Невидимая смерть - Евгений Федоровский

Снаружи кто-то застучал по броне. Павел выглянул из люка. Стоял Маслюков, накрывшись с головой плащ-палаткой:

– Командир просит.

– По рации вызвать не мог?

– Видать, серьезное дело. Как бы немец не подслушал.

Едва вытаскивая из грязи сапоги, Павел пошел за Маслюковым, освещавшим путь фонариком. Показалась похожая на глыбу громада. Лучик скользнул по искореженному боку. Из рваной, чадящей дыры несло подгоревшим маслом, к нему примешивался кисловатый запах жареного мяса. Пройдя немного, Павел заметил пушку, наполовину врытую в окоп. На станине сидели солдаты, негромко переговаривались между собой.

– Кто идет? Пароль! – окликнул часовой.

– Калуга, – негромко проговорил Маслюков.

Фигура одного из артиллеристов показалась Павлу знакомой:

– Никак Кужелка?

– Он самый, товарищ командир.

– Это вы «тигра»?

– Ага. Сердитый попался. У меня двух воинов выбил. С пятого раза уняли… Спасибо за махорку. Помогла она нам в смертном бою!

Полковой штаб разместили в большой армейской палатке на опушке соснового леса. Сюда набилось много народу – и взводные, и ротные, и ремонтники, и снабженцы. За столом из снарядных ящиков сидели Боровой и незнакомый капитан умытой штабной наружности. Увидел Павел и Лешу Петренко. Тот помахал рукой, приглашая к себе, потеснился на скамье.

– Сильно бока намяли? – прошептал Павел.

– В голове гудит, но в санбате сказали – пройдет.

Поднявшись, слово взял капитан из штаба армии:

– Обстановка вам и так ясна. Оборону в тактической глубине мы не прорвали, уперлись в Пущу-Водицу, понесли серьезные потери. Генерал Рыбалко приказал психически ошеломить немцев внезапной атакой. Все наличные машины развернутся в линию, включат фары и сирены – и со стрельбой из пулеметов и пушек двинутся на врага. Поскольку маршрут будет пролегать по заминированным лесным массивам и множеству дорог, ваши тральщики должны обеспечить безопасные проходы для стрелковых частей и танков. Вопросы есть?

– Где возьмем сирены? – спросил маленький юркий лейтенант Шайфутдинов, командир взвода.

– На броне линейных будет десант, сирены получат отделенные. Я привез только экипажам тральщиков. Умеете пользоваться?

– Научимся.

Капитан подал сирену Шайфутдинову, тот подкинул ее на весу, раскрутил рукоятку, и в уши ударил оглушающий вой.

И дрогнула земля. И города

Трепещут в страхе перед разрушеньем.

То, что, казалось, выстоит века,

– Взрывается, горит, грохочет, гибнет.

‹…›

Стал волком – человеку человек,

Себе подобным утоляет голод.

Г. Гауптман

Получив телеграмму от Задорожного о том, что полк тральщиков переправляется в полном составе на Букринский плацдарм, Юстин Валетти поехал в оперативный штаб группы армий «Юг». Его тут же принял Лангхоф – стройный молодой генерал с отточенным арийским носом и умным внимательным взглядом. Юстин подал бланк функабвера. Генерал взглянул на карту, которая висела на стене, взял со стола булавку с флажком. Перед тем как воткнуть ее, испытующе поглядел на Валетти:

– Вы ручаетесь за достоверность сведений?

– Агента готовил сам. Ему верю, как самому себе.

– Знаете ли вы, сколько дивизий придется снимать с места, передвигать сюда?

– Представляю. И готов нести полную ответственность. Полк противоминных тральщиков – пока единственный в Красной армии. На второстепенный участок его бы не послали.

– Что такое тральщик?

– Рядовая тридцатьчетверка, но впереди укреплены тяжелые катково-дисковые тралы. Они взрывают мины, не причиняя вреда экипажу.

