Потолок одного героя - Иван Поляков

особого смысла, так что плечо с нашивкой по-прежнему подпирало косяк. У ног его лежала полусвязанная корзина с луковой косичкой.

'… тридцать человек, и это не считая тролла", — повторилась мысль.

Январь не знал языка. Он часто сбивался и говорил откровенно невпопад… В то время как капитан выражал свои мысли относительно свободно. Тоже относилось и к членам его отряда.

Докурив, сопровождающий мой привычным движением, щелчком отбросил бычок.

— Ну что, пошли? — спросил он.

И, чуть сопнув, дёрнул плечом.

— По-ошли.

Признаюсь, я ожидал, что меня «проводят» до угла. Но нет.

Вышагивая на удивление скоро, мужчина вышел со двора. Мы подошли к лесам и продолжили движенье уже почти под ними. Высокие, безмолвные стены церкви наводили на самые разные мысли. Во дворах было темно.

«Очень рад наконец иметь дела с властями», — всплыла на поверхность моя собственная фраза. «Очень хорошо, — в привычной манере ответил Фирс. — Прежде всего я должен сказать о личности господина Красса. Как Рыцарь Короля, вы, без сомнений, имеете собственные мысли. Я попрошу вас озвучить их».

Я выдал совершенно абсурдную точку зрения. Сравнил графа с разбойником, который где-то раздобыл геральдические символы.

«Вполне возможно, это разбойник из Ваших земель», — «Что ж, это звучит разумно».

Довольно-таки долго я наблюдал, как краснеют, наливаются ухоженные щёки Января. «Сначала он представился лейтенантом гвардии Седока и требовал, чтобы я с ним вместе напал на его же подчинённого. Тролла. Потом он устроил мне ловушку перед воротами Залива, а после откровенно угрожал. Разве теперь я могу поверить ему на слово? Сказать с уверенностью, что бумаги не фальшивка?» — «Да, подобные „действия“ в самом деле ни на что не похожи. — Эвенгарт кивнул и отвернулся к окну: — А в курсе ли тран, что „разбойника“ из заключения в Заливе высвобождали лица, которые ко двору однозначно имеют отношение?»

Я только пожал плечами. Выраженье сделал поглупее.

«Однозначно имеющие чин», — повторил капитан с нажимом. Я согласился: ' Совершенно верно, но забрать его могли, чтобы передать во дворец. А по дороге — он сбежал. Тролл вполне способен устроить подобный побег… Я полагаю… Хотя бумаги ваши все в порядке'.

Лицо Января Красса понемногу начало буреть.

«Действительно, это возможно. Но если бы этот человек лишь выдавал себя за графа… зачем ему прилагать столько усилий, чтобы попасть во дворец? Где его обман в то же мгновение раскроют. (Я кивнул). Господин не более чем мольчишка, который из веры в собственные силы несколько раз ошибся».

Лай во дворах.

Посреди ночи лишь он да кропотанье возле большого камня напоминали о том, что жизнь в посёлке ещё продолжалась.

Кажется… впереди кто-то копался в цветнике… Двое местных копали. И двое в форме стояли над ними, топчась по примулам. Они лениво обменивались отдельными фразами.

Отбросив ещё одну лопату земли, потный и грязный мужчина вытер пот.

Заметив движенье, он посмотрел на нас. Довольно странный, долгий взгляд.

Пинком,один из наблюдавших осыпал землю обратно.

«Довольно глубокая яма, — не мог я не заметить. — Примерно шаг на десять».

— Ну и? — сухо спросил один из выживающих.

Оловянный взгляд его переполз с меня на сопровождающего и обратно.

— Уже не нужна.

Лейтенант ударил меня по плечу. Чуть поддевая, он сам первый двинулся дальше.

«Табак у тебя остался?» — «Нет, ещё в прошлую среду вышел», ­— «У меня где-то был».

'ТРАН

Посе*ил посёлок Трува в

56×3 г**у'.

Не столько прочитал, сколько вспомнил я, глядя на внушающий камень.

Земля засыпала надпись до половины.

— А?..

— Это ловушка, — бросил лейтенант.

И толкнул меня в плечо.

Это снова был сарай. Точнее, бывшая конюшня. Но теперь у нас был стол. Три фонаря и четыре табурета. Свежие постели, которые, впрочем, постелили на всё ту же солому.

Наёмница сидела едва ли не в обнимку со знакомым котелком. Она ела. Девушка явно была зла, но при моём появленье, она ничего не сказала. Лишь глянула. И отвернулась. Кажется, у Эль были красные глаза.

Ворота с треском закрылись. Гратц вздрогнул. Проглотив ставшую колом кашу, он обернулся. Продемонстрировал большой, распухший и пунцовый нос. Небесно-голубые глаза его заплыли, а из пары ноздрей торчали концы чёрных тряпок.

Бывший стражник поставил неначатую тарелку. Он то ли сопнул, а то ли звонко попытался втянуть носом воздух. Глянул на наёмницу, и подманил меня жестом.

— Ид… Ид-ы сЮда.

Очень не хотелось, но я… всё-таки послушался.

— Нагн-ыс, — попросил мужчина заговорщически. Он покосился на Эль и сообщил: — Я всё вра-ль.

Простые глиняные тарелки чуть зазвякали.

Наёмница поджала губу.

Она сомневалась.

— Сэр Мизен, я…

— Мы не будем это обсуждать.

— …

— Всё нормально. Мы НЕ БУДЕМ это обсуждать!.. Огра на болоте нет — вот основная для нас проблема. Единственного огра, который мог бы справиться с настоящим, большим драконом, убили, а значит нам придётся отправиться к другому высшему дракону… Тебе всё ясно?

Я сказал. Взял свободный табурет, поставил его поближе к столу. И сел.

Подвинув котелок, я искоса вновь глянул на Эль.

«Какая… фигура».

XXV

— Я враль… — с завидным упорством повторил Гратц.

Тень его дёрнулась.

«Обижен», — отметил я.

После десятого повторенья одной и той же фразы, выяснилось, что Фирс теперь твёрдо верит в две вещи. Что великан ВООБЩЕ не может двинуться. И что Эль повредила руку, так что меч для неё теперь что дубина.

— А в-от ты у наз осно-фная реальная сыла.

— Я? — переспросил несколько опешив я.

— А что… они убъ-ют тэбя… что ли?

Кулак со звоном столкнулся со столешницей. «…Больно». Я хотел подняться… но удержался. Покосился на ворота, за которыми были слышны шаги. И рокот от дыхания собак.

— Если мыслить здраво, — на выдохе и тихо. — По-твоему выходит, что я… не «сила»?

— А разве нэт? — ответил Гратц с совершенно искренним изумленьем.

И почти что всхлопнул ушами.

Врезать ему до невозможного захотелось.

Хотя бы это я сделать мог.

Вытащив одну из тряпиц, Гратц посмотрел на неё с пристрастием. Морщась и дёргаясь, он провёл парой пальцев по переносице, «закрутил» побуревшую ткань обратно.

— Ты у нас… головой работаэшь… Это дело сло-жноэ.

Три фонаря. Свет падал на загорелое, лоснящееся лицо под разными углами, но одно я мог сказать наверно: «Врёт». С трудом проглотив пригоревшую кашу, я локти