Потолок одного героя - Иван Поляков

Послышалась возня.

Как будто кто-то поскользнулся на разлитой воде.

— Итак, — начал Эвенгарт. — Последний вопрос явно был лишним. Я признаю это и перехожу прямо к делу. (Вы не обижайтесь, но я просто обязан был спросить). Мы хотели бы, чтобы вы отвели местного огра к молодому дракону Совместно с Его Сиятельством.

— … То есть…

— То есть в регулярной прессе напишут, что вы сделали это вместе с Его Сиятельством Крассом, графом Анперита. Это подвиг, который заслуживает всяческого почитания, народной любви и, возможно, даже повышенья. Лишние пара швен для вас и определённые королевские льготы для земель Его Сиятельства. Вы не волнуйтесь. Я уверен, что найдётся достаточно людей, которые подтвердят: дракон расправился с огром.

— Так даже лучше! — не мог не напомнить о себе Январь.

Подбородок мой дёрнулся.

И плечо слегка приподнялось.

На лице капитана невозможно было прочитать ничего. Оно было совершенно непроницаемо, в то время как графа просто разрывало от желанья напомнить о себе и собственной значимости… кажется.

И улыбка эта, холеная. Тонкие, горизонтальные его усики мне вовсе не нравились.

— … Да… Но, скорее всего, найдётся масса людей, которые скажут, что «огр с Кранвая уже давно погиб».

— Никого не будет.

Я замер.

— По их вине появился вепрь или нет, но на данный момент все «местные» здесь повинны в порче земель. Никого из них не будет уже к началу будущей недели. — Кружка опустела и вернулась на кружевную салфетку. — В конце концов, мы говорим об очень серьёзных вещах: о положении трана и судьбе всего Элиса. Это не тот предмет, который может подразумевать полумеры.

«Не понимаю».

— А я не понимаю о цем ВООБСЕ мы коворим! — вспыхнул Январь Красс. — Мы все стес рискуем полосенем. Я сам сын маркиса те Красса, внук керцока те Красса, просел церес всё королевство, а мы есё о цем-то коворим!..

Брови над крупными, круглыми глазами капитана чуть приподнялись:

— Люди бегут от дракона в города… скажем, найдутся те, кого вы лично спасёте, рискуя жизнью… Возможно это будут дети и старики… Все узнают, что Век, ваш великан, пострадал, прикрывая их собственным телом. Лучше, если прикрывая неудачно.

— Никто не о цем не уснает, — вставил граф. — Мы расве виноваты, цто этоко окра сабили местные. Они сами виноваты, вот пуст и отвецают.

«…»

Шляпа смотрелась великолепно. Широкие поля, которые без труда можно было загнуть в любую сторону. Заломить на бок или лоб. Потёртости были видны на тульях, но это такие мелочи, что я и вниманья на них обращать не хотел. Такой фасон… был крайне популярен при дворе. Янус бы непременно оценил.

«… Отыскать ТАКУЮ в провинциальном Заливе — это нужно было постараться».

— Вас будут чтить как героя.

— Знае… те…

Проведя по лицу, я смахнул грязный пот и… кажется, сколько-то налипших водорослей. Форменный сюртук мой, со следом кабана на спине, уже совсем загрязнился… а на коленке красовалась дыра.

Одна лишь шляпа и осталась.

Капитан был спокоен.

Январь Красс — граф Анперита. Он же третий сын барона, он же лейтенант(!) какой-то гвардии или что-то такое… Неизвестный мне Январь смотрелся очень… гладким. И усы его снова торчали в горизонт. На лоснящихся, загоревших щеках вновь появился румянец.

Подбородок мой дёрнулся.

Я не выдержал.

Что-то как будто натянулось и лопнуло внутри.

Так тошно вдруг стало.

Противно смотреть было на эту дорогую рукоять. И на тонкую с синим отливом ткань… и на усы.

Я не мог.

— Знаете что… в газетах написать, конечно, могут, но только… «героем» я от этого не стану… И дракон от людей не отстанет… И ещё кто спасётся… (Взгляд мой остановился на чуть колышущемся алом пере). Знаете что, а Вы расскажите двору, что Сами, без какого-то рыцаря, провели Тэмаронского огра. Заявите, что тран Погиб вместе с ним в огне — вы расскажите!.. Не волнуйтесь, люд вам поверит. И почёт Вам будет и уважение. И в истории имена Ваши запишут… А я останусь. Здесь. С кабанами. Они доедят припасы и никто, совсем никто ничего не узнает… Идите… с богами.

Молчанье.

Фирс Эвенгарт смотрел достаточно долго. И задумчиво.

Он как будто прокручивал про себя варианты. Скорее машинально, чем по необходимости, мужчина перебирал гладким розовым ногтем большого пальца по кончикам прочих.

Рука Января легла на рукоять. Поджав нижнюю губу, он изобразил на лице нечто навроде раздраженья.

— То ест… Вы откасываетес?

Под окном стоял и сопел, громко жевал что-то невидимое тролл.

Щетина хвоста его шелестела по кладке.

Я моргнул.

Капитан всё так же смотрел на меня, улыбался очень натурально. А Январь был зримо недоволен. Граф старательно делал вид, что лацкан интересует его куда как больше, нежели происходящее.

На лице моём не дрогнул ни единый мускул.

Я кивнул.

И начал врать:

— Да, это действительно звучит неплохо.

Я хотел, по примеру Гратца, положить одну ногу на колено другой, но это оказалось неожиданно сложно.

— Перед тем как согласиться, — начал я очень аккуратно, — я хотел бы, по вашему же примеру, задать несколько вопросов… Я полагаю, это справедливо. Не так ли? Скажем, три вопроса, за три вопроса. — Я дождался, пока Эвенгарт кивнёт, и лишь после продолжил: — Во-первых, я хочу увидеть ваши бумаги. Я хочу точно знать, с кем разговариваю и с кем заключаю соглашенье.

— Это не вопрос, — усмехнулся Красс.

— Дальше, — кивнул Эвенгарт.

— … Я хочу точно узнать, что происходило до этого момента. Ожидали ли вы меня в трактире «Тихая отмель», и почему Его Сиятельство представилось поддельным именем, зачем оно науськивало меня на тролла. К чему была эта «сценка» перед Заливом, и что за нелепый ультиматум озвучил граф перед «Кошкой».

Эвенгарт по-прежнему кивал:

— И третий?

— Какие у Вас конкретно планы на жителей посёлка?

Луна светила необыкновенно ярко. Стрекотали насекомые и, чуть прохладный, ветерок перебирал листву на верхушках слив. Звёзды. Целый купол. Бескрайнее, как будто полотно неспешно, до чрезвычайности неспешно вращалось над моею головой.

Давно уже поле богов не поворачивалось к нам настолько ярким краем. Или, быть может, это я не замечал.

Движенье позади. Стоя в дверях, я оглянулся: ребёнок в коридоре. Лет шести или семи. С очень светлой головкой и тёмными глазами.

Он был напуган.

Сержант чуть сопнул и сплюнул. Спешить ему не имело