Пролетая над Вселенной - Елена Смехова

Обещанная красота здешних мест, упоительный воздух и особенно вид призывно мерцающей на солнце реки покорили меня с первого мгновения. Мы катались на старенькой моторной лодке, она шумела, гремела и подбрасывала нас на поворотах. Речные брызги, пронизанные солнечными лучами, казались хрустальными. Искрясь, они весело разлетались во все стороны.

– Давай-давай, – кричал Димка, – жми на газ! Еще-еще, быстрей, быстрей!

Истра была совсем не похожа на океан. Даже на его залив. Грохочущая моторка никак не напоминала белоснежную комфортабельную яхту, на которой я плавала несколько месяцев назад. Но почему-то именно теперь я отчетливо вспомнила водную прогулку со Стилом в Южной Каролине и невольно сравнила свои тогдашние ощущения с сегодняшними. Тут меня всё наполняло необъяснимой радостью. Пьянило чувство раздолья, легкости, свободы, которых там не было в помине! Хотя там все выглядело безупречно. Мне б тогда наслаждаться мгновением, а я зачем-то напряженно думала об обгоревших участках тела, мучительно пытаясь подогнать себя под образ идеальной леди. Рядом сидел человек, который мечтал сделать из меня свою жену. А во мне не было легкости, не выходило расслабиться, не получалось упиваться окружающей действительностью, я лишь фиксировала ее, как робот…

Нагулявшись по водной глади, мы с мальчишками вернулись на берег, разожгли во дворе костерок и, нанизав на деревянные прутики сосиски и хлеб, поджарили их на импровизированном мангале. Димка был счастлив. Он принимал самое активное участие в разведении огня, деловито крутил самостоятельно обструганный перочинным ножом прутик, доводя до нужной стадии прожаренности свою сосиску. И тут же требовал следующую. Он обращался только к Олегу. Я смотрела на сияющую мордочку сына и в который раз с болью убеждалась, как сильно не хватает ему мужского участия в жизни. Чем дальше, тем необходимее оно мальчику моему. Еще чуть-чуть и перестану я заменять Димке всех родственников сразу. Как тогда? Почему же за столько лет не получилось обеспечить сыну полноценную семью? Дело конечно же в моей импульсивной неразборчивости, помноженной на глубокую внутреннюю неуверенность. Всю жизнь бросаюсь я сломя голову навстречу любому, кто пожалеет, приголубит, посулит красивую жизнь. А потом долго разгребаю завалы, жертва отзывчивости…

После поездки в Америку и своего несостоявшегося замужества я осознала со всей отчетливостью: никогда больше не пойду наперекор собственной интуиции. Я буду слушать только ее, и никого больше! А еще я буду терпеливо ждать своего человека. И дождусь. Где-то бродит он – друг сердечный. Возможно, он совсем близко, я словно чувствую его неспешное приближение, хотя и не вижу пока.

Олег достал пластиковую игру со смешным названием «Кольцеброс» и принялся учить Димку правильно метать кольца. Координация у Димки хромала, кольца летели мимо палочек, на которые им следовало наброситься и зависнуть.

– Не беда, – успокаивал его Олег, – у меня тоже не сразу получалось. Давай попробуем с более близкого расстояния? Мы с братом часто в детстве в это играли. Очень развивает остроту взгляда и четкость движений.

– А сколько лет твоему брату? – спросил Димка.

– У меня с ним разница в возрасте десять лет, почти как с тобой.

– Олежич, здесь так хорошо, – сладко потягиваясь, проговорил Димка, – что просто жить хочется!

– Хочется – живи, – Олег потрепал Димку по рыжим вихрам.

– Правда? – Димка вытаращил на него свои и без того круглые глазенки. – Нет, ты правду говоришь, что ли?

– Дим, успокойся, – одернула я сына.

– Оставайтесь, – спокойно подтвердил Олег.

– Как это? – не поняла я.

– Никого здесь не будет почти неделю. Отдыхайте на здоровье. Димыч, вон, весь бледный, пусть погоняет на свежем воздухе.

– Но, мне кажется, – замялась я, – что это как-то… не совсем удобно…

– Никаких проблем, – сказал Олег, – вечером я уеду в Москву. Завтра – мой рабочий день в переходе, его пропускать нельзя. Ну а послезавтра я за вами приеду. В крайнем случае, после послезавтра. Захотите, останемся здесь еще на несколько дней. – Он мягко улыбнулся.

– Мам, пожалуйста, давай поживем здесь? – Димка смотрел на меня с мольбой.

По любым писаным и неписаным законам мне следовало тут же, вежливо поблагодарив, отказаться. Принимать подобные приглашения допустимо только от хорошо знакомых людей. Ну, или, в крайнем случае, можно было бы принять от человека, с которым намечаются личные взаимоотношения. Здесь это исключено. Исключено и точка. Тогда почему я колеблюсь? Что мешает мне поблагодарить Олега и отказаться?

– Вам продуктов на день хватит? – поинтересовался Олег, не дождавшись ответа.

Он прошел в дом, показывая нам, что где найти в случае надобности. Я следовала за ним, растерянно кивая, Димка же прыгал рядом, как пинг-понговый мячик, задорно приговаривая:

– Так, всё понял, так-так, понял-понял…

Кроме муки, сухого молока, крупы и чайной заварки, в хозяйстве ничего не было. Взятая мною провизия оказалась кстати.

– Вот тут чистое постельное белье, мамина спальня и моя комната наверху. Можно лечь и на этом диване, он раскладывается. Так что в вашем распоряжении целых три спальных места – выбирайте любое.

– Ой, чур, я буду спать на диване, – Димка тут же пристроился на нем, обхватывая руками истрепанного одноглазого медведя с болтающейся головой, – мне он подходит.

– Ну и славно, – улыбнулся Олег. – Этот мишка был давным-давно подарен брату на день рождения, а потом по наследству перешел ко мне. Ты будь с ним поаккуратнее, не то он рассыплется на мелкие кусочки.

– Я буду его беречь, – пообещал Димка, – теперь он – мой друг. По наследству.

Глядя на довольного Димку, я поняла, что не могу отказаться от приглашения Олега.

Мы пошли проводить его до станции, предварительно напившись чая с яблочным вареньем, сваренным мамой Олега, да с московскими ватрушками.

– Ты точно приедешь за нами послезавтра? – уточнила я на всякий случай. – Через неделю я выхожу на новую работу, нужно будет к ней заранее подготовиться!

– А что такое – новая работа? – удивился Олег. – Димка рассказывал мне про твою бурную деятельность в каком-то толстом журнале… или толстой газете…

– Он просто пока не в курсе, – тихо произнесла я, глядя, как беззаботно скачет мой сын по дорожке, размахивая прутиком.

…Из редакции все же пришлось уволиться: заявление об уходе было подписано незамедлительно, в день подачи. Когда я, очнувшись, поняла, что погорячилась, и решила переиграть, было поздно. Главный редактор уехал отдыхать, а зам. главного вместо меня молниеносно утвердил своего протеже.

После поездки в Америку моя самооценка удивительным образом выросла, и довольствоваться разовыми заработками больше не хотелось. Однако найти достойную работу летом оказалось очень непросто. Зато появилась уйма времени для написания очерка, незаметно переросшего в довольно внушительную по объему повесть про то, как я не стала американкой. Писала я быстро, упоительно, с каждой страницей переживая заново все, что со мной произошло, анализируя и отдавая бумаге остатки своих сомнений.