Мертвое озеро - Рэйчел Кейн

Останавливаюсь на букве «А» в списке, потому что на самом верху вижу имя, которое мгновенно опознаю́. Оно необычно. Я никогда не видела его прежде, кроме как в Библии.

И тут до меня доходит вся грандиозность этого обмана. Этой игры. Авессалом, «тролль», который стал моим неизменным союзником. Авессалом, который брал мои деньги и делал для меня новые документы. Который мог мгновенно отследить меня, куда бы я ни бежала. Мог направить меня туда, куда хотел.

Это объясняет, почему мы искали совсем не там. Семья Лэнсела Грэма жила в этих местах много поколений. Его дом в окру́ге Стиллхауз-Лейк – фамильное наследие, и мы с Кецией сразу же вычеркнули его из списка подозреваемых. Черт. Я даже отправила Авессалому на проверку список имен. Вот он, должно быть, повеселился…

Авессалом никогда не помогал мне. Все это время он помогал Мэлвину, перемещая меня, словно шахматную фигуру, то устанавливая где-то, то снова срывая с места.

Чтобы в итоге разместить рядышком с фанатом – подражателем Мэлвина.

На минуту я прикрываю глаза, чтобы обуздать неудержимую ярость, сжигающую меня, а потом пролистываю список контактов дальше. Нахожу номер Кеции и звоню по нему.

Пиктограмма приема показывает всего две палочки, но звонок проходит. Кеция в машине. Я слышу шум двигателя, прежде чем она настороженно произносит:

– Лэнс? Лэнс, я всё знаю. Ты должен отпустить эту женщину, немедленно, и сказать мне, где ты находишься. Лэнс, послушай меня, ладно? Мы все можем исправить. Ты знаешь, что нужно сделать. Говори со мной.

На миг я пугаюсь, что она тоже замешана во всем этом, но потом слышу в ее голосе напряжение и злость, хотя она пытается их скрыть. Она просто пытается заболтать его, отговорить от задуманного.

Она пытается спасти меня.

– Это я, – говорю я. – Это Гвен.

– Боже! – В динамике раздается странный шум, как будто она едва не роняет телефон. И еще я слышу другой голос, мужской, но не могу разобрать, что он говорит. – Господи, Гвен, где ты? Где ты, скажи сейчас же!

– На самом верху холма, за домом Грэма. Нужно вызвать сюда «Скорую помощь», – отвечаю я ей. – У него пулевая рана, и он пропорол себе бок деревяшкой. И еще полицию. Он сказал, что мои дети в горах, в охотничьей хижине его деда. Ты знаешь, где это?

Я дрожу так сильно, что у меня лязгают зубы. Двигатель внедорожника слегка прогрелся, и теплый воздух, дующий из обогревателя, ощущается как райское блаженство. Я подтаскиваю к себе пуховик Кайла и набрасываю на плечи. Моя левая рука все еще болит, но, рассмотрев ее при свете потолочной лампы, я обнаруживаю, что дробь вошла неглубоко и не причинила существенного вреда. А вот рана на голове… Я чувствую слабость, головокружение и тошноту. Кровь не останавливается. Я поднимаю руку и чувствую, как теплая, жидкая кровь слабыми толчками вытекает из длинного пореза. Пытаясь нашарить салфетки, чтобы прижать их к ране, я едва не пропускаю ответ Кеции.

Нет, это не Кеция. Это Сэм. Он вместе с ней в машине.

– Гвен, с тобой всё в порядке? Гвен!

– Все хорошо, – лгу я. – Мои дети… Сыновья Грэма тоже в той хижине. Я не знаю, вооружены ли они, но…

– Не беспокойся об этом. Мы уже едем к тебе, хорошо?

– Грэму нужен врач.

– Да пошел он, этот Грэм! – отзывается Сэм, и я слышу в его голосе ярость. – Что с тобой?

Салфетки, которые я прижала к ране, уже промокли насквозь.

– Может понадобиться небольшая помощь, – отвечаю я. – Возможно, наложить швы. Сэм…

– Я здесь.

– Прошу тебя, пожалуйста, помоги мне выручить детей.

– С ними все будет в порядке. Мы их освободим. Просто оставайся на месте. Держись. Кец знает, где эта хижина. Мы едем к тебе. Прямо к тебе.

Кеция за рулем. Мне доводилось ездить с ней; у нее истинно полицейская манера вождения – управляемая резкость и бешеная скорость. Я смотрю в зеркало заднего вида и вижу фары патрульной машины, которая мчится внизу, по основной дороге, даже не притормаживая на поворотах. Вижу, как она сворачивает на развилке у дома Йохансенов.

Сэм продолжает говорить, но я устала. Телефон лежит у меня на коленях, хотя я не знаю, когда успела положить его. Моя пульсирующая болью голова прислонена к боковому стеклу. Я больше не дрожу.

Я повторяю: «Спаси моих детей», – или, по крайней мере, думаю это, потому что вокруг становится темно, очень темно.

– Гвен? О Боже!

Я открываю глаза. Сэм склонился надо мной, и вид у него… странный. Он оборачивается и говорит:

– Мне нужна аптечка!

За его спиной возникает Кеция и роняет рядом с ним большую красную сумку. Сэм рывком открывает застежку-липучку и начинает шарить внутри.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я его. Ясно выговорить это мне не удается, но боль в основном прошла. Удивительно, как многое способен исправить небольшой сон. – Я в порядке.

– Нет, не в порядке. Тихо. – Он берет толстую марлевую подушечку и плотно прижимает к моей голове, и тогда боль снова обрушивается на меня, подобно оглушительному рёву. – Ты можешь придержать ее? Держи. – Прикладывает мою ладонь к подушечке, и я ухитряюсь выполнить его просьбу, пока Сэм вскрывает новый бинт и приматывает подушечку на место. – Сколько крови ты потеряла?

– Много, – отвечаю я. – Неважно. Где хижина?

– Ни в какую хижину ты не пойдешь. – Я нашариваю пистолет, но он без усилий отнимает у меня оружие, выщелкивает патрон из ствола и магазин из рукояти одним движением, потом швыряет части на заднее сиденье внедорожника. – Ты никуда не пойдешь, кроме больницы. Тебе нужен рентген головы. Мне не нравится, как выглядит эта рана. У тебя может быть разбит череп.

– Мне плевать. Я иду. – И я действительно пойду – через минуту. Усилие, необходимое для того, чтобы вылезти из машины, кажется монументальным. – Ты получил мое сообщение?

Он озадаченно смотрит на меня.

– Когда?

– Неважно. – В этом Грэм преуспел. Он сумел разбить мой телефон, прежде чем эсэмэска ушла. – Как ты вычислил, что это он?

– Он не вышел на поиски, – отвечает Сэм, деловито проверяя мне глаза, светя в них ручкой-фонариком; это больно и неприятно, и я пытаюсь отстранить его. – Кец кое-что раскопала. Оказывается, он брал отгул на весь день во время каждого похищения, и еще в те дни, когда, по нашим прикидкам, избавлялся от трупов. У нее уже некоторое время имелись нехорошие предчувствия на его счет. Когда же мы узнали, что он был в участке и подвозил тебя…

– Спасибо, – говорю я ему. Вид у него скованный и мрачно-сердитый.

– Да, но мы не успели прибыть сюда вовремя, чтобы помешать ему ранить тебя.

Я беру его руку, которая все еще ощупывает мой затылок в поисках повреждений, и удерживаю ее.