Недоступная и желанная - Лоретта Чейз

– Странный ты человек, – сказала она тихо и как-то неуверенно. – Ты купил мне подарки?

– Да. Свадебные, – ответил Вир, незаметно наблюдая за женой.

Лидия встала с кресла, подошла к кровати и остановилась, рассматривая свертки.

– О, по крайней мере, это значит, что меня не отправят ночевать на конюшню.

После «Ранделла и Бриджа» Вир ходил с упирающейся Сьюзен из магазина в магазин еще несколько часов с коротким перерывом на ланч в отдельном кабинете постоялого двора.

– Похоже, ты не так уж хорошо научился читать мои мысли, – сказала Лидия. – О подарках я точно не думала.

Вир встал и подошел к ней.

– Ты сначала разверни их, – предложил он.

Первыми перед ее взором предстали записные книжки с прекрасными пергаментными страницами и обложками из мягкой кожи. В следующем свертке оказался пенал для перьев в виде украшенного замысловатой гравировкой серебряного цилиндра, роль крышки которого исполняла миниатюрная чернильница. Через пару минут был извлечен дорожный письменный набор – украшенный картинками на мифологические темы ящик, где лежали ручки, перья, чернильница, коробочка с угольным порошком, а также несколько маленьких ящичков для миниатюрной грифельной доски, стопки бумажных листов и серебряного перочинного ножика. Груду подарков дополнила большая чернильница из серебра и заполненная карандашами красивая коробка из папье-маше.

– О! – тихо восклицала Лидия раз за разом, разворачивая обертку и доставая очередное сокровище.

– О, большое спасибо! Благодарю тебя! – громко произнесла она в конце, собирая оберточную бумагу, обрывками которой теперь были завалены вся кровать, часть пола и она сама.

Затем Лидия взяла дорожный набор, поставила на колени и начала открывать крышки: сначала самого набора, а потом маленьких ящичков. Из каждого ящичка она достала его содержимое, внимательно осмотрела и положила назад. Полюбовавшись, таким образом, всем по очереди, будто ребенок новыми игрушками, она аккуратно собрала набор, закрыла его и стала разглядывать картинки. Лидия действительно чувствовала себя девочкой, получившей долгожданные подарки. Подарки ей вручали Сти и Ефи – два раза в год, на день рождения и Рождество. Это были хорошие и очень милые вещицы: туфли, шляпки, несколько раз сережки и браслеты.

Но сейчас все было по-другому, сейчас она получила не просто подарки, а то, что ей было нужно для творчества, и она, мастер слова, к своему удивлению, не могла выразить того, что чувствовала.

– Спасибо, – снова прошептала она как-то трогательно, беспомощно и посмотрела в его красивое лицо. Этот взгляд сказал о ее чувствах лучше слов.

Его зеленые глаза тоже светились радостью, а на губах появилась та самая улыбка, от которой таяло ее сердце. Это была мальчишеская улыбка, шаловливая и стеснительная одновременно.

– Кажется, мои скромные подношения пришлись ее светлости по душе, – сказал Вир.

Лидия просто кивнула. Если бы она и могла сейчас красиво связать слова, то не решилась бы сделать этого, чтобы не разрыдаться.

– В таком случае я полагаю, ты достаточно смягчилась, чтобы выдержать последний удар, – произнес Вир и, сделав короткую паузу, достал из кармана жилета еще один сверток.

Этот подарок он распечатал сам, причем таким образом, чтобы Лидия не могла его видеть.

– Закрой глаза, – попросил он. – Да оставь ты этот чертов набор. Я не отниму его у тебя.

Лидия поставила ящик с дорожным письменным набором на кровать и закрыла глаза.

Вир взял ее правую руку и надел кольцо на безымянный палец. Она почувствовала приятный холодок гладкого металла и вдруг поняла, что рука его дрожит.

– Можешь взглянуть, – разрешил он.

Лидия открыла глаза. На ее пальце красовался васильково-синий сапфир нарочито простой огранки. Драгоценный камень такой величины она видела в своей жизни впервые. Величину и редкий цвет сапфира подчеркивали окружавшие его бриллианты.

Лидия почувствовала, что в уголках ее глаз появились слезы, и в который раз за последние дни приказала себе не быть нюней.

– Оно… Оно очень красивое… Такое милое, – с трудом выговорила она. – И… я не стану говорить, что ты не должен был этого делать… Я чувствую себя так, будто вдруг превратилась в принцессу и попала в сказку.

Вир склонил голову и поцеловал ее в затылок.

– Я отвезу тебя в Бедфордшир, – пообещал он.

Вир сидел за письменным столом, заваленным ворохом смятых бумаг. Было утро субботы, и он пытался сочинить письмо лорду Марсу. Он бы сделал это легко, если бы не Гренвилл, которая настояла на том, что письмо должно быть дипломатичным… А что это значит, не сказала.

Он уже собрался пойти поискать ее и потребовать разъяснений, когда Лидия сама открыла дверь кабинета.

– Лорд Марс здесь, – сообщила она с порога, – и, судя по его виду, это не визит вежливости.

Через несколько минут он был в библиотеке.

Лорд Марс был покрыт дорожной пылью, небрит и явно сильно устал.

– Они убежали, – сообщил он сразу, как только увидел Вира и Лидию. Ради всего святого, скажите, что они здесь. Что они в безопасности. Я имею в виду Элизабет и Эмили.

Вир, мгновенно ощутивший пустоту и холод внутри, молча уставился на гостя.

Гренвилл поспешила к сервировочному столику, наполнила стакан и протянула его лорду Марсу.

– Сядьте, пожалуйста, – сказала она, – и постарайтесь взять себя в руки.

– Их нет здесь, – пробормотал лорд Марс. Плечи его опустились, и он осел на стул. – Этого я боялся больше всего. Но все-таки надеялся… Боялся. Надеялся. Скажите, что они здесь. В безопасности.

Виру показалось, что вокруг потемнело, а комната сжалась вокруг него, но быстро приняла прежние размеры.

Внутри образовался мешающий дышать холодный и тяжелый ком.

– Проклятье! – процедил он сквозь сжатые зубы. – Ты не смог уберечь их?

– Уберечь? – Лорд Марс вскочил со стула и повернул к Виру бледное напряженное лицо. – Эти дети дороги мне так же, как мои собственные. Но моя любовь, моя забота превращалась в ничто, потому что я – не ты. – Он вынул из кармана измятую записку и показал ее Виру. – Вот она. Почитай хотя бы то, что они могли бы сказать тебе сами, эти бедные девочки, которыми ты пренебрег. Ни разу не приехал навестить. Ни одного письма не прислал. Ни словечка. Даже записки не удостоил. Если бы они лежали в каменных гробах вместе со своими родителями и братьями, ты бы беспокоился о них примерно так же. Тем не менее, они предпочли выпорхнуть из-под защиты моего дома, в котором их так любили, так заботились о них… Бедняжки! И сделали они это из преданности и любви к тебе.

– Прошу вас, сэр, соберитесь, – сказала Лидия. – Вы сильно расстроены. Эйнсвуд тоже.