Невидимая смерть - Евгений Федоровский

– Господин генерал, моя вина неизмерима. Если вы найдете время, если захотите видеть меня, постараюсь лично дать объяснение… Как я понимаю, нам надо любой ценой удержать Киев, выиграть время, пока из Житомира не подойдет Восьмая танковая дивизия, а из Паволочи и Белой церкви – дивизии СС «Адольф Гитлер» и «Рейх». В первую очередь требуется выбить русские тральщики. Разрешите высказаться по этому поводу?

– Разрешаю, – глухо и неприязненно отозвался Лангхоф.

– Канонирам разослать приказ: уничтожать сначала тральщики. За каждый уничтоженный трал обещайте награду или отпуск на родину. Второе: поля, дороги и тропы надо насытить фугасами большой разрушительной силы, чтобы такой заряд разбивал не только трал, но и сам танк с экипажем. Если мы покончим с тральщиками, мы удержим Киев.

– У вас все?

– Разрешите выехать в действующую дивизию у Лютежа, на месте взяться за выполнение предложенной задачи?

Лангхоф долго молчал. У Юстина вспотела рука, державшая телефонную трубку.

– Новое назначение не снимает вашей прежней вины, – наконец произнес генерал. – Поезжайте в Пущу-Водицу, там найдите полковника Йегера, расскажите о своем плане.

Юстин сглотнул комок в горле:

– Благодарю, господин генерал…

Он сразу развернул топографическую карту. Ее делало картографическое управление Красной армии в 1939 году. Поверх обозначений населенных пунктов и рек на русском языке темно-вишневой краской были впечатаны названия в немецкой транскрипции. Здесь указывались не только крупные ориентиры, но и все дороги, проселки в лесу, тропинки и овраги, одиночные хутора и мало-мальски приметные холмики. Красным карандашом он наметил участки, где следовало заложить фугасы. Затем аккуратно сложил карту, разместил в портфеле, прошел на кухню к Виктору Шувалову:

– Едем в Пущу-Водицу.

Истомившись от безделья и неопределенности, тот обрадовался, как домашний пес прогулке, подал Юстину шинель, надел свою.

Кугельваген много раз останавливали посты полевой жандармерии. Когда въехали в дачный поселок, уже стемнело. В быстро наступавшей ночи слабо проглядывались длинноствольные сосны. Дождь шумел в хвое, опускаясь на землю сплошной пыльцой. Окна домов были плотно закрыты черной бумагой. Фары выхватили из темноты фигуру часового в клеенчатом плаще и низко надвинутом на глаза шлеме.

– Где найти полконика Йегера? – спросил Юстин.

– Пароль?

– Мария.

– Мемель, – ответил солдат и показал на кирпичный двухэтажный дом, где раньше размещался дом отдыха. – Машину оставьте здесь.

Палисадником прошли к парадному, встретили еще одного часового, показали документы. Фельджандарм толкнул разбухшую дверь. Едва переступив порог, они почувствовали себя так, будто попали в парилку. С сильным накалом горели лампочки, облаком поднимался к потолку табачный дым, кружило много народа. Сердитые, разорванные голоса сливались в тяжелый нервный гул. Юстин сбросил шинель и фуражку на руки Виктору и отважно ринулся сквозь толпу на второй этаж.

Лангхоф уже предупредил Йегера о приезде специального представителя абвера. Адъютант пропустил его сразу. Полковник занимал должность заместителя командира дивизии по материально-технической части, он взял на себя заботы по саперному обеспечению с тех пор, как ранило предшественника, а другого специалиста еще не прислали. Юстин расстелил перед ним карту, показал отмеченные участки:

– Здесь, господин полковник, надо установить заряды сокрушительной мощности. Сегодня же ночью.

Уставший от других забот, Йегер не сразу уловил суть. Он поднял на Юстина темные, в красноватых прожилках глаза:

– Зачем и почему так срочно?

– Вы видели у русских противоминные тральщики? Наша артиллерия не в силах лишить их подвижности. Завтра последует новая атака. Не считаясь ни с какими потерями, русские хотят преподнести ко дню их революции подарок Сталину – взять Киев. Возможные направления их ударов я указал на карте. Это Пуща-Водица, Берковец, Жуляны, полное окружение города и уличные бои. Поэтому надо спешно ставить фугасы. Только они остановят фанатичную танковую лавину генерала Рыбалко.

– Вы правы. Скорой помощи нам ждать неоткуда, – Йегер опустил глаза к корте, подсчитал что-то в уме. – Но вы задаете слишком много работы!

– Лучше переборщить, чем потерять все.

– К тому же солдаты крайне утомлены. Разумно ли поднимать их ночью?…

– Господин полковник! Разумно сохранить им жизнь! И нам в том числе, – нетерпеливо проговорил Юстин. – Прошу объявить в саперном батальоне боевую тревогу. Поверьте, время не терпит!

Йегер поднял телефонную трубку, коротко приказал:

– Срочно капитана Бене.

Пока на другом конце провода разыскивали командира батальона, полковник, воспользовавшись свободной минутой, проговорил:

– Если бы у нас было нечто похожее на русские тральщики под Белгородом, мы бы не потеряли на минах треть боевого состава… Абвер знал о них?

– Признаться, командование поначалу не обратило внимания на этот вид техники ввиду крайней ее незначительности. Полагаю, и советские командиры не придавали ей должного значения. Схватились за тральщики лишь в последнее время.

– Жаль, что мы начинаем опаздывать, – вздохнул Йегер и, увидев в дверях могучего Бене, подозвал его к карте. – Нанесите на свой план участки, обозначенные красным карандашом. Заложите усиленные заряды, по две-три мины в одно гнездо. Приступайте сейчас же.

Капитан-сапер быстро сделал пометки в своей карте, преданно взглянул на полковника:

– Разрешите выполнять?

Йегер кивнул и взглянул на Юстина:

– Где вы разместились?… Адъютант поселит вас в офицерском общежитии…

Дойти до места не дал внезапный налет. В небе зловеще затрещали русские «фанеренлюфт», как их называли немецкие солдаты. Заухали взрывы, подняли стрельбу орликоны и зенитные пулеметы. Трассы веером рассыпались по черноте и пропадали в низкой облачности. Пришлось спрыгнуть в окоп, чтобы не попасть под бомбу или осколки от своих же зенитных снарядов. Одна из бомб угодила в деревянный барак. Начался пожар. Пламя осветило окрестности. Стало слышно, как самолеты, обнаружив цель, закружили на одном месте. Пригибаясь, пробежали мимо саперы с круглыми коробками противотанковых мин. Бене сработал оперативно.

Совсем рядом вспыхнула еще одна дача. Из окон с воплями и бранью посыпались танкисты в нательном белье, набились в окоп.

– Проклятые иваны, когда же они спят?! – заорал хилый паренек, промокнув от дождя, он начал коченеть.

Кто-то из проворных притащил одеяла, раскидал товарищам. «Фанеренлюфт» тарахтели прямо над крышами, методично кидали бомбу за бомбой, не обращая внимания на остервенелую стрельбу пулеметов, сумасшедший лай автоматических пушек. Самолеты второй волны сыпанули градом кумулятивных бомбочек. Со звуком вылетевшей из бутылки пробки, но увеличенным стократно, рванул боекомплект «тигра», стоявшего на лесной окраине. Голубое пламя взвилось метров на десять, обожгло хвою, кинулось на смолистые стволы, на танки, находившиеся рядом. Тот же чахлый танкист закричал: