Последняя миля - Дэвид Бальдаччи

Она удалилась, а Амос и остальные медленно потянулись в комнату.

Райан указала на два стула, один из которых заняла Джеймисон, а второй Богарт предложил Декеру. Сев, тот пододвинул стул поближе к Райан. Богарт и Марс встали у них за спиной. Она окинула всех взором и заметила:

– Уж сколько лет не видала столько посетителей разом.

Предъявив свой жетон, Богарт сказал:

– Миссис Райан, спасибо, что встретились с нами.

– Милости прошу. И чего это ради?

– Ваш муж, Натан.

– Умер. Давно уже.

– Мы знаем. Но мы хотели задать вам ряд вопросов о нем. Это имеет отношение к бомбе в церкви еще в шестьдесят восьмом году. Вы помните это?

При этих словах сморщенная старушка будто усохла еще больше.

– Дьявол, да кто же такое позабудет? Столько маленьких цветных детишек!.. Это… это была такая жалость! – Она покачала головой. – Это дьявольские происки. Я сказала это тогда и повторяю теперь.

– Как мы понимаем, ваш муж одним из первых оказался на месте теракта. Так сказано в его некрологе.

Она на миг оцепенела, потом поглядела на Декера:

– Куда именно вы клоните?

– Вам известно, что за эти убийства так никого и не арестовали?

– Я это знаю.

– Что ж, мы тут, чтобы попытаться выяснить, кто это совершил.

– Наверное, они все мертвы.

– Возможно. А может, и нет. Если тогда они были молоды, то могут быть еще живы. Как и вы, – добавил он.

– Мне ничего об этом не известно, – затрясла она головой.

– Но вы можете знать больше, чем думаете, – вставил Богарт.

Подняв глаза, старушка внезапно отметила для себя присутствие Марса.

– Когда я только что сказала «цветные», я вовсе не собиралась выказать неуважение. Просто мы тогда употребляли этот термин. Надо было сказать «афроамериканских» или «черных». Прошу прощения, молодой человек.

– Да ничего, – отозвался Марс.

– Тогда все было просто по-другому, – пробормотала Райан. – Просто по-другому.

– Но, может быть, вы могли бы ответить на ряд вопросов, – напомнил Декер.

– Я стара. Многого не помню. Это было уже давно. Я… я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. – Райан снова опустила взгляд на Библию, ведя пальцем вдоль строк и беззвучно шевеля губами.

Декер бросил взгляд на Джеймисон, и та сказала:

– Вы читаете Библию каждый день, миссис Райан?

– Я на Второзаконии, – кивнула Райан. – Пятая книга Танаха. Вы ее знаете? Я обнаружила, что молодые люди больше не читают Библию. Предпочитают играть в видеоигры и смотреть всякую дрянь по телевизору.

– Три проповеди Моисея перед израильтянами, – ответила Джеймисон. Это заставило с удивлением взглянуть на нее не только мужчин, но и Райан.

– Мой дядя был священником, – пояснила Алекс. – Я помогала ему преподавать в воскресной школе. Израильтяне были на равнинах Моава и собирались вступить на Землю обетованную после сорока лет скитаний, истолкованных в первой проповеди.

– Я поражена, деточка, – вымолвила Райан.

– Ну, если память мне не изменяет, – продолжала Джеймисон, – в третьей проповеди говорится о том, что, если Израиль не будет благочестив и утратит свои земли, сие постигнет его ровно до тех пор, пока он не покается. Полагаю, это их весьма утешило.

– Почему? – яростным шепотом спросила Райан, вперившись в нее взглядом.

– Ну, как и мы, израильтяне были всего лишь людьми. Совершали ошибки. Бог это понимал. Так что, если они упадут, у них будет еще шанс подняться. Покуда они не раскаются, не раскаются во всех своих грехах. Постараются исправить кривду. Для такого нужна настоящая сила. И настоящая вера.

Замолчав, Джеймисон пристально посмотрела на Райан.

Старушка медленно закрыла Библию, отложила ее на столик у кровати и, сцепив ладони на коленях, спросила:

– Какого рода у вас ко мне вопросы?

Бросив на Джеймисон восхищенный взгляд, Декер повернулся к Райан:

– Вам известно, почему ваш муж находился так близко от церкви в тот вечер, что после взрыва оказался на месте теракта одним из первых? Насколько мы установили, в округе множество домов, из которых люди наверняка выбежали сразу же после взрыва. Не привели ли его туда некие особые причины? Он не говорил об этом?

Райан откашлялась, потом уделила минутку, чтобы отпить воды из стакана, который поставила рядом с Библией.

– Натан был хорошим человеком. Хочу, чтобы вы это понимали. Он был хорошим человеком, – произнесла она с бо́льшим напором.

– Ничуть не сомневаюсь, – сказал Декер.

– Миссисипи в те времена разваливался. Дьявол, да весь Юг разваливался. С сороковых по шестидесятые и дальше. Беспорядки, линчевание, стрельба, взрывы и поджоги. Людей убивали. Федеральные маршалы сновали повсюду. Национальная гвардия. Цветные… – она осеклась, бросив взгляд на Марса, – …то есть афроамериканцы предъявляли белым требования. Это все потрясало нас до глубины души. Этот Терджуд Маршалл[33], выигрывавший все эти судебные дела. Доктор Кинг, марширующий туда-сюда, как Шерман к морю[34]. Многие воспринимали это как апокалипсис.

– А вы воспринимали это таким же образом? – поинтересовалась Джеймисон.

– Я была напугана, – призналась старушка. – Знакомый мне мир встал с ног на голову. Только поймите меня правильно. Это не удивляло меня. Дьявол, да на их месте я тоже требовала бы те же треклятые вещи. Но, видите ли, я не была на их месте, если вы способны это понять. – Бросив взгляд на Марса, она тут же отвела глаза. – К тому же я была воспитана определенным образом, и меня учили таким вещам, которым, благодарение Господу, больше не учат. Во всяком случае, открыто, – добавила старушка, бросив в сторону Марса очередной тревожный взгляд.

Она притихла, и воцарилось молчание, нарушить которое никто не осмеливался.

– Пастором этой церкви был преподобный Сидни Хьюстон, – наконец продолжила Райан. – Умел проповедовать, как никто другой, скажу я вам.

– Откуда вы знаете? – тут же спросил Декер. – Вы посещали службу?

Глаза ее за линзами очков широко распахнулись.

– О мой Бог, нет! Меня бы вымазали смолой, изваляли в перьях и изгнали бы из города. Но, видите ли, преподобный Хьюстон порой проповедовал на улице, на лужайке перед церковью. И голос его разносился далеко. Глубокий и звучный. И, ну, некоторые из нас подходили достаточно близко, чтобы слышать. Этот человек знал Писание. И доносил свое послание с истовой страстью. По сравнению с ним церковь, которую я посещала, казалась откровенно скучной.