Кортик фон Шираха - Рубен Валерьевич Маркарьян

– Нет.

– Ладно, – согласился старик. – Допустим, не понимаете. Не в этом дело. Я вам объясню охотно, что я имею в виду. Да и вообще, я могу вам ответить на любой вопрос, задавайте. На свете не так много людей, которые имеют смелость мне задать вопрос, и еще меньше тех, кому я готов ответить.

– Я так понимаю, что у меня выбор, как у космонавта-исследователя черной дыры, – предположил Артем. – Если там в черной дыре что-то есть, то я стану первым, кто оттуда притащит новости всему человечеству. Если меня размажет ее сила тяготения, то я хотя бы попытался. Вопрос в черной дыре. Не захочет ответить – расщепит на молекулы, захочет – раскроет свою тайну и впустит внутрь. Так и вы?

– Я уже устал повторять, что вы слишком умны для адвоката, – снова улыбнулся старик. – И, главное, как в тему привели пример! Поразительно! Кот Шредингера!

Артем тут же вспомнил этот парадокс, но фон Арнсберг воспроизвел его почти дословно из статьи самого ученого Эрвина Шредингера:

– «Man kann auch ganz burleske Fälle konstruieren. Eine Katze wird in eine Stahlkammer gesperrt, zusammen mit folgender Höllenmaschine (die man gegen den direkten Zugriff der Katze sichern muß): in einem Geigerschen Zählrohr befi ndet sich eine winzige Menge radioaktiver Substanz, so wenig, daß im Laufe einer Stunde vielleicht eines von den Atomen zerfällt, ebenso wahrscheinlich aber auch keines; geschieht es, so spricht das Zählrohr an und betätigt über ein Relais ein Hämmerchen, das ein Kölbchen mit Blausäure zertrümmert. Hat man dieses ganze System eine Stunde lang sich selbst überlassen, so wird man sich sagen, daß die Katze noch lebt, wenn inzwischen kein Atom zerfallen ist. Der erste Atomzerfall würde sie vergiftet haben. Die ψ-Funktion des ganzen Systems würde das so zum Ausdruck bringen, daß in ihr die lebende und die tote Katze (s.v.v.) zu gleichen Teilen gemischt oder verschmiert sind.

Das Typische an solchen Fällen ist, daß eine ursprünglich auf den Atombereich beschränkte Unbestimmtheit sich in grobsinnliche Unbestimmtheit umsetzt, die sich dann durch direkte Beobachtung entscheiden läßt. Das hindert uns, in so naiver Weise ein «verwaschenes Modell» als Abbild der Wirklichkeit gelten zu lassen. An sich enthielte es nichts Unklares oder Widerspruchsvolles. Es ist ein Unterschied zwischen einer verwackelten oder unscharf eingestellten Photographie und einer Aufnahme von Wolken und Nebelschwaden».

(Можно построить и случаи, в которых довольно бурлеска. Некий кот заперт в стальной камере вместе со следующей адской машиной (которая должна быть защищена от прямого вмешательства кота): внутри счётчика Гейгера находится крохотное количество радиоактивного вещества, столь небольшое, что в течение часа может распасться только один атом, но с такой же вероятностью может и не распасться; если же это случится, считывающая трубка разряжается и срабатывает реле, спускающее молот, который разбивает колбочку с синильной кислотой. Если на час предоставить всю эту систему самой себе, то можно сказать, что кот будет жив по истечении этого времени, коль скоро распада атома не произойдёт. Первый же распад атома отравил бы кота. Пси-функция системы в целом будет выражать это, смешивая в себе или размазывая живого и мёртвого кота (простите за выражение) в равных долях. Типичным в подобных случаях является то, что неопределённость, первоначально ограниченная атомным миром, преобразуется в макроскопическую неопределённость, которая может быть устранена путём прямого наблюдения. Это мешает нам наивно принять «модель размытия» как отражающую действительность. Само по себе это не означает ничего неясного или противоречивого. Есть разница между нечётким или расфокусированным фото и снимком облаков или тумана – пер. нем.).

– Я выучил эту статью наизусть еще в 1935 году, когда она впервые вышла, – сообщил фон Арнсберг. За год до того, как предмет, что сейчас смывает с себя остатки ненужной ауры в этой чудной речушке, появился на свет, – завершил длинную тираду старик.

Артем взглянул на реку, на берегу которой неподвижно возвышалась темная статуя странного рыбака с неводом.

– Мне лестно, что вы меня считаете умным адвокатом, и слишком умным для представителя этой профессии, но честно говоря, я не очень понял, о чем вы?

– Я вам обещал объяснить? Я и объясняю. Но давайте сначала разожжем поминальный костер? – старик рукой показал на остатки упаковки, в которой Артем носил с собой кортик, и на огарок свечи-косички.

Артем под строгим взглядом старика бросил пузырчатую пленку и сплетенный воск к изредка еще мигающим углям в чаше. Те, почувствовав добычу, принялись радостно жевать полиэтилен и быстро растворили в кашицу воск свечей, наслаждаясь своей угасающей силой.

– Зачем это все? И как это связано с историей и Адольфом Гитлером? Вам же это интересно узнать? – спросил фон Арнсберг, всматриваясь в голубоватые всполохи пламени.

– Любопытно, – уклончиво ответил Артем. – А о коте из коробки, могу сказать только, что Шредингер явно не любил кошек, как и я, кстати. Иначе бы не стал мучать именно кота, придумал бы крысу или мышь.

Фон Арнсберг издал нечто наподобие смешка.

– Вообще, первым начал Декарт, со своим «Я мыслю, а значит, существую». Потом старик Ньютон со своей последовательностью событий. Сначала яблоко бьет по голове, потом рождается мысль. Механистическая теория строения мира, знаете ли…

Артем молча смотрел на старика, который явно замыслил сказать нечто важное.

– Декарт и Ньютон определили вектор развития человечества в направлении невозможности влиять на материю, которая подчинена принципам механики. Но…

Артем не смог не вставить:

– Но есть квантовая механика…

Фон Арнсберг утвердительно и как-то даже слишком резко качнул головой. Старая морщинистая шея, казалось, может и не выдержать столь интенсивной нагрузки.

– Через пару веков после Ньютона Энштейн доказал, что энергия вполне может заменить материю, так что оказалось, природа не так уж и материальна. Вы же знаете, что свет является и волной, и частицей одновременно, в зависимости от наблюдателя. Как такое может быть? Не смОтрите на свет, он – волна, смОтрите – частица. По сути, вы и создаёте частицу из волны. То есть, творите материю.

– Я читал об этом, – остановил Артем поток ненужной ему информации.

Он так пока и не мог взять в толк, зачем все эти странные ритуалы, и причем тут изменение хода истории.

– Атом – это энергия. Атом состоит из непонятных вихриков чего-то там на одну стотысячную процента, а остальное – чистая энергия. Значит, материальный мир состоит из 99,99999 процента энергии и только на одну стотысячную процента непонятно чего. Посмотрите, что вы сейчас видите?

Старик показал рукой на останки, умирающие в объятиях углей мангала.