Выстрел в Опере - Лада Лузина

Венера и Марс — боги-прародители амазонок!

Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй… и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская — вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс.

В 18-м году революция дошла до Киева.

«Неужели опять, как в 18-м году, когда Наследницы начали войну друг против друга», — заплакала Вася.

— Есть версия, — заговорила Маша резво и бойко (тайный смысл булгаковского письма был совсем близко — буквально за поворотом!), что предания об амазонках сложились еще в догреческое время, как отголоски эпохи материнского рода, то есть матриархата.

— Матриархат — это когда бабы всем заправляли? — поощрительно тряхнула косами Чуб. — Классное было время.

— Способность женщин производить на свет женщин и мужчин считалась чудом, и им поклонялись, как самой Матери-земле.

— А амазонки — те тетки, которые отказались подчиняться мужчинам, когда они подмяли нас под себя, — смекнула певица.

— Амазонки — легенда, — напомнила Маша. — Но легенды о них подтверждают твою версию. Неподалеку от Симферополя есть гора Тепе-Кермен, с которой связано сказанье о невесте из рода амазонок. Не желая подчиняться мужчине, она убила в день свадьбы своего жениха. Название Евпатория происходит от тюркских слов «эв» — «мужчина» и «патор» — «давить», «подавлять». И, возможно, там жили мужчины, которые подмяли под себя… А под Евпаторией стоит поселение Огуз-оглу. Там бытует легенда о племени амазонок. Местные мужчины хотели взять их в плен, но не смогли. В решающий момент амазонки обернулись птицами.

— То есть ведьмами! Мы ж тоже летаем! — быстро пояснила Чуб, прочитав недоуменье на Машином лице.

— Слушай… Мне б это и в голову не пришло, — честно сказала историчка. — Какая ты молодец.

— Я не молодец, — не менее честно призналась певица. — Просто ты летать не умеешь.

Маша никогда не поднималась в воздух сама.

Но для несостоявшейся летчицы-космонавтки их способность парить над землей в мгновение стала такой же естественной, органичной потребностью, как езда на ее красном мопеде.

— Хорошо-о… — протянула студентка. — Предположим, после крушения царства амазонок они распались на племена. И одни амазонки «стали птицами», то есть научились летать и остались свободными и неподвластными никому. А другие сошлись с мужчинами, — толковала Дашину версию Маша. — Как, собственно, и писал Геродот «о происхождении савроматов». Скифы, бывшие предположительно нашими предками, вступили в связь с амазонками и породили новую нацию. А древнегреческий историк Диодор Сицилийский писал об амазонках: «Эти женщины жили на границах обитаемого мира. Их мужчины проводили дни в хлопотах по домашнему хозяйству, выполняя распоряжения своих жен-амазонок, но не участвуя в военных кампаниях или управлении, как свободные граждане. Когда рождались дети, заботы о них вручали мужчинам, которые выращивали их…» — с блеском процитировала Ковалева по памяти.

— Короче, — подытожила Чуб, — чистые Брыксы! Ну дореволюционное 8 Марта. Помнишь? Вася нам вещала! Один день в году киевлянки заставляли мужей делать всю женскую работу, ездили на них верхом, били тех, кто плохо себя вел, то бишь вели себя, как мужики. А у нас, ведьм, в этот день — третий главный шабаш года! Тот, что послезавтра, — Петровки!

— Я ж и в своем реферате про Брыксы писала, — закивала студентка. — Косвенным подтверждением существования амазонок являются наши народные обряды, сохранившие черты матриархата. В Фомин понедельник, предназначенный для поминания предков, женщины обряжались в мужские костюмы. Как и их предки — амазонки! По свидетельству французского историка Боплана, в особый день года украинские девушки имели право сватать парней — и те не имели права им отказать. И все это лишь отголоски первичного мироустройства! В Украине, на территории всей причерноморской Скифии, — затарахтела она, — найдено много захоронений. В центре таких семейных могил лежит скелет женщины, похороненной с мечом и прочим оружием. В ногах у нее горизонтально располагался скелет мужчины. В некоторых могилах найдены и другие мужские скелеты, со скелетами младенцев на руках — мужчины-няньки…

— Землепотрясно!

— Но постепенно, — закруглила предположенье историчка, — амазонки, принявшие мужчин, утратили свою доминирующую роль. Они стали слепыми женщинами. И только один день в году, только в Киеве — в Столице Ведьм, им позволялось вести себя, как их пращурки.

— Не понимаю, какие еще доказательства вам нужны?! — вспыхнула вдохновленная Чуб. — Могилы нарыли! Геродот написал!

(Хотя «отец истории» не покончил с собой и до сего дня его имени Даша Чуб не слыхала, само имя «Геродот» звучало, на ее взгляд, очень внушительно!)

— Все ясно как пень! — возбужденно замахала руками она. — Я произошла от амазонок! От Марса и Венеры! Это же землепотрясно! Две силы в одном! Воюешь, как мужик, и влюбляешь в себя всех, потому что ты баба. А парни сидят на кухне и не возникают. Это, я понимаю, мировая гармония! Я всегда знала, мы, украинки, — великая нация. Я задницей чувствовала.

— Задница — не доказательство, — сказала Маша. — А все остальное — предположения.

— Быстро говори, что нужно найти, чтоб доказать: мы — амазонки? — стребовала Чуб. — Задницей чувствую, я это найду!

Обыкновенье поминать свою задницу явно грозило перерасти в Дашину привычку № 4.

— Не знаю, — приуныла студентка, — тут, наверное, ничего не поможет. Даже если кто-то найдет пояс Ипполиты с дарственной надписью «Дорогой внучке от любящего деда Ареса»[23].

— О’кей. — Даша неохотно отодвинула в сторону доказательство мирового превосходства украинок над всеми и вся. — Рассказывай дальше. Жила-была Лира…

Маша помолчала, складывая разбушевавшиеся мысли.

— У кого из ведьм-амазонок Лира жила-была до X века, нам неизвестно, — сказала она. — Но в Столицу Ведьм ее привезла Киевица Марина. А в 1894 году Киевица Персефона подбросила талисман Анне…

— А что посредине?

— Скорее всего, Лирой пользовались сами Киевицы. Или она принадлежала одной из ведемских семей. И вполне возможно, Аннушка была первой слепой, которая взяла ее в руки. Она стала писать стихи «о своем, о женском», и впервые женские стихи стали сильнее мужских…

— Не, слабовато. — Чуб интенсивно потерла ладонью нос. — Матриархат! Марс и Венера. Вселенская гармония! И все закончилось чем? Какими-то стихами!

— Ну, стихи тоже, в какой-то мере, числовая гармония. Ямбы там, хореи, ударения, — неуверенно сказала Маша.

— Не-а! По-правильному, Лира должна была закончиться не красной, а женской революцией… Маш, ты чего? Тебе плохо? От солнца?