– Почему таких не было у нас? Мы бы сейчас сидели на загривке Уральского хребта.

Юстин пожал плечами. Лангхоф в раздумье положил флажок обратно в коробочку, из папки разведдонесений извлек справку дешифровальщиков:

– Вот и авиаторы доносят о скоплении советских войск как раз напротив Букринских высот. У русских начали работать паромы, а когда построят мост, переправа заработает еще быстрей.

– Поэтому надо спешить с резервами. Наличных сил не хватит, чтобы столкнуть русских обратно в Днепр.

– Вы меня убедили, – Лангхоф с размаха воткнул флажок в Букринский плацдарм. – Иду к командующему. Меня подождите в приемной. У него могут возникнуть вопросы.

Генерал-полковник Матенклот ни о чем не спросил. Он еще жил старыми представлениями о могуществе абвера и верил его сотрудникам, тем более тому, кого прислал Берлин. Он приказал снять с других участков три пехотных и одну танковую дивизию. Они приостановили русское наступление на Букринском направлении.

Но когда через полторы недели командующий узнал о более мощном Лютежском плацдарме, куда, словно на крыльях, перенеслась вся танковая армия Рыбалко с двумя корпусами, отдельными бригадами самоходных установок, зенитными частями, а, главное, полком тральщиков, – он пришел в ярость.

– Валетти подло обманул нас! – он подбежал к Лангхофу, который стоял по стойке «смирно» с окаменевшим лицом. – Эти напыщенные Пинкертоны потеряли нюх, опозорили армию. Немедленно под суд!

Адъютант ловко подсунул ему рюмку с коньяком, Матенклот выпил одним глотком, не почувствовав вкуса, Лангхоф собрался с духом:

– Стоит ли торопиться, экселенц? Еще не все потеряно. Северный рубеж удерживают четыре пехотных дивизии. Прикажите выдвинуться из Святошино Седьмой танковой дивизии и Двадцатой механизированной из пригородов Киева. Расстрелять Валетти успеется. Пусть он в бою заслужит прощение.

– Я когда-то читал его статьи в «Цейтшрифт фюр геополитик», зачем он полез в абвер? – Немного успокоившись, проговорил Матенклот.

– Он и тогда был кадровым разведчиком. Работал под прямым руководством Пикенброка, сопровождал Риббентропа в Москву, долго жил в России. У него влиятельные покровители. Тот же генерал Хаусхофер. Думаю, пока мы не управимся с делами у Киева, не стоит их раздражать.

– Хорошо. Но должен же он понести какое-то наказание!

– Подождем. А там посмотрим.

Однако самого Юстина чуть не хватил апокалипсический удар. Такого провала он еще не знал. Как же русские умудрились сманеврировать огромными массами людей и техники, перебросив их с южного на северный фас? Почему этого не заметила армейская разведка? Ведь беспрерывно летали самолеты, функабверовцы подключались к неприятельским проводам, выхватывали из эфира переговоры русских командиров, солдаты на передовой слышали непрерывный рев танковых моторов, крики артиллерийских ездовых, гомон прибывающих подкреплений… Да и он сам настолько уверовал в Букринский плацдарм, что не послал Шувалова на дороги за Десной, где тот наверняка бы заметил перегруппировку советских частей. А ввели в заблуждение тральщики, проклятые русские тральщики, что работали на Букринских минных полях. В бинокль он видел, как деловито они взламывали укрепления, расчищали от мин путь наступавшим войскам. Что теперь скажет генерал Лангхоф? Юстин каждую минуту ждал вызова в оперативный штаб, но телефон молчал. Людгер тоже помалкивал. Не он ли ручался, заявлял Лангхофу, что готов нести полную ответственность! Вот умоет руки, попляшет на его трупе. В конце концов Юстин сам позвонил Лангхофу, проговорил прерывающимся от волнения голосом: