Время долга - Ася Васильева

По дороге до дома Роя случайным прохожим они наверняка напоминали парочку гуляк, пошатывающихся и опирающихся друг о друга, причем неизвестно, кто кого поддерживал больше. Но, кажется, никто об этом и не задумывался, дошли — уже неплохо.

На крыльце Рой долго возился, сначала ища в кармане ключ, а после пытаясь попасть им в скважину. Руки не тряслись, но его заметно вело в сторону, и задача превратилась из банальной в сложно выполнимую.

— У тебя же есть стул со спинкой? Садись туда, — велела Ная, пытаясь хоть что-то рассмотреть в темной гостиной, до которой они шли едва ли не на ощупь. Было бы неплохо зажечь лампу, но где они находятся, Ная не знала, а Рой окончательно впал в прострацию. Пришлось довольствоваться светом далеких фонарей и луны, пробивающимся сквозь неплотно задернутые шторы, чтобы не сносить мебель, которой оказалось на удивление много. Похоже, обстановкой дома, насколько удавалось рассмотреть, занимался человек со вкусом. — Учти, я совсем без сил и за результат не знаю. Возможно, вообще ничего не получится, а моего… хм… снадобья у меня с собой нет.

— Могу предложить коньяк, — и Рой действительно предложил, достав с нижней полки шкафа бутылку и поставив на столик. Потом снял перчатки, кое-как стащил через задубевшую повязку браслет и, поймав ее руку, решительно намотал, затянув кривым узлом. — Должно помочь.

Бусины снова замерцали, несколько разгоняя темноту, в голове сразу же прояснилось, а усталость отступила — по крайней мере, уже не чувствовалась ни тяжесть, ни боль во всем теле. Металл нагрелся, но на удивление не обжигал, скорее согревал в прямом смысле живительным теплом. Занятная вещь, такую в лавке не купишь и не каждая ведьма зачаруют — Ная бы не смогла. Впрочем, в последнее время ей слишком часто приходилось делать то, чего она не должна была бы даже знать и точно не могла уметь, например, защищаться от атак Йорн, разносить тюрьму или несчастный зал кабаре.

Рою, похоже, расставание с браслетом на пользу не пошло, и если стул он еще дотащил из кухни, то сесть на него уже не смог и устроился рядом на ковре.

— Помнишь, в Шинте ты… что-то сделала? Я чувствую себя примерно так же, только как будто в голову впихивают ненависть ко всем, кто меня окружает. И агрессию, — тихо сказал он, закрывая глаза. — Ильяна стала гораздо сильнее и опасней. Раньше от нее хватало браслета.

— Тогда не удивляйся, если я на тебя накинусь. Работать буду, как эмпат, и придется пропускать через себя. Будешь должен вдвойне, — криво усмехнулась Ная, устраиваясь у него за спиной. Может, так даже и лучше, что на полу — по крайней мере, падать не придется.

Рой, к ее удивлению, сдвинулся вперед и лег, положив голову ей на колени. Дышал он тяжело, с присвистом, словно сквозь зубы и сдерживая боль.

Спорить она не стала, а ладони положила не на спину и шею, как в прошлый раз, а на грудь и лоб, чувствуя исходящий от них горячечный жар и пугавший куда больше недавнего нападения. Во всяком случае, тогда можно было говорить, что что-то не в порядке с головой, и с этим справиться реально. Лечить же умели только колдуньи из детских сказок, а до аптеки, наверняка закрытой на ночь, не близко.

— Расскажи что-нибудь, — попросила Ная, когда поняла, что не справляется из-за нарастающей паники — попросту ничего не получалось. — Например… зачем тебе с репутацией жестокого убийцы напарник? Та девушка, бард, невеста Орина, например.

— Потому что, кем бы тебя ни считали, одному всегда сложнее. Помню, мне с детства говорили, что всегда кто-то должен прикрывать спину, когда играешь с большими людьми. Мы не способны видеть все четыре стороны сразу.

«…Мы не способны видеть все четыре стороны сразу, и я хочу, чтобы ты смотрела, что происходит у меня за спиной», — так когда-то говорил лорд Мейсом, успокаивая ее перед первым выходом на какое-то мероприятие в столице. И задание-то было простеньким, в духе того, что на первом приеме просил от нее Крейг — оценить настроение, послушать разговоры… и все же от ужаса тогда подгибались колени.

— Кто говорил? — голос дрогнул.

— Отец. Незадолго до…

Ная не успела соотнести информацию, не успела даже открыться, чтобы чужие эмоции проходили сквозь нее, не задерживаясь — ее попросту снесло и затопило волной глухой тоски. Дыханье перехватило, из глаз брызнули слезы и захотелось тихо заскулить, как подбитой собачонке.

Роя же, похоже, наоборот прорвало.

— Король никогда не возражал, чтобы Крейг общался с детьми других членов дворянского собрания — будущий первый круг правителя, он должен знать тех, кто рядом. Но кто-то был уже старше, и их не интересовали развлечения мальчишек, даже если речь идет о крон-принце, с тринадцати лет вникавшего в управление государством. Кто-то слишком лебезил и заискивал. Мы же, смешно сказать, при первой встрече подрались так, что пришлось разнимать страже. Отца вызвал король, я увязался следом и, пока ждал, натолкнулся в коридоре на Крейга. Он, знаешь, надменно так попросил не тратить его время и не расшаркиваться, у него совсем нет желания общаться с очередным лизоблюдом. Я не знал его в лицо и возмутился, почему дворцовый хлыщ оскорбляет дворянина.

Рой слабо улыбнулся от воспоминания, и в его тоске проскользнула светлая искра тепла. Его эмоции никак не желали обходить Наю и вгрызались в нее, как голодный пес в кость, заставляя проживать то, что накопилось за целую жизнь.

— Мы быстро разобрались и почти сразу подружились. В детстве это куда проще, особенно если ты принц, хоть и привыкший к вынужденному одиночеству среди толпы, но страдающий от него. Мы много что вытворяли во дворце на радость прислуге, но лет в пятнадцать нашли те руины, о которых я говорил. Это был хороший повод уйти из дворца и испытать себя, потому что до большего нас не допускали.

Он выдохнул, и искра, и без того едва различимая, померкла окончательно, сменившись совсем непроглядной тьмой хуже той, которую Ная видела в Шинте. Руки мигом стали ледяными, спасал, согревая, только браслет.

— Крилла была нашей головной болью. В отличие от Крейга, которым больше занимался король, ее опекала мать, и порой забота становилась излишне навязчивой. Крилле запрещалось покидать дворец в одиночку, только с братом, видеться могла только с придворными… Нам с ней никогда не было интересно, что взять с разбалованной материнской любовью девчонки, которая совсем не разделяла наши увлечения? Но она пользовалась возможностью удрать