С тенью в душе - Ярослав Коваль

— А это возможно: слегка стабилизировать и отложить спасение мира?

— Вообще маловероятно. Но можно попытаться. Риск примерно один. К тому же, может быть, я успею тебя вытащить…

— Нет уж. Делаем сразу начисто. И не выёживаемся.

— Они тебя облапошат, дурачина!

— Ага-ага! Ты подумай сама — ну уберём мы с тобой Яворский зев — это что, проблему энергоснабжения решит раз и навсегда? Я буду им нужен, чтоб налаживать мировую энергосистему на новых принципах. Полностью безопасную для Мониля. Без меня им такой вопрос не решить, они уже в этом убедились.

Несколько мгновений она молчала — я даже возобновил распутывание клубка, готового вот-вот обернуться подобием термоядерной бомбы. Кажется, начинаю понимать, что тут к чему…

— Чёрт, а ты ведь не такой прекраснодушный лопушок, как мне показалось сначала, — сказала она. — С ума сойти… Неужели всё продумал?

— Всё — не всё, но кое-что оценил с позиции здравого смысла.

— Я ошибалась. — Она снова проявилась рядом со мной — такая же гагатово-чёрная, с бликами холодного света на бёдрах и груди, с волосами, почти касающимися земли (всегда мечтал о женщине с такой гривой). — Насчёт тебя. Ну ладно, ладно… Давай попробуем выручить этих дурачков. Обещаю — на этот раз всерьёз.

— А до того было не всерьёз?

— Не очень. Думала — отыщу подходящий рычаг и попробую избавиться от тебя. Всякое возможно, даже разрушение артефакта и при этом сохранение моего сознания. Об этом шансе я и говорила.

— Какая ж ты су…

Но договорить я не смог — она прижалась ко мне, тёплая, будто настоящая живая женщина, обвила руками шею. Прикосновение её волос, хоть и чрезмерно жёстких, было приятно. Дыхание отдавало лёгким-лёгким ароматом страсти, и когда демоница прикоснулась губами к моим губам, я не смог не ответить, хотя сейчас скорее предпочёл бы навешать ей от души и по всем доступным местам.

Впрочем, эта жажда быстро уступила место другой, более настойчивой.

— Нашла время.

— Не развлечение, а необходимость. Ну а что поделаешь! Был бы ты мне покорен, я просто взяла бы у тебя всё необходимое. А так твоя любовь даёт мне интенсивную временную подпитку. Её должно хватить. Ты не справишься один, да и никто не справится. Нужно, чтобы нас было хотя бы двое. Не ломайся, дурачок, я ведь по-настоящему хочу тебе помочь.

Я запустил пальцы в чёрные жёсткие волосы на затылке и оттянул её голову назад, так, чтоб блики затанцевали в её коварных глазах. Демоница сейчас была именно такой, какой себе представляешь настоящую стерву: и ненавидишь её, и злишься, и при этом, как холодной водой в накалённой пустыне, никак не можешь насытиться. Любовь с такой — поединок, и только до тех пор будоражит, пока сердце жаждет адреналина. Есть ведь наслаждение и в такой любви, в которой не знаешь, будешь ли жив после вспышки наслаждения.

Мы не ощущали ни жёсткости и холода каменных плит, ни остроты камушков, попадающихся под локти или плечи в самый неподходящий момент. Не чувствовали, холодно ли тут, или жарко. Не обращали внимания на переливы энергий вокруг. Пожалуй, это было безумие, но в чём-то возрождающее. Оторвавшись от неё на миг, я осознал вдруг, что больше не боюсь. На задачу, стоящую передо мной, смотрел теперь взглядом чертёжника, оценивающего прикнопленный к столу лист ватмана: тут надо это, а вот там — то. Справимся. По крайней мере, попытаемся.

Поднявшись, посмотрел на неё, распростёртую у моих ног, истомлённую и, кажется, даже нежную. Нежность ей не свойственна, откуда же взялась? Не значит ли это, что я влияю на неё в той же мере, в какой и она на меня?

«Только не вздумай ей доверять. Она такая, какая есть, и доверие — последнее, что она от меня увидит».

— Встаю, встаю… — промурлыкала айн настолько по-женски, что на какой-то момент я увидел в ней соотечественницу. На очень короткий момент.

— Так что, откуда возьмёмся за этот паззл?

— Я всё объясню. Только будь осторожен, тут даже простейшая ошибка в последовательностях может повлечь катастрофические последствия. И мне придётся задействовать твои силы, так что не пугайся. В какие-то моменты может стать нехорошо. Я постараюсь предупреждать.

— Значит, всё-таки сможешь это делать?

— Если ты мне позволишь, — нехотя призналась демоница. — Только так.

Она скользнула прочь от меня: я имел все возможности полюбоваться змеино-плавными движениями её совершенного тела… Собственно, а с чего бы ему не быть совершенным, ведь оно создано силой воображения, да к тому же с опорой на мои собственные представления о красивом, соблазнительном, притягательном и чарующем. Та женщина уже не вполне женщина, что на уровне подсознания не желает внушать окружающим мужчинам интерес к себе, пусть даже таким вот бескорыстно-тщеславным желанием всё и ограничивается. А этой моя симпатия нужна, оказывается, как воздух. Это её опора и надежда на призрак независимости.

Я тоже соступил с облюбованной было плиты. Кстати, этот стекловидный материал на ощупь куда теплее и приятнее, чем любой камень. Наверняка искусственное вещество, наподобие нашей пластмассы. Наверное, есть причины, почему здесь из него строят саркофаги…

Теперь нужно было встать по другую от айн сторону золотого столпа. Мне кажется, или за то время, пока мы занимались друг другом, оттенок цвета изменился? Да и места теперь эта стена занимала больше. Разрастается, что ли?

— Готовится выдох, — подсказала демоница, плавно поднимая перед собой ладони. Я видел её, несмотря на золотую завесу, плотную, как ртуть, и такую же непрозрачную. — Чего ж ты ожидал?

— Выдох — это детонация зева?

— Нет. Пока. Это подготовка. До детонации тоже недолго осталось. Не знаю, успеем ли.

— Круто! Ну ничего, мы хоть перепихнулись перед смертью.

— Это было необходимо, я же объяснила. Постараемся успеть. Ну что, взялись?

Отчасти это напоминало перетаскивание мебели, отчасти — сборку этой же самой мебели из планочек, досочек, шпенёчков, винтиков, шпунтиков, мата и пол-литры. Приходилось напрягаться, иногда — поломать голову, изобретая способ сблизить вон то вон с этим, да ещё так, чтоб не задеть вот ту тоненькую хрупкую нить, при всей своей малозаметности имеющую значимость фундамента. А ещё приходилось гнать от себя поганой метлой любую тень мысли про «не успеем». Потому что страха-то, конечно, не осталось, но могла появиться суетливость, спешка. А она ведь хороша только в одном случае, к переориентации магических конструкций отношения не имеющем.

Мы с айн переходили с места на место, и золотой столп постепенно оброс