История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания - Иван Шишков

Итак, по крайней мере, на этапе формирования ценностей христианской культуры не философская мысль приспосабливалась к теологии, а наоборот, пробным камнем ранней христианской теологии являлась греческая мудрость. Не случайно для Средневековья, по словам Шестова, «греческая философия была (в лице прежде всего Аристотеля. — И. Ш.) вторым ветхим Заветом»[390].

Для адекватного понимания средневековой культуры и философии надо иметь в виду, что они осуществлялись в контексте христианства. Христианство было той канвой, на которой разворачивалась средневековая духовность, что собственно и определило ее религиозный характер. Безусловно, что с переходом от одной культурной эпохи к другой вместе со сменой типов культур изменяются ценностные и мировоззренческие установки, парадигмы, стиль мышления эпохи. Новые культурные, социальноисторические условия, качественно новые общественные (феодальные) отношения, сформировавшиеся в эпоху Средневековья, существенным образом изменили картину мира средневекового человека. Последняя складывалась преимущественно как религиозно-личностная и антропоцентричная. Однако антропоцентризм средневековой картины мира принципиально расходится с ренессансным антропоцентризмом — явлением самодостаточным для Возрождения. Средневековый же антропоцентризм имеет смысл только по отношению к Богу, вне него средневековый человек не существует. В этом смысле средневековая картина мира теоцентрична. Однако, как справедливо отмечает А. Гуревич, мы ничего не поймем в средневековой культуре, если ограничимся просто констатацией того, что в Средневековье люди верили в Бога и все их помыслы и надежды были связаны с ним. Разумеется, концентрация всего и вся в эпоху Средневековья вокруг Бога — это постулат, без которого средневековый человек не мог бы освоить мир и ориентироваться в нем. Но в действительности средневековая картина мира значительно сложнее. Хотя Бог и есть тот стержень, на котором она зиждется, всё же в сущности своей она пронизана многочисленными противоречиями. Мир средневекового человек расколот на два мира: мир земной и мир небесный, мир вечного и мир тленного, мир священного и мир греховного, мир богатства и мир бедности, мир свободы и мир несвободы. Таким же противоречивым было и его миросозерцание.

Как известно, становление христианской культуры осуществлялось в острой борьбе с уходящей со сцены греческой языческой культуры. Культуре, утратившей духовные идеалы и нравственные принципы, христианство противопоставило простые, всем понятные гуманистические принципы: 1) человек — высшая ценность в этом мире (даже Бог приносит себя в жертву ради его спасения); 2) все люди равны перед Богом; 3) любовь к «ближнему своему» — высший принцип нравственной жизни.

Однако в первые века н. э. — века утверждения новой религии и культуры — исход борьбы между язычниками и христианами был далеко неясен: первые еще были достаточно крепки, а у вторых сил было не так уж много. Поэтому в широко известных «гонениях на христиан» последним приходилось выбирать тактику защиты, правда, своеобразной защиты в форме наступательной. Именно эта тактика защиты и предопределила первую форму христианской культуры — христианская апологетика. Один из первых известных апологетов Тертуллиан полагал, что свою задачу он как раз видит в том, чтобы просветить гонителей. А просветить гонителей означало для него, если не обратить, то, по крайней мере, примирить их с новой культурой.

В своей критике Античности первые христианские мыслители исходили из мысли о том, что греко-римская культура в целом была историческим заблуждением, плодом деяний людей, не нашедших правильного жизненного пути. Критика христианскими апологетами античной культуры велась по следующим направлениям: религиозном, философском, нравственном и научном. Безусловно, острие этой критики было направлено в первую очередь Против религии эллинов и римлян, которые, по мнению апологетов, так и не смогли найти истинного Бога, захлебнувшись в своем многобожии.

Что касается философского аспекта этой критики, то апологеты обвиняли греко-римскую философию в том, что она на протяжении всей своей истории искала мудрость и истину, но так и не смогла их найти. Христианская философия же изначально содержит в себе мудрость и истину, полученных ею в «божественном откровении», т. е. она уже изначально обладает ими. Ее задача — лишь защитить «богооткровенные истины». Принципиальное отличие античной и средневековой истин очень точно подметил испанский философ Ортега-и-Гассет: «Средневековый мир мысли пребывал в открытости истины, когда не человек стремится овладеть истиной, но, напротив, истина стремится овладеть человеком, поглотить его, проникнуть в него»4.

Второй недостаток античной философии первые христианские мыслители усматривали в ее практической бесполезности, оторванности от жизни, умозрительном мудрствовании. Ей они противопоставили свою философию — философию дела, практическую философию, научающую человека правильной жизни, в частности жить по правильным нравственным законам, которые дал людям Бог в лице Иисуса Христа.

Если с религиозной и философской критикой Античности апологетами трудно согласиться, то вряд ли можно считать сомнительной их критику нравственных устоев эллинов и римлян. Безнравственность греческих и римских богов, языческих культов, отрицательное отношение к традициям и обычаям в римском обществе, жестокость, лицемерие, развращенность, распущенность, несправедливость, беззаконие — вот самый неполный перечень черт, определявших нравы греческого и римского обществ. Аморализму и безнравственности эллинов и римлян христиане противопоставили свою высокую мораль, идеалом которой служит христианский аскетизм.

Эллинистическую науку — в данном случае имелись в виду прежде всего науки и искусства древнеримской эпохи — апологеты осуждали за то, что она была направлена лишь на преумножение роскоши и изобретение все новых способов и средств развлечений римской аристократии. Безусловно, на фоне высоких духовных идеалов, освященных божественным разумом, слишком ничтожным казался погрязший в чувственных удовольствиях разум человеческий. И если грек мнил себя почти равным богам, то теперь человек был низведен на уровень обычной живой немощной твари. Стало быть, на смену античному романтизму приходит христианский реализм и критицизм, которые можно, вслед за отечественным исследователем ранней христианской культуры В. В. Бычковым, характеризовать как «этап критического самоанализа, самоуничижения и самобичевания человека перед лицом нового духовного идеалу[391].

Для понимания существа культуры Средневековья важно иметь в виду, что в развйтии средневековой духовности прослеживаются две основные тенденции: 1) теологизация философии на этапе ранней патристики, когда после длительного господства античного строгого достоверного рационального знания в европейскую духовность все больше вкрапливаются элементы теологического, сакрального знания, что и привело в конечном итоге к монопольному господству последнего в культуре раннего Средневековья и существенному ограничению самостоятельности философской рефлексии; 2) обратная первой тенденция рационализации, философиза- ции теологии, начавшаяся в эпоху латинской патристики и достигшая своей высшей точки в эпоху расцвета схоластики, когда перед лицом угрозы выхолащивания средневекового мышления У. Оккам повел яростную борьбу со схоластикой посредством своей знаменитой «бритвы». В содержательном плане эти две тенденции нашли свое адекватное выражение в основополагающих проблемах и темах, способы и методы обсуждения которых образуют ядро средневекового стиля мышления.