Нам здесь жить - Валерий Елманов

— Ну да, — подтвердил, нимало не смутившись, Сангре. — Словом, могём лопухнуться, но если хотя бы с одной из сотни угадаем, уже неплохо заработаем. А остальные как память сохраним.

— А все прочее побоку и тебя уже не интересует?

— Ну почему побоку, — возмутился Петр. — Цельных полгода, а то и год тут без дела торчать — с тоски загнемся. Так что успеем и в Тверь заглянуть, и в качестве спонсоров князя Михаила выступить. Я к тому, что и бумажную фабрику построим, и типографию наладим, а ежели притормозит купец с товаром, то и первую книжку выпустим. Ну а остальное… — он развел руками.

— Я так и понял, — кивнул Улан. — Нам здесь не жить, как ты любишь приговаривать, так чего надрываться?

— Странно как-то у тебя это прозвучало, — буркнул Сангре. — Почти как упрек, хотя на самом деле я прав — всех дел все равно не переделать, а нам здесь и впрямь не… — осекшись, он уставился на сумрачное лицо друга и настороженно осведомился: — Не пойму я что-то. До сегодняшней минуты я полагал за наши дела с путешествием обратно, что они в шоколаде.

Улан неопределенно пожал плечами и, поморщившись, ответил:

— Ну-у, с цветом ты не ошибся…

— Оп-па! Это как же понимать?!

— Да есть одна серьезная проблемка.

— Та-ак, — протянул Сангре и хмуро потребовал: — А теперь, дружище, возьми свой язык в руки и растолкуй мне за то, чего я еще не знаю.

Улан помялся, оглянувшись на десяток литвинов, следовавших за ними. Чуть задержав взгляд на Яцко, бывшем ближе прочих, он неопределенно поморщился и коротко отрезал:

— Вначале доберемся до Берестья, а там и поговорим.

Но получилось чуть иначе.

Во-первых, в Городно, куда Гедимин попросил их заглянуть, дабы они передали тамошнему князю Давиду грамотку, им удалось прибыть засветло, то есть они не так сильно устали, как после первого дня путешествия.

Во-вторых, то ли в баньке были какие-то особые венички, то ли сам банщик обладал необычным мастерством, но выйдя из нее друзья чувствовали себя не расслабленными, а напротив, взбодрившимися и посвежевшими.

Ну а в-третьих, хозяева им практически не докучали. Скорее уж напротив. Давид, прочитав послание кунигаса, заявил, что у него имеются кое-какие дела в Берестье и, сославшись на необходимость личного контроля за сборами в дорогу, пошел отдавать распоряжения дружине и дворне. Жена его, литвинка Екатерина, до святого крещения носившая имя Бируте, поначалу засыпала обоих бесконечными вопросами о батюшке Гедимине и разлюбезных братцах, но вскоре, будучи на сносях, почувствовала себя плохо и, извинившись, тоже покинула гостей. Мало того, она не просто удалилась, но еле дошла до своей опочивальни — начались схватки.

Оставшись за столом одни, друзья не стали долго рассиживаться в трапезной и, проследовав за слугой-провожатым, оказались в приготовленных для них покоях. Притом произошло это достаточно рано — не позже восьми вечера. Тогда-то Сангре от нечего делать и вспомнил странную обмолвку друга насчет серьезной проблемки, могущей задержать их в средневековье. И принялся тормошить Улана. Тот поначалу предложил отложить разговор на следующий день, но Петр не отставал, высокопарно потребовав не щадить его и сказать все как есть, сколь бы плохим ни было известие.

— Ну раз тебе так не терпится, — вздохнул Улан и зачем-то выглянув за дверь, велел стоящему там Яцко раздобыть медку и по возможности покрепче. Повернувшись обратно к Петру, он зловеще пояснил: — Некоторые новости, как сложная хирургическая операция, нуждаются в анестезии.

— Значит, твои новости из числа плохих, — задумчиво протянул Сангре и его настроение мгновенно упало.

— Не угадал, — покачал головой Улан. — Скорее, из разряда очень плохих…

Начинать рассказ о «проблемке» Улан не спешил. Задумчиво почесывая в затылке, он прошелся по комнате. Петр, плюхнувшийся на свою постель, хмуро следил за другом. Вообще-то такие блуждания были его привилегией, и от этого непривычное поведение Улана с каждой секундой тревожило его все сильнее. Когда тот в пятый по счету раз совершил путешествие из угла в угол, Сангре, не выдержав, взмолился:

— Уланчик, ты своим молчанием делаешь мне боязно. Начнёшь ты наконец излагать за свою проблему или продолжишь дергать за мои нервы, хотя они совсем не похожи на струны гуслей.

— Сейчас, сейчас, — пообещал тот. — Но для начала скажи, как тебе самому это время? В смысле, по душе или…

— Ну ты и вопросики задаешь, — почесал в затылке Петр. — Честно говоря, раньше я средневековье считал куда приличнее: рыцари, благородство, менестрели, а на самом деле… — он досадливо махнул рукой. — Сплошная борьба за бабло. Как говорил один поэт, везде угрюмое мошенство и нет веселого жулья.

— Но и отличия имеются, причем весьма существенные, особенно на Руси, — возразил Улан. — Например, в двадцать первом веке ты мало что мог изменить, так сказать, по-крупному. Вспомни-ка. Мы едва занялись наркобаронами, и нам столько соли с перцем на хвосты насыпали — ай-яй. Сам губернатор с мэром подключились, чтобы нас в кутузку засадить. А тут преступников никто покрывать не станет, в каком бы чине они ни хаживали. Даже боярин, если виноват, и тот, что написано в «Русской правде», все сполна получит.

— А к чему ты мне это все рассказываешь? — насторожился Сангре.

— Да я как-то припомнил твои грандиозные наполеоновские планы, изложенные в Липневке, когда мы бизнес-план обсуждали, кое-что прикинул и пришел к выводу, что по большей части они реальны.

— А то! — самодовольно хмыкнул Петр. — Мы ж не инквизиторы, фуфло приличным уважаемым людям не впариваем и за базар завсегда отвечаем. Между прочим, ты меня тогда остановил не вовремя, а то бы я тебе еще и продолжение выдал, а оно еще круче начала. Вот послушай. Сразу после Урала…

— Погоди пока с продолжением, — перебил его Улан. — Тут одно начало чересчур больших сроков для исполнения требует.

— В смысле?

— В смысле, успеть-то выполнить все затеянное можно, но не за пару-тройку лет.

— Ну-у, я ведь сказал, что главное — Русь в седло подсадить, а остальное они сами. К тому же ради Куликова поля я готов слегка тормознуться.

— Надолго?

— Да хотя бы на столько же.

— То есть на пару-тройку лет, — уточнил Улан и, дождавшись утвердительного кивка Сангре, поинтересовался: — А если еще дольше? Уж больно дел много, включая международные, то есть связанные с дальними путешествиями.

— Это еще какими? — оторопел Петр.

— Например, в Константинополь.

— Зачем?

— Понимаешь, века через два у России на юге появится мерзопакостная соседка по кличке Османская Порта, а проще говоря — Турция. И сколько от нее мук претерпит наша страна — уму непостижимо. Так вот если эту гнусную страну придушить в зародыше, то России удастся избежать такого количества бед, что просто ой, как любят говорить у тебя в Одессе. А сейчас это вполне осуществимо… Я как-то с одним из купцов на торжище разговорился, и он рассказал, что нынешний правитель турков Осман (в его честь потом страну назовут) уже год как осаждает некую византийскую крепость Брусу. Вот мне и подумалось, что если гарнизону крепости помочь отбиться…