Мама - Алексей Гравицкий

Она ощутила это почти физически, попыталась отогнать наваждение. Но мысли о склепе упорно стремились заполнить опустевшую голову. И так продолжалось долго, бесконечно долго, пока снаружи не послышались шаги и голоса.

Эл сидела тихо, стараясь не проронить ни звука. Голоса, что доносились снаружи, звучали приглушенно. С металлическим отзвуком. Но, несмотря на эту глухость, она слышала каждое слово.

Слова, пришедшие извне, откладывалось оттиском в сознании. Один за другим, словно кто-то отметив страшную пустоту, решил проштамповать каждую клетку ее мозга, шлепая одну за другой печати. Вот только от этого не становилось легче. То, что доносилось снаружи, не успокаивало, лишь пугало еще больше.

Там были женщина и мужчина. И Эл знала их обоих. Были еще какие-то люди. И было что-то непоправимое. Происходило что-то такое, чего быть не должно. Они там, снаружи, говорили не то и не так. Они делали непоправимое. Эл слушала, боясь пропустить хоть слово. И вместе с тем ей хотелось закричать, вырваться наружу из тесного помойного бака, похожего на склеп, броситься к ним, просить, умолять их, чтобы вспомнили, что они люди. Люди, которых кто-то любит и которые тоже кого-то любят. Ведь любят же! Должны любить…

Страшно треснула автоматная очередь. Эл поняла, что женщины, которую она знала, больше нет. Ее убили, а Эл могла помочь, могла спасти, но вместо этого давилась собственным страхом в помойном баке.

Мысли спутались окончательно, и бывшая проститутка потеряла сознание.

Зачем он шел сюда, Сергеев не знал. Видно, хотел удостовериться. Убедиться в том, что пьяный Юрка говорил правду. Или убедиться в том, что вопли о том, как лейтенант убил президента, просто пьяный бред.

Никакого трупа у мусорных баков не было. Все ясно, нализался лейтенант до чертей. Сергеев собрался уже было развернуться и пойти обратно, когда взгляд зацепился за темное пятно у стены. Разлили что-то? Капитан присел рядом с засохшей лужей, пригляделся…

Кровь!

– Ты кто такой?

Капитан вздрогнул. Секунды ушли на осознание того, что за спиной стоит кто-то и говорит именно с ним.

– Я человек, – зачем ответил именно так? Время потянуть хотел? И вообще, откуда это чувство, что он делает что-то неправильное и застигнут врасплох на месте преступления? Он ведь ничего дурного не делал.

Сергеев обернулся. Рядом с ним стоял старик. В чертах лица его было что-то смутно знакомое, виденное когда-то очень давно. Может, десять лет назад, а может, раньше.

– Я вижу, что не обезьяна. Подробнее.

Руки старика покоились в карманах, причем держал он их там с тем видом, с каким держали руки в карманах плащей актеры, игравшие гангстеров. Словно он играл роль, и по роли было известно, что в нужный момент он выдернет руки из карманов и разрядит пару обойм пары пистолетов. А потом кто-то крикнет: «Стоп! Снято». Только капитан этого уже не увидит.

– Я, – Сергеев сглотнул. – Я капитан патрульной службы Белого города.

– А звать как?

– Сергеев.

– То клички собачьи, то прозвища, то фамилии, – брезгливо поморщился старик. – Интересно, хоть у кого-то в этой стране свое настоящее имя еще осталось? Чего расселся? Вставай, капитан.

Сергеев поднялся.

– Здесь произошло убийство, – тихо сказал он.

– Расстрел, – поправил старик. – По закону военного времени… Господи, ты бы слышал, сколько пафосной дури и бессмыслицы здесь было сказано.

– Но убили президента, – осторожно сказал Сергеев. Старик по всему видно, что-то знал.

– Президента? Хотя теперь кто хочет может себя президентом назвать… Да, отмучалась Юлька. Повезло. Но речь не об этом. Ты мне нужен капитан. Ты поможешь?

С тех пор как старик и проститутка, которую он назвал дочерью, ушли, минуло около четырех часов. Сергеев пришел в назначенное время и уже больше часа сидел за баком в ожидании.

Время тянулось безмерно медленно. Словно застыло, или умерло, или переклинило тот механизм, что отвечает за его течение. Ожидание становилось невыносимым. Зачем он доверился этому старику, ведь он солдат. Он привык служить. Служить президенту, служить Белому городу. Теперь президента нет, но ведь обещал служить тому, кто встал у власти. И, в конце концов, это не служение человеку, это служение Родине.

А родина, подсказало что-то сидящее глубоко внутри, родина – это, в первую очередь, твой дом и твоя семья. За них и нужно рисковать жизнью, а не за беспредельщика, пристрелившего у помойки бабу.

Хорошенькое оправдание. Только дом ему не спасти, а жену… Жена невесть где. И чертов старик где-то в том же районе. Возможно, вообще навешал ему лапши на уши и ушел. Совсем. Хотя зачем ему врать, разве что чтобы уйти беспрепятственно… Но ведь Сергеев был безоружен, а старик вооружен. Он так и так мог беспрепятственно уйти. Или он не был вооружен…

Капитан вспомнил оттопыренные карманы плаща. Да, он только предположил, что старик вооружен, а оружия так и не видел. Быть может, его и не было, оружия этого. Может, это всего лишь фиглярство. А нужно оно было для того, чтобы старик мог спокойно уйти. И выходит, что его маленькое предательство не имело смысла, потому что никто никакой сделки не заключал, никто не просил спасти дочь, потому что никто не собирался спасать его жену. Ирка!

Сергеев до крови закусил губу. Так, спокойно. Спокойнее. Никто никого не предавал. Он просто служил родине. Потому что родина – это его семья. А государство, которое призраком, словно поднявшийся из пепла феникс, зависло над родиной, – всего лишь очередная игра в конструктор «сделай сам», которую затеяли дорвавшиеся до власти люди. Далеко не лучшие люди.

Толку от этих рассусоливаний! Тот, на кого он понадеялся, ушел и не вернулся, хотя должен был вернуться уже… Сергеев посмотрел на часы. Стрелки и циферблат светились в темноте фосфоресцирующей краской. В стороне послышались легкие шаги.

Сергеев быстро одернул рукав, спрятав светящийся циферблат, и вытащил пистолет. Дорога к помойке с того места, которое он занял, просматривалась отлично, самого офицера ПС Белого города видно от дороги не было.

Лица с такого расстояния было не разглядеть. Но фигура показалась знакомой. Шаги приближались. Капитан щелкнул предохранителем и метнулся за соседний бак.

Сергеев стоял напротив старика и держал пистолет на чуть выставленной вперед руке. Дуло пистолета смотрело в живот бывшего президента. «Чего это он в гражданское переоделся?» – некстати пришло в голову. Хозяин погнал мысль прочь. Что за бред лезет в башку под дулом пистолета.

– Не стреляй, – попросил хозяин.

– Если бы я хотел стрелять, сделал бы это еще днем, – сухо сообщил капитан.

– Тогда зачем пистолет?