Клуб избранных - Александр Овчаренко

– Судя по «прикиду»[75], ты живёшь где-то рядом! – сказал он гостье вместо приветствия. Она сдержанно улыбнулась и, не дожидаясь приглашения, по-свойски устроилась с ногами в кожаном кресле.

– Мы все живём в одном здании, – пояснила она, безуспешно пытаясь натянуть на колени полы короткого халата.

– Кто это «мы»?

– Все, кто находится на «объекте».

– Слушай, подруга! Давай не будем тянуть кота за яйца! Ты ведь знаешь, что я сейчас начну спрашивать, что за «объект», для чего он, где находится и самое главное: зачем здесь я?

– Меня зовут Марией. Это моё настоящее имя. Так что, Алексей Фёдорович, давайте обойдёмся без фамильярностей и неформальной лексики. Я знаю, что ты можешь быть совершенно другой: в тебе хорошо развиты способности к перевоплощению. Вспомни, как ты мне в купе прапорщика изображал. Ведь хорошо изображал, был момент, когда я тебе почти поверила. На твои вопросы отвечаю по порядку: где расположен «объект» и его истинное предназначение тебе знать не положено, это секретная информация. Ты здесь находишься потому, что тебе повезло: окажись я на железнодорожной платформе на пять минут позже, и ты бы сейчас беседовал со своим ангелом-хранителем, уволенным за профнепригодность, ввиду твоей безвременной кончины. Я ясно выражаюсь? По твоим отпечаткам пальцев в компьютерной базе МВД мы установили твою личность, так что нам не всё, но многое о тебе известно. Учитывая вышесказанное, а также мои положительные рекомендации, как психолога, изучавшего тебя длительное время в непосредственном контакте, наша организация предлагает тебе сотрудничество.

– А имя собственное у вашей организации есть?

– Есть, только тебе знать его необязательно. Для тебя мы силовое подразделение секретной организации, призванной охранять Конституцию и устои государства.

– Сладко поёшь! Неужели я этому должен верить? Где гарантии, что ты и твои приятели с «объекта» не работают на дядю Сэма или на Тель-Авив? Или, на худой конец, на одну из бывших дружеских Закавказских республик?

– А что, советская «малина» врагу сказала нет? – улыбнулась Мария.

– Я стесняюсь спросить, – продолжал ёрничать Цыганков, – зачем вашей секретной организации, работающей на государство, где, как я подозреваю полно специалистов различных уровней и направлений, понадобился убийца Цыганков?

– Ошибаешься Лёша! Ты не убийца. В розыск тебя подали за нанесение тяжких телесных повреждений: нос ты человеку сломал и голову разбил. Хотя голову он сам разбил, когда упал от твоего удара, но ты его не убил. Это, конечно, тоже срок и, учитывая твою прежнюю непогашенную судимость, пару лет изоляции от общества тебе обеспечено, но с пожизненным сроком за убийство не сравнить. Мелочёвка!

– Приятно слышать! – радостно осклабился Алексей. – Но в «стукачи» я не пойду! – Уж лучше пару лет на зоне в «строгаче» лямку тянуть[76], чем всю жизнь «дятлом» работать на гражданина начальника[77].

– Позёр ты, Лёша! Это в тебе лагерная закваска гуляет. «Стучать», как ты выражаешься, ни на кого не надо…

– А что надо? – нетерпеливо вклинился Цыганков.

– Надо будет выполнять мои приказы, и при этом рисковать своей головой. Повторяю: не репутацией, и даже не свободой, а головой!

– Ну, это нам не впервой, к этому мы привыкшие. Нам за Родину умереть, как два пальца…!

– Я так понимаю, ты согласен?

– Приходится соглашаться. Мне выбирать особенно не из чего: прошлые мои «кореша» меня «ментам» сдали, сам я в розыске. Так что возвращаться в Медведково мне резону нет. Спасибо хоть ФСБ «под крышу» пустило. Ах, простите, забыл – Вы ведь, мадам, не из ФСБ.

– Лёша, если ты окончательно перешёл на французский, то для тебя я мадмуазель.

– Надо же! Я этим удивлён больше, чем тем, что ты не «федерал». Ну, тогда ответьте мне, старший лейтенант Мадмуазель, как я буду исполнять Ваши приказы, находясь в розыске?

– Розыск будет прекращён, а уголовное дело по факту нанесения гражданину Козаченко тяжких телесных повреждений прекращено, в связи со смертью.

– Чьей смертью?

– Твоей Лёша, твоей! Скоро в ОВД «Медведково» получат справку о том, что гражданин Цыганков, находясь под следствием в одном из ведомственных изоляторов ФСБ, покончил с собой путём самоповешенья на разорванных простынях. Ну, не усмотрела охрана! Бывает.

– Маша, а ты не думала, что я сбегу? Вот выправит мне твоя «контора» новые документы, изменит внешность, а я после этого сбегу. Терять-то мне нечего, да и уголовное дело будет закрыто!

– Не сбежишь. Ты ведь, Лёша, только прикидываешься простачком, а на самом деле парень ты не простой, умеешь просчитывать ситуацию на несколько ходов вперёд. Допустим, что ты сбежал. Что дальше? Всю жизнь, как неприкаянный, бегать из города в город, опасаясь и своих и чужих? Рано или поздно ты совершишь ошибку, такую маленькую ошибочку, которую ты даже не заметишь. После чего тебя найдут, найдут и …! Вряд ли ты этого хочешь!

– А что я буду иметь, став под ваши знамёна?

– Ты всегда будешь при деле. Обещаю, что скучать не придётся. Правда, как и похвастаться кому-либо своими подвигами. Кстати, чем ты занимался после того, как сломал нос Козаченко и сбежал из леспромхоза?

– Пополнял золотой запас Родины: возил в Златоглавую золотой песочек.

– Ты ничего не путаешь? Может вместо золота ты «дурь»[78]возил?

– Маша, я не «беспредельщик», сказал золото, значит золото! С наркотой никогда дел не имел. К тому же москвичи – народ не доверчивый, золотишко при мне перевешивали.

– Последний раз тоже золото вёз?

– Последний раз? Последний раз золото, только не много. Карась сказал, что это проба с нового прииска, и её надо передать московским химикам для проведения анализа.

– Проба в тюбике из-под крема для бритья?

– Да, в тюбике. Мне ещё тюбик показался подозрительно лёгким.

– Не было в тюбике никакого золота. Героин там был. Чистый «герыч». Подставили тебя, Алексей! Свои же и подставили. Ты кого-то назвал Карасём. Это что, кличка?

– Нет, фамилия. Жорка Карась, мой бывший одноклассник, сейчас он леспромхозом «рулит».

– Золото в столицу ты по его указанию возил?

– Ну да! Пояс с песочком я на вокзале от него получал, он же и деньги мне по возвращению платил. Платил хорошо, не жадничал.