Последняя миля - Дэвид Бальдаччи

– Не поймите меня неправильно, но вы малость не в форме для ФБР.

– Вам надо было видеть меня прежде, до того, как я сел на диету. – Декер замолчал, разглядывая полицейского.

– Хотите обсудить что-либо еще? – поинтересовался Макклеллан. – Как я понимаю, ваши друзья поехали дальше?

– Им надо проверить кое-что еще. Но мне вздумалось вернуться и потолковать с вами.

– Правда? О чем же?

– О четырех мушкетерах.

– Как-как?

– О четырех мушкетерах.

– Вы имели в виду трех мушкетеров, не так ли? Как в книжке? Или я что-то упустил?

– Скорее о местных. И считал Чарльза Монтгомери четвертым мушкетером.

– Кого?

– Вы же играли с ним в Старушке Мисс, не так ли? Потому что он был в той же команде, что и вы.

– Не могу сказать. Давненько это было. Память уже не та.

– Но о нем вам тревожиться незачем. Он мертв. Казнен в штате Алабама. Впрочем, вы наверняка об этом знаете.

– Нет, не знал.

– Может, я неправильно выразился…

– Так разъясните.

– Три мушкетера, как было сказано в альбоме выпускников Кейнской средней школы. Вы, Дэнни Истленд и Турман Хьюи. Вы, ребята, бегали виражом – два хафбека и один квотербек. Хьюи был квотером, а вы с Истлендом – таранами. Ну и как, срабатывало?

– Дэнни был скорее скэтбеком[37]. Рывок делал я. Но мы выиграли два чемпионата штата подряд. А в Миссисипи футбол как общественное времяпрепровождение стоит всего на ступеньку ниже, чем посещение церкви.

– Не сомневаюсь. Так что, как ни крути, три мушкетера. Друзья навсегда.

– Я пытаюсь понять: к чему это ведет?

– Попробуйте такое: это вас осенила идея послать Монтгомери проехать мимо пьяным, чтобы у копов был благовидный предлог пуститься в погоню, позволив вам, ребятишкам, сделать свое грязное дело? Или это квотер Хьюи подсказал? Потому что к этому и сводилась роль Монтгомери – пьяный водитель, отрывающий копов от охраны офиса НАСПЦН в Таскалусе, а после здешней церкви в Кейне.

– Боюсь, вы лепечете невесть что, – с жалостью поглядел на него Макклеллан. – Не проверить ли мне вас на предмет опьянения?

Откинувшись на спинку кресла, Декер напустил на себя нарочито задумчивый вид, хотя на самом деле задумываться было почти не о чем. Он прекрасно знал, как разыграть эту партию.

– Ну, может статься, что четвертым мушкетером был Рой Марс, или как там его звали, а вовсе не Монтгомери, хотя Чаки и провел отвлекающий маневр на обоих местах терактов. Вы знали Роя под его настоящим именем, а не вымышленным. Имя у него начинается на «А», а фамилия – на «К». Вот и все, что мне известно. – Декер помолчал, прежде чем обрушить удар кувалды. – Своего настоящего имени во время недавней встречи он мне не назвал.

Единственной приметной реакцией шефа полиции на эту информацию был едва заметный лицевой тик, которого Декер прежде не замечал, потому что его и не было.

– Извините, может, вы не знали, что он еще жив, – разыграл Амос замешательство. – А эти дела в Техасе – сплошное очковтирательство, стоившее Мелвину двадцати лет жизни за то, чего он не совершал.

– Значит, вы утверждаете, что этот некий Рой жив? – Макклеллан облизнул губы.

– Очень даже. Приставил мне нож к горлу, когда я спал. Весьма внушительный тип. Прикончит и даже глазом не моргнет. А значит, вы знали, что он еще может быть жив. Или хотя бы предполагали это, когда Монтгомери вдруг выступил с признанием, чтобы вытащить Мелвина из тюрьмы. Единственная причина, по которой он мог совершить подобное, – если Рой объявился, чтобы подкупить его. А Рой не мог бы сделать этого, если б был мертв. «Три мушкетера» не стали бы платить ни гроша, чтобы избавить Мелвина от тюрьмы.

– Вообще-то, я не представляю, что за чертовщину вы несете. Я думал, мы уже установили это.

– Не тревожьтесь, «жучка» на мне нет. Вероятно, это было бы незаконно, даже если б я попытался. Но вы ведь хотите, чтобы я продолжал говорить, верно? – Декер привстал. – Или хотите, чтобы я просто удалился? Ваше слово.

– По моим понятиям, всегда лучше знать больше, чем меньше, – развел Макклеллан руками.

– Так я и думал, что вы воспримете это подобным образом. – Амос сел на место. – Словом, как бы то ни было, товар у него, шеф. Я понимаю, что вам не хотелось бы это слышать, но это так. Все эти годы возвращаются, чтобы укусить вас за задницу. Я понимаю, что это нелегко.

– Какой еще товар?

– Материальные улики. На убийства срок давности не распространяется. Вам это известно.

– Совершенно верно, хотя я отстаю на несколько шагов, которые вы уже сделали, – хмыкнул он. – Вы слишком проворны для меня.

– Я здесь не затем, чтобы просить у вас признания. Этого не будет. Вы будете разыгрывать дурачка, пока вам не сделают смертельную инъекцию.

Макклеллан отхлебнул из своей кружки.

– Я опять не догоняю, здоровяк… Как там вас зовут?

– Амос Декер. Вы знали, что я играл в футбол за Огайский государственный? Во время нашей игры с Техасским Мелвин оттоптался на моей заднице. Лучшего раннингбека я не видел, а я повидал немало хороших и играл с ними. – Он подался вперед: – Но штука в том, шеф, что лучше б я дал Мелвину пробежаться бутсами по своему лицу, чем хотя бы близко подошел к его старику.

– В самом деле? И почему бы это, сынок?

– Потому что у Мелвина есть совесть. А у его старика – нет. Он совершенно явно считает, будто вы, ребята, его обосрали. А потом, когда вы нашли его и нагрянули за ним в Техас, вы лишили его всего. Рою пришлось выстрелить собственной жене картечью в лицо. Вероятно, единственному человеку, которого он любил. Отправить собственного сына в тюрьму. Но по сравнению с утратой Люсинды это было сущей мелочью. Теперь этот тип думает лишь о возмездии. И когда приставил нож к моему горлу, он сказал, что собирается сделать со всеми вами.

– Да неужто?

– У меня гипертимезия. Знаете, что это такое?

– Без понятия, – покачал Макклеллан головой. – Смахивает на СДВ[38].

– Это значит, что у меня идеальная память. Я никогда и ничего не забываю. Так что для меня время раны не лечит. Потому что я помню их в точности так же, как в тот момент, когда их нанесли, сколько бы времени ни прошло.

– Похоже, не очень-то приятно.

– На самом деле – полный отстой.

– И что вы хотите этим сказать?

– Что у Роя Марса может быть то же самое состояние, но только в отношении единственного воспоминания. О жене. Время не залечило раны в душе этого человека. Ему надо кого-то винить в ее смерти. И он винит вас троих. И это не сулит вашему будущему благосостоянию ничего хорошего.