Заговор генералов - Фридрих Незнанский

– Ну, если сомнения, то разговор важный, – как бы потеплел Костров. – Надо встретиться? Или телефоном обойдемся?

– Думаю, особой срочности для встречи нет. Пока, во всяком случае.

– Тогда я вас внимательно слушаю, Алексей Андреевич.

– Я не стал бы беспокоить, но… Обстоятельства сложились таким образом, что к нам явилась Генеральная прокуратура. В большом числе и с серьезными намерениями. С соответствующими, как вы понимаете, санкциями. Директор наш немедленно уклонился, и весь, так сказать, груз ответственности мне пришлось взвалить на собственные плечи пенсионера. Понимаете?

– Еще бы! – коротко засмеялся Костров. – А пенсия хоть и наша, но маленькая. Слушаю дальше.

«Все– таки приятно иметь дело с умным человеком, а не этим нашим дуболомом! -подумал Сиротин. – Соображает человек… И про пенсию с ходу все усекает…»

– Так вот, работают они сейчас тут у меня. Как вы понимаете, особо у нас не накопаешь, но руководит ими личность вполне достойная. Возможно, слышали: Турецкий Александр Борисович, «важняк». С ним, чувствую, может быть нелегко. Ну а наш Анатолий, как я уже заметил, благополучно удалился. Вот так, Марк Михайлович, информирую, поскольку больше, как говорится, некому печаль свою излить. Какое будет ваше мнение, хотелось бы знать.

– Спасибо, Алексей Андреевич, – почти тепло отозвался Костров. – Поскольку, как вы понимаете, к данному делу – или делам – я отношения не имею, – он подчеркнул это «не имею», – мне тем более приятно, что вы сочли возможным проинформировать меня. А что касается мнения, что ж, начали работу и пусть работают. Я так думаю. Буду рад, если вы согласитесь со мной в этом вопросе. Полагаю, в таком серьезном деле Генеральной прокуратуре мешать нельзя. Верно?

– А зачем же мешать? Можно даже помочь.

– Вот именно. Скажите, Алексей Андреевич, а что это я вас ни разу в нашем салоне в качестве гостя не видел?

– Так ведь э-э… приглашения особые наверх передаем-с!

– Быть того не может! Ай-я-яй, какая ошибка! Ну простите, ради Бога, нынче же исправлюсь. А вот, к слову, не желаете хоть и сегодня навестить? Адрес, надеюсь, известен, при входе прикажу вас встретить, поглядите, познакомитесь с интересными людьми, а после фуршет, как положено. Если нет возражений, жду. Форма, как говорится, – засмеялся он, – повседневная. Кстати, и презентик тут у меня небольшой вас дожидается. Приезжайте, буду рад.

И – отбой.

Приятная оказалась беседа. С перспективой. Надо ехать, решил Сиротин…

Турецкий сидел теперь в собственном кабинете и читал протокол допроса сержанта Криворучко. Читал и злился, хотя давно уже знал, что в его деле не может быть места никаким эмоциям. По материалам, доставленным с помощью Грязнова из Управления кадров министерства, Александру уже были ясны, так сказать, «портреты» подозреваемых в убийстве Комарова. Прослеживались и руки покровителей, и пока главный из них – Николай Нефедович Шумилов, первый заместитель министра внутренних дел. Но, по сведениям из того же источника, этот самый Шумилов волею растерянного до крайности министра, которого стало модно «употреблять» по поводу и без повода что в средствах массовой информации, что в придворных президентских кругах, со дня на день должен вылететь из первых в последние. А замена ему, как понимал Турецкий, уже готова: скорее всего, новым первым замом станет все тот же Кашинцев. Среди прочих претендентов у него было одно, сильно перевешивающее другие, качество: происходил из тех же краев, что и Президент. Ну а Сам, как всем хорошо известно, всегда оставался неравнодушным к землякам: тянул за собой, облекал высоким доверием, возводил в должности, а после легко расставался, как бы отбрасывал за ненадобностью. Именно поэтому у многих из его соратников «звездный час» так и не состоялся, хотя были близки к нему. К часу, разумеется.

Но тогда прослеживается любопытная тропка, размышлял Турецкий. Отставка Шумилова, возможно, каким-то образом связана с падением Коновалова. Если Воробьев – продукт, скажем так, тщеславия заместителя министра, а тот связан с Коноваловым, то все эти ночные угрозы по телефону, слежение через спутник из подземного, строго засекреченного спецобъекта за такой ничтожной пылинкой, как следователь Турецкий, которого легче убрать, чем купить – и это тоже всем известно, – наконец, вполне профессиональные «хвосты» и прочая, и прочая шобла, следящая, стреляющая, уголовная, – все, вместе взятое, вытекает из одного источника. Активно действующего и столь же активно смердящего.

В общем, картинка вырисовывалась – хуже не придумаешь. И что самое печальное – Турецкий отчетливо представлял, исходя из опыта прежних дел: та стена, перед которой в данный момент стоит следствие, практически непробиваема. Это в том случае, если его догадка верна. Можно, конечно, сконцентрировав все усилия на одном каком-нибудь участке, расшатать ее, даже выломать одну-другую глыбу, но стена устоит. Ибо в ее разрушении, кажется, никто уже и не заинтересован. Но… это все – политика. А надо заниматься конкретным делом, которое, имея политическую какую-нибудь подоплеку, все же квалифицируется как уголовное.

Справа, на углу стола, лежали уже изученные материалы, слева – те, что в некоторой степени обобщены, отмечены закладками Игоря Парфенова и его коллег – Артюши и Грекова. Постарались ребята, ишь, целую гору навалили! Пахать теперь – не перепахать…

Так, с этим Криворучкой картина ясна. Интересно будет устроить ему очную ставку с Воробьевым. Которого, правда, надо еще поймать. В чем совсем не был уверен Александр Борисович. Скорее всего, капитан сейчас уже далеко. Все ж было разыграно как по нотам – ни минуты потерянного времени. Значит, там уже все знали наперед. Вот разве что профукали оперативность Славки Грязнова, не приняли во внимание, что он может оказаться проворнее их. Потому и получился у них такой непростительный прокол с сержантом, который не преминул тут же заложить своего непосредственного начальника. Правда, уже зная, что тот в бегах и являться к следователю никак не намерен. Ну что ж, тут тоже есть своя логика: капитан приказал, капитан сам бил задержанного, а он, сержант, он – ничего, он за рулем. Водитель он. Одним словом, безответная овца. А вот, кстати, ведь и в случае с убийством Голубева было зафиксировано, что стрелял капитан, а Криворучко был как бы на подхвате – очередь из автомата в черное небо выпустил только, да и то от растерянности. А Славка говорит: мордоворот, побывавший в горячих точках. Липа все это, конечно. Он его в изоляторе внутренней тюрьмы на Петровке оставил до утра. Чтоб завтра начать по новой. Правильно, тут все-таки свои кругом, а в той же «Матросской тишине», не говоря уже о Бутырке, до утра б не дотянул как пить дать, свои бы и прикончили. Ладно, вздохнул Турецкий откладывая «дело» вправо, завтра познакомимся…

Он взглянул на часы и удивился, что еще так рано. Только восемь. А думал, что уже завтра наступило: насыщенным оказался денечек. Но раз еще не поздно, продолжим наши игры. Кто на очереди? Он взял очередную папку из левой стопки. Но ознакомиться не успел, потому что дверь без стука и привычного: «К вам можно?» – отворилась и захлопнулась. Щелкнул дверной замок.