Кровь и золото - Энн Райс

В Винченцо я увидел именно такого домоправителя, какойтребовался, чтобы надзирать за подмастерьями, которых я намеревался выкупить ухозяев, – мальчиков, уже обладающих начальными знаниями и обученныхвыполнять необходимую мне работу. Меня радовало, что Винченцо уже стар и мне непридется лишний раз терзаться при виде угасающей юности. Я предпочитал тщеславногордиться, что обеспечиваю ему почтенную и славную старость.

Спросишь, как я нашел его? Я ходил по городу и читал мысли,чтобы подобрать то, что мне подходит.

Мое могущество достигло небывалых вершин. Я без усилийнаходил злодеев. Я слышал потаенные мысли как тех, кто пытался обмануть меня,так и тех, кому нравился с первого взгляда. Последнее таило в себе опасность.

Что за опасность? Отвечу: в тот момент я больше, чемкогда-либо, был уязвим для любви и, почувствовав на себе взгляд любящих глаз,замедлял шаг.

Странное настроение охватывало меня, когда я гулял по аркадевдоль Сан-Марко и ловил на себе восхищенные взгляды.

Я неторопливо разворачивался и проходился взад-вперед, снеохотой сознавая необходимость следовать дальше, словно птица из северных земель,греющая крылья в лучах теплого солнца.

Тем временем я вручил Винченцо золото и велел ему приобрестидля себя изысканный гардероб. Я вознамерился сделать из него дворянина – впределах, дозволенных регулирующим расходы законом.

И, усевшись за новым столом в просторной спальне – окна еевыходили на канал, а пол был выложен мрамором, – я составил спискидополнительных предметов роскоши, которые следовало приобрести.

Мне хотелось установить в спальне объемную ванну вдревнеримском стиле, чтобы иметь возможность в любое время наслаждаться теплойводой. Конечно, я планировал создать библиотеку. Мне требовались полки для книги удобное кресло. Что такое дом без библиотеки? Я собирался купить одеждувысшего качества, модные шляпы и кожаные туфли.

Я делал наброски, чтобы исполнители лучше понимали моижелания.

Головокружительные времена! Я снова стал частью жизни, исердце мое забилось в такт людским сердцам.

Наняв на набережной гондолу, я часами путешествовал поканалам, разглядывая замечательные фасады, обрамлявшие водные дороги Венеции. Яприслушивался к голосам. Я лежал, облокотившись о дно гондолы, и смотрел назвезды.

В мастерских ювелиров и художников я набрал первую компаниюучеников, по возможности выбирая самых талантливых, с кем по тем или иным причинамдурно обращались. Тех, кто проявлял глубокую преданность и выказывал недюжинныезнания, я отсылал в новый дом с полными руками золота.

Разумеется, я искал себе толковых помощников, но сознавал,что особенный успех ждет меня с бедняками. Мне не хотелось применять силу.

Между тем я желал, чтобы моих мальчиков подготовили кпоступлению в университет – незаурядное событие для подмастерьев. Я выбрал дляних преподавателей и договорился, чтобы они приходили в мой дом при свете дня изанимались воспитанием учеников.

Мальчикам предстояло учить латынь, греческий, философию,заново обретенных и высоко ценимых классиков, математику и все остальное, чтотребовалось для достойной жизни. Если бы они проявили талант к искусству иизбрали бы его своим ремеслом, то, конечно, могли бы забыть об университете истать живописцами.

Наконец в доме закипела жизнь. В кухне орудовали повара,музыканты учили мальчиков петь и играть на лютне. На мраморных полах широкихзалов проходили уроки танцев и фехтования.

Но здесь в отличие от Рима я избегал открывать дверипосторонним.

Я осторожничал, сомневаясь в надежности своей маскировки,опасаясь вопросов, связанных с моими картинами.

Нет, вполне достаточно общества юных помощников, мнилосьмне, – как для развлечений, так и для работы: предстояло еще подготовитьстены для фресок и покрыть лаком доски и холсты.

Оказалось, что в первые несколько недель никому не пришлосьособенно утруждаться: все это время я заглядывал в местные мастерские и изучалвенецианских художников столь же пристально, сколь раньше изучал флорентинцев.

После тщательного исследования у меня не осталось сомнений,что я до определенной степени смогу подражать работам смертных, однако нечего инадеяться их превзойти. Я боялся результатов собственного труда. И вознамерилсязакрыть свой дом от всего мира, за исключением мальчиков и их учителей.

Запершись у себя в спальне, я в первый раз со временДревнего Рима завел дневник, куда записывал свои размышления.

Я писал обо всем, что приносило мне успокоение. И на бумагеупрекал себя чаще и строже, чем в мыслях.

«Ты превратился в раба смертной любви, – писаля, – хотя даже в древности не позволял себе подобного. Совершенно ясно,что ты выбрал мальчиков, чтобы учить и наставлять их во имя любви и надежды, инамереваешься отправить их получать образование в Падую, словно собственныхдетей.

Но что, если они обнаружат, что в сердце и душе ты чудовище,что, если они содрогнутся от твоего прикосновения, – что тогда? Ты убьешьих, невзирая на чистоту и невинность? Здесь не Древний Рим с миллионамибезымянных людей. Здесь суровая Республика Венеция! Как и ради чего ты намерениграть в свои игры?

Ради оттенков вечернего неба над площадью, что встречаеттебя по пробуждении, ради церковных куполов под луной? Ради каналов, освещенныхзвездами? Ты порочен и жаден.

С тебя довольно искусства? Ты уходишь на охоту подальше – вокрестные городки и деревушки или даже в дальние города, ведь ты способенпередвигаться со скоростью бога. Но ты приносишь в Венецию зло, ибо ты и естьзло; твой роскошный палаццо живет ложью, а ложь может открыться».

Я положил перо. Я перечитал слова, и они навеки врезались впамять, словно их произнес чужой голос. И только закончив читать, я поднялглаза и посмотрел на ожидавшего в дверях Винченцо, любезного, смиренного и исполненногодостоинства.

– В чем дело? – ласково спросил я, чтобы он не подумал,будто я гневаюсь за то, что он вошел в мою комнату.

– Мастер, я лишь хотел сказать... – начал он.

В новых бархатных одеждах он выглядел элегантно, словнопридворный – настоящий принц крови.

– Я слушаю тебя – говори, – подбодрил я слугу.

– Просто мальчики очень счастливы. Они уже легли спать. Новы не представляете, что для них значит хорошо питаться, прилично одеваться ибрать уроки, имея перед собой большую цель! Я мог бы рассказать вам столькоисторий! Среди них нет ни одного тупицы. Большая удача.

Я улыбнулся.

– Очень хорошо, Винченцо. Иди поужинай. Выпей столько вина,сколько пожелаешь.