Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914-1917). 1916 год. Сверхнапряжение - Олег Айрапетов

Под Констанцей удалось задействовать для поддержки сухопутного фронта орудия корабельной артиллерии. «Ростислав» эффективно сдерживал немцев и болгар, однако румыны пользовались передышкой, чтобы бросить позиции и бежать в тыл. Поначалу против беглецов направляли казаков, которые нагайками загоняли румын обратно в окопы, но такие меры, естественно, не могли помочь создать прочную оборону. «Около 11 часов оказалось, – докладывал Паттон 8 (21) октября, – что уже никакие силы не удержат румынские войска и что Констанца будет оставлена»28. Вечером того же дня началась подготовка эвакуации города, и на следующий день армия и флот покинули Констанцу29.

Днем 22 октября немцы овладели Констанцей, в гавани этого порта находились большие запасы нефти, бензина и керосина, которыми пользовались корабли русского флота. В порту, грузооборот которого в мирное время составлял 1,25 млн тонн в год, находилось и значительное количество подвижного железнодорожного состава30. Падение Констанцы было быстрым – полностью эвакуировать запасы не удалось. Кроме того, Ставка рассчитывала через несколько дней перейти на этом участке в контрнаступление и вернуть город31. Поэтому при уходе войск телеграммой Верховного главнокомандования категорически запрещалось уничтожение запасов горюче-смазочных веществ. 25 октября немцы и болгары овладели и Черноводами – возможность возвращения Констанцы стала нереальной, а немцы получили большие запасы горючего, необходимого для действия подводных лодок32.

В ночь с 11 на 12 (с 24 на 25) и с 12 на 13 (с 25 на 26) октября Зайончковский отдал приказ русским войскам отойти от болгар на два перехода. Противник не преследовал русскую пехоту, и она укрепилась на новых позициях. Линия фронта стабилизировалась, Добруджинская операция была на этом завершена, генерала Зайончковского сменил генерал Сахаров33. Румыния агонизировала. Даже в этой ситуации сторонники наступления в Западной Европе среди английского командования не изменили своих взглядов на направление главного удара. 26 октября Хейг, сменивший Френча, при полном сочувствии Вильсона подверг критике наметившееся, на его взгляд, движение русских войск против Болгарии: «Это становится все хуже и хуже, так как если русские завязнут в серьезных операциях против болгар, они забудут о бошах, и если они будут успешно действовать против болгар, искушение идти на Константинополь будет непреодолимым. Единственное, о чем стоит говорить, – это как убивать бошей… Сейчас (курсив мой. – А. О.) я боюсь русской кампании против Болгарии. Если мы побьем бошей, все остальные последуют за ними. Если мы побьем турок, и болгар, и греков, мы сами будем разбиты бошами»34. И это писал в своем дневнике Вильсон, человек, командовавший 4-м британским армейским корпусом на Сомме!

Положение на румынском фронте чрезвычайно обострилось. Русские войска, отступая, взрывали старые румынские укрепления по линии Путна – Серет, чтобы их не смогли использовать немцы. Через несколько дней после оставления Констанцы, убедившись в нереальности своих планов по ее возвращению, русское Верховное командование одобрило обстрел ее порта. Реализация этого плана затянулась. 14 (27) и 16 (29) октября из Севастополя для выполнения приказа выходили эсминцы, но они вынуждены были вернуться по причине плохой погоды. 17 (30) октября в море был направлен крейсер «Память Меркурия» в сопровождении 3 миноносцев. 20 октября (1 ноября) он обстрелял Констанцу. В течение 15 минут на одном галсе крейсер выпустил 106 6-дюймовых снарядов. Результат кратковременной стрельбы в условиях сильной качки оценивался русским командованием скептически.

21 октября (3 ноября) тот же корабль в сопровождении трех эсминцев вновь вышел из Севастополя. Поход начался исключительно неблагоприятно. Эсминец «Живой» сел на мель, и эсминцу «Жаркий» пришлось остаться, чтобы помочь кораблю сняться с нее. В результате крейсер подошел к Констанце в сопровождении одного эсминца. «Память Меркурия» вновь обстрелял береговые укрепления и нефтехранилища. На этот раз действия русских артиллеристов были удачными – они подавили огонь береговых батарей с 6-дюймовыми орудиями, отразили нападение германских самолетов и уклонились от атаки подводной лодки. Но самое главное – из 37 нефтяных цистерн (их полная вместительность равнялась 1 млн тонн) было подожжено 15. В воздух поднялся грибовидный столб дыма высотой до 1000 м. Вызванный обстрелом пожар был виден за 70 миль35. В любом случае, даже после успеха эта последняя акция флота не могла исправить сделанные ранее ошибки.

15 ноября 1916 г. в здании французского Министерства иностранных дел в Париже начала работу межсоюзническая конференция. А. Бриан – член французской делегации, премьер-министр и министр иностранных дел – в своей речи высказал мысль о плодотворности действий, которые могут быть развернуты на Балканах36. Может быть, французские политики не затруднялись мыслями о том, насколько возможно крупное наступление на Балканах зимой? «Необходимо попытаться путем энергичных действий в Добрудже и против Софии вывести из строя Болгарию и тем самым Турцию», – предлагал Бриан37. Его с готовностью поддержали итальянцы и даже англичане. Румынское правительство умоляло русского представителя генерала М. А. Беляева о помощи, однако в сложившейся ситуации он ничем не мог помочь союзникам. Тогда через посредство английского и французского представителей король обратился к Верховному командованию и правительствам Франции и Англии38. Положение было отчаянным – решалась судьба Бухареста, рассчитывать на спасение которого силами бегущей и деморализованной румынской армии не приходилось. Это обращение пришлось как нельзя кстати для французской стороны. Действительно, в начале ноября 1916 г. Жоффр обратился к Алексееву с предложением провести русско-румынскими войсками наступление на Болгарию39. Союзные войска на Салоникском фронте должны были при этом ограничиться вспомогательным наступлением местного масштаба. Французы считали необходимым вывести Болгарию и Турцию из войны к концу зимы, но Жоффр считал, что наступление союзников не должно идти далее Монастыря, а Бриан поддерживал его точку зрения40.

Румынские события стали международным фоном углубления разногласий в кабинете Штюрмера. В правительстве происходили перемены, которые резко усиливали его противостояние с оппозицией. 26 июня (9 июля) 1916 г. в Ставку прибыл Сазонов. Он попытался, в частности, отстоять проект дарования Польше в случае победы над Германией и Австро-Венгрией значительной автономии под протекторатом России с общими армией, внешней политикой, судом, финансами, почтой, железными дорогами. Сазонов был одним из инициаторов обращения к полякам еще в начале войны, причем уже в августе 1914 г. он выступал за то, чтобы документе упоминалась «автономия» края и подписан он был Николаем II. Вместе с министром иностранных дел в составлении этого документа принимали участие князь Г Н. Трубецкой и Б. Э. Нольде, но именно Сазонов настоял на подписании этого документа императором. На деле в окончательном варианте вместо «автономии» возникло «самоуправление», и документ был опубликован за подписью Николая Николаевича (младшего). Великий князь понимал важность привлечения симпатий поляков, среди местной аристократии он пользовался авторитетом, завоеванным во время маневров и приездов на охоту. Николай Николаевич, со своей стороны, относился к своим поклонникам с нескрываемой симпатией. Тем не менее, несмотря на все это и на усилия графа А. С. Велёпольского, он лично не подписал этого воззвания – оно действительно вышло за его подписью1.