друг на друга.

Ашил двинулся вслед за мной. Я выдохнул.

– Твою мать. – Бурич достал из кармана маленький пистолет и навел его на меня.

Я сказал «ой» или что-то в этом роде и оступился. Выстрел я услышал, но его звук был не такой, как я ожидал, – не взрывной; он больше походил на резкий выдох. Я удивился, что обращаю внимание на такие подробности перед смертью.

Бурич попятился, безумно размахивая руками, словно пугало. На груди у него появилось цветное пятно. Подстрелили не меня, а его; звук, который я услышал, издал пистолет Ашила. Бурич отбросил свое оружие прочь, словно намеренно, и упал. Вся его грудь была залита кровью.

А вот теперь я услышал выстрелы – два быстрых, затем третий. Ашил упал. «Истинные граждане» открыли огонь по нему.

– Стойте, стойте! – завопил я. – Не стреляйте, вашу мать! – Я, словно краб, попятился назад, к нему. Ашил лежал на бетоне, истекая кровью, и рычал от боли.

«Граждане» посмотрели друг на друга, на меня, на застывшего мертвого Бурича. Их задача по сопровождению внезапно превратилась в кровопролитие. Было видно, что они начинают понимать, в какой переплет они попали. Один что-то буркнул другому, и они двинулись назад, в направлении лифта.

– Ни с места! – крикнул я, но они меня проигнорировали. Я опустился на колени рядом с хрипящим Ашилом. Крофт все еще стоял у вертолета. – Не двигаться, черт побери, – сказал я, но «граждане» уже открыли дверь и исчезли в Бешеле.

– Я в порядке, я в порядке, – выдавил Ашил, задыхаясь. Я ощупал его, пытаясь найти раны. Под одеждой у него оказалась какая-то броня. Она остановила пулю, которая должна была его убить, но он также был ранен в плечо; он истекал кровью и страдал от боли. – Вы!.. – крикнул он представителю «Сир энд Кор». – Не двигайтесь. Может, в Бешеле вы и под защитой, но я заявляю, вы не в Бешеле. Вы в Проломе.

Крофт заглянул в кабину вертолета и что-то сказал пилоту. Тот кивнул и сильнее раскрутил ротор.

– Вы закончили? – спросил Крофт.

– Выходите. Этой машине запрещено подниматься в воздух, – потребовал Ашил, несмотря на то что сейчас был ранен и безоружен.

– Я не бешелец и не улькомец, – ответил Крофт по-английски, хотя, очевидно, понимал нас. – Вы меня не интересуете, и я вас не боюсь. Я уезжаю. Пролом… – Он покачал головой. – Цирк уродов. Думаете, кто-то обращает на вас внимание за пределами этих странных городков? Они, возможно, финансируют вас, подчиняются вам и не задают вопросов; они, возможно, вас боятся, но все остальные – нет. – Он сел рядом с пилотом и пристегнул ремни. – Я сомневаюсь, что вы в состоянии задержать этот вертолет, но настоятельно рекомендую вам и вашим коллегам этого не делать. «Запрещено подниматься в воздух». Что, по-вашему, произойдет, если вы спровоцируете мое правительство? Меня смешит мысль о том, что Бешель или Уль-Кома могут начать войну против настоящей страны. А уж вы, Пролом, и подавно.

Он закрыл дверцу. Мы с Ашилом не пытались подняться. Он лежал на крыше, я сидел на коленях рядом с ним. Шум вертолета усилился, и в конце концов машина подпрыгнула, повисла, словно на веревочке, и обдала нас ветром, который дергал нас за одежду и толкал труп Бурича. Затем она поднялась между невысокими башнями двух городов, в воздушное пространство Бешеля и Уль-Комы, где, кроме нее, по-прежнему никого не было.

Я смотрел, как вертолет улетает. Вторжение в Пролом. Десантники, высаживающиеся в одном из городов, берущие штурмом их тайные базы в оспариваемых зданиях. Чтобы напасть на Пролом, захватчики должны проламываться в Бешеле и Уль-Коме.

– Раненый аватар, – сказал Ашил по рации и объяснил, где мы находимся. – Нужна помощь.

– Выезжаем, – ответили ему.

Он сел, прислонившись к стене. На востоке небо начало светлеть. Снизу по-прежнему доносились звуки столкновений, но они уже стихали. Сирен стало больше. Полиция и милиция брали под контроль улицы по мере того, как Пролом отступал там, где мог. Понадобятся еще сутки карантина, чтобы зачистить последние гнезда объединителей, вернуться к нормальной жизни, загнать заблудившихся беженцев обратно в лагеря, но худшее было уже позади. Я посмотрел на подсвеченные солнцем облака. Я обыскал труп Бурича, но ничего не нашел.

* * *

Ашил что-то сказал, но слишком тихо, и я попросил его повторить.

– Я до их пор не могу поверить в то, что он смог это сделать, – сказал он.

– Кто?

– Бурич. И все они.

Я прислонился к дымоходу и посмотрел на него и посмотрел на восходящее солнце.

– Нет, – ответил я наконец. – Она была слишком умна. Молодая, да, но…

– Да… В конце концов она во всем разобралась. Но кто мог подумать, что Буричу вообще удастся ее завлечь.

– И другой вопрос – то, как это было сделано, – медленно сказал я. – Если бы он приказал кого-нибудь убить, труп мы бы не нашли.

В каких-то вопросах Бурич был недостаточно компетентен, а в других разбирался слишком хорошо, и поэтому фрагменты не складывались в единую картинку. Я неподвижно сидел в лучах медленно поднимающегося солнца. Мы ждали подмоги.

– Она была специалистом, – сказал я. – Она разбиралась в истории. Бурич был умен, но не настолько.

– О чем ты думаешь, Тие?

За одной из дверей, которые выходили на крышу, послышался шум. В нее ударили чем-то тяжелым, и она резко распахнулась. Здание извергло из себя женщину, которую я вроде бы видел в Проломе. Она пошла к нам, что-то говоря по рации.