Мы здесь - Майкл Маршалл Смит

– Вы считаете, что это все фокусы из одной шляпы?

– Что они схожи по принципу. Кого-то из этих духов мы иногда, при определенных обстоятельствах, способны видеть. Бывают такие, которых мы не видим, но чувствуем на себе их воздействие – только ведь такое происходит и в обычной жизни. Если, скажем, кто-то вне поля нашего зрения хлопает в ладоши, мы это действо все-таки слышим. Нам необязательно его видеть или ощущать, чтобы чья-то рука в подтверждение непременно хлопала нас по одному месту. Точно так же, как в жизни существует множество людских типажей с разными способностями и внутренним устройством, то же самое можно сказать и про души.

Я все не мог взять в толк, говорит он серьезно или это все так, церковная заумь, которая мне, усталому, не по зубам.

– Так почему эти духи все еще здесь? – решил я все-таки поддержать разговор.

– Неоконченные дела. Или потому, что кто-то из них все еще жив. Все еще не может до конца уйти, поддерживает связь, слишком крепкую для того, чтобы он наконец порвал эту удерживающую его пуповину и тронулся дальше, в русле естественного порядка вещей.

Мне вспомнилось, что этим вечером, несколькими часами раньше, я дал адрес пастора Лидии. Неизвестно, настолько ли это умный шаг…

– Но как такое, собственно, происходит? – задал я еще один вопрос.

– Странно, – улыбнулся Джефферс. – Я, признаться, не считал вас ярым приверженцем науки.

– Я им и не являюсь. Но почему я обязан верить всяким старым россказням? Нет, правда: как такое может происходить?

– А вам известно, как происходит любовь? Или ненависть? Или надежда? Тем не менее вы же не станете отрицать их существование или силу их воздействия на человеческое поведение.

– Ну так то эмоции, а не состояния бытия…

– Мне это видится как ошибка в философской категории. Впрочем, те заблудшие души вряд ли подпадают под определение практичных мыслителей, да и в нашем реальном мире большого отличия чего-то не заметно. Вселенная – совсем не одно и то же место для влюбленного и для того, кто терпит горести, это совсем разные миры, и вместе с тем они существуют бок о бок. И тому и другому жизнь дает эмоция. Спрашивается: если эмоция способна структурировать реальность, то почему она не может сподобить какую-нибудь отдельно взятую душу вытянуться за изначально предназначенные для нее рамки?

Я покачал головой, чувствуя, что суждение это протекает, как дырявая кровля. И вместе с тем я не мог толком указать ни на одну из дырок.

– Состояние это не перманентное, – продолжал свою мысль Роберт. – Оно нестабильно, и в первую очередь потому, что зиждется на эмоции. Некоторые из их числа – их называют Полыми – ближе других к тому, чтобы изойти. Они уединяются, дистанцируются от мира, часто обосновываясь на кладбищах, как будто смутно припоминая сам факт своего погребения, и желают воссоединиться с процессом перехода. Есть, наоборот, такие, которые даже не сознают, что умерли, – их кличут «незнайками». По другую сторону того спектра стоят Наконечники – сильные, прошедшие путь самопознания мертвецы, владеющие способностями полтергейстов воздействовать на объекты реального мира. Есть еще разряд особо неугомонных духов, их еще называют Странниками: они отличаются непоседливостью, нежеланием оставаться рядом с удерживающим их по эту сторону человеком. И наконец, есть Угловые, которые удерживаются на одном месте подолгу, словно привязанные к конкретной местности. Они распространяют послания среди остальных призраков. С некоторых пор среди всех этих душ наблюдается усиленное брожение. В сущности, мертвые были с нами всегда. И среди духов всегда были такие, кто сбился с пути, потерял ориентир. Ну а теперь, когда общество посбивало дорожные указатели, такое будет происходить все чаще и чаще.

– Одно дело, когда затычки на пути постижения смерти вышибает человек. А Бог? Бог разве не призывает их к себе, домой? – допытывался я.

Джефферс поглядел на меня как на какого-нибудь ученика воскресной школы, который вроде как подавал надежды, но на поверку оказался полной бестолочью.

Мучительно хотелось курить, но за это меня, разнесчастного, вполне могли спровадить за шкирку по лестнице, так что лучше было не рисковать. А еще мне хотелось глубже во все вникнуть.

– Так, по-вашему, Райнхарт сколотил себе шайку призраков, которые воруют для него всякую дрянь? – решил я немного сменить тему.

– Да. Эти души – или «друзья», как они обычно себя называют, – находятся в моральной опасности. Многие могут все еще находиться здесь в результате, как бы это сказать, недостатков в своей жизни. И поощрять их на дальнейшие низменные деяния – значит обрекать их на неизбывное проклятие. Причем обрекать сознательно. Допустить такое я не готов.

– Как лицо, недавно поимевшее в этом плане опыт, – сказал я, – смею предположить: вариантов противодействия Райнхарту у вас немного. Если только вы будете крепки не только верой, но и кое-чем другим, может, и менее для вас привычным, но более действенным.

Мой собеседник потянулся к угловому столу, выдвинул его ящик и достал пепельницу:

– Вот, досталась от предшественника. Только откройте, пожалуйста, окно.

– Ух ты! – заценил я. – А как вы догадались?

– Людские чувства и желания зачастую зримы, – сказал священник. – А бывает, что и осязаемы. Это именно то, что я все это время пытаюсь до вас довести.

– Чего я все еще не понимаю, – сказала Кристина, – это почему некоторые из друзей работают на Райнхарта.

– Его основной контактер среди них – это тот самый Гользен. Время от времени многие из тех душ силятся превзойти друг дружку, приподняться в своем авторитете. Стремление в целом положительное. Вот только у Гользена оно приобретает… иную окраску.

– Иную в каком смысле?

– Как бы это сказать, хулиганскую. У душ в отношении себя бытует широко распространенное заблуждение. Самообман насчет «умозрительных друзей» – тот самый, о котором Лиззи рассказывала Кристине. К сожалению, она сама в него верит. Как и многие другие из их круга. Так вот, Гользен это заблуждение беззастенчиво эксплуатирует, так же, как и другие мифы и легенды, что за годы укоренились в их среде. В том числе и миф о земле обетованной.

– Как, – рассмеялся я, – у мертвых есть свои верования?

– Соберите вместе всего троих, и уже к концу вечера их отношения будут основываться не на наглядном, а на чем-то предположительном.

– Ну а если они все же те самые, умозрительные? – спросила Крис. – Или вы прямо-таки убеждены, что нет?

– Свои убеждения я вам уже изложил, – сказал священник, вставая. – У меня есть свободная комната. В ней никто никогда не жил, так что там довольно пыльно, но тем не менее милости прошу.

Мы с подругой переглянулись. Учитывая, что путь домой был нам заказан, мы, не сговариваясь, ухватились за это предложение.