Пролетая над Вселенной - Елена Смехова

– Это особенность твоего характера – не думать о чувствах другого человека, – сухо сказал Мишка и, не дав мне возразить, воскликнул: – Но почему – ты?!

– Судьба, – тихо констатировала я, – что же еще?

– Никак не думал я тебя снова встретить… тем более так… – Он отвернулся.

– А я думала. Много думала. Я столько всего передумала, Мишка! – Мой голос завибрировал.

Он изумленно посмотрел на меня. Я выпалила, глядя прямо в эти непонимающие глаза:

– Ты предал меня. Бросил на произвол судьбы безо всякого объяснения и ни разу в жизни не поинтересовался, как сложилась моя жизнь без тебя.

– Твоя жизнь должна была сложиться превосходно, – тяжело выдохнул Мишка. – Девочка из известной семьи. Блестящий жених, признанный родителями, не то что какой-то там жалкий студентик, с которым ты решила поразвлечься перед свадьбой.

Он вскочил и принялся ходить взад-вперед, сердито жестикулируя:

– Как ты ловко меня окрутила. Опоила невидимым зельем. Запутала. Я думал, что лучше тебя, чище тебя нет, а ты…

– А я оказалась порочной? – пошла в наступление я. – Ну продолжай, раз начал. Что тебе там наговорили на меня? Что пробы ставить некуда? И ты поверил? Сходу?

– Как можно было не поверить? Ведь ты и правда была увереннее и… опытнее – в определенном смысле… – Он взглянул на меня с такой обидой, словно это было вчера.

Я тяжело вздохнула.

– Если и есть на мне грех, то только один-единственный, и тот – по глупости. И я давно за него расплатилась, – я смахнула предательскую слезу, – всей своей жизнью расплатилась. А тебе не хватило мужества просто поговорить со мной тогда, объясниться. Всё могло сложиться иначе.

Повисла пауза. Я замерла, боясь спугнуть неловким движением мгновение истины.

– Ту ночь провел я на улице, – глухо произнес Миша. – Этот доктор, видно, что-то подмешал мне в вино – я словно перестал себе принадлежать. Голова-то варила, а воля отключилась напрочь. Он так взвешенно объяснял, почему мне следует забыть дорогу к твоему дому, в подробностях, аргументированно так, что в результате я согласился. А потом он в какой-то двор завел меня, дал таблетку и на скамейку положил. Добрый доктор Айболит. Я проспал всю ночь на этой скамейке в полной отключке. А ночью похолодало сильно, это ж осенью было, но я не чувствовал холода в том состоянии. – Мишка замолчал, потом поднял на меня глаза и грустно так закончил: – Зато потом прочувствовал. Очень даже прочувствовал.

– Ты заболел? Простудился? – взволнованно спросила я.

– Простудился, – скорбно качнул головой Мишка, – на всю оставшуюся жизнь.

– Мишка-Мишка, – всхлипнула я, – что ж такое натворили мы?

– Судьба, – с горькой усмешкой передразнил меня Миша. – Я искренне верил, что, уйдя с твоей дороги, всем сделаю хорошо. Кроме себя. Я очень желал тебе счастья, Аленький.

Остановить слёзы я уже не могла. Они струились и струились по щекам.

– Знаешь, Мишка, а ведь ты был единственной любовью в моей жизни. И другого счастья мне было не надо!

Мишка схватил меня за руки, крепко сжал их и поднес к своему лицу:

– Аленький, – пробормотал он, – прости меня, Аленький! Какой же я дурак!

От его прикосновения меня словно в жар бросило. Потом резко – в холод.

– Обними меня, Мишка, – взмолилась я, – и не отпускай больше никогда.

В то же мгновение, подняв голову, я увидела Димку. Он внимательно наблюдал за нами из-за тернового куста.

– Иди сюда, Димочка, – сказала я, утирая слезы, – познакомься…

– Кажется, я знаю, – осторожно приближаясь, сказал Димка, – кто это.

– Сын? – переводя взгляд с меня на Димку, спросил Миша.

– Ну, здравствуй, здравствуй. – Он протянул Димке руку и повернулся ко мне: – Он совсем не похож на тебя… только волосы… такие же… золотые…

– Конечно, он не похож на меня, – улыбнулась я сквозь слезы, – он же просто твоя копия…

Что сулит нам эта встреча

Не подскажет самый строгий,

Самый опытный из многих

И почтенных мудрецов.

Что же это? Искушенье?

Тайных помыслов свершенье?

Упоительное чудо?

Воплощение мечты?

Очень хочется решиться.

Очень хочется поверить

Без утайки, без оглядки

На мещанскую мораль.

Ходят толпы угнетенных,

Обездоленных любовью,

Не способных слушать сердце,

И других не осуждать.

Если ж вихрем налетело,

Если дрожь бежит по телу,

Если ты бездумно тонешь

В ослепительных глазах,

Называй всё это страстью —

Сумасшедшим ураганом,

Безвозвратно уносящим

Волю, разум – в никуда.

В никуда, туда, где омут.

В никуда, туда, где пропасть.

Где со звоном разобьется

На мельчайшие куски

Моя хрупкая надежда

На людское совершенство,

На возможность обретенья

Своего второго «я»…

Отчего же без страданий,

Без мучительных раздумий,

И без жертвоприношений

Не рождается любовь?

Кто мешает просто слушать,

Как прекрасно бьется сердце,

Как душа в немом волненье

Робко молит за тебя?

Я протягиваю руки,

Ты идешь ко мне навстречу,

И за этот миг волшебный

Можно многое отдать!

Пролетая над Вселенной,

Мы себя увековечим,

Станем Музыкой нетленной

Мы с тобою навсегда.

Нужно быть готовым к встрече!

Завтра может не случиться.

Нужно быть готовым к Чуду,

Остальное – ерунда.

Мы просидели на крылечке под звездным августовским небом до глубокой ночи. Сынок уснул, а нам с Мишкой было не до сна. Нам было что обсудить! Захлебываясь, рассказывала я ему о своих мытарствах, а он в ответ – о своих, правда, более скупо и сдержанно.

Семью он так и не завел, хотя желающие, как я поняла, имелись в достаточном количестве. Он был честен с девушками, с которыми встречался, сразу признавался, что детей от него ждать им не следует, и постепенно любые отношения сходили на нет. С последней пассией он расстался в начале этого лета. Кроме разочарования, в нем ничего от этих отношений не осталось. Мама очень переживает. Мечтает о внуках. Младший брат сообщил недавно, что не собирается повторять его ошибки и потому решил пойти другим путем.

– Что же нам делать с Олежкой? – сокрушенно проговорил Миша, обхватив голову руками. – Он же, глядя на меня, вывел собственную теорию: все беды от молодых легкомысленных девчонок. Так что никаких романов не заводит, считая, что все должно быть серьезно, взвешенно и навсегда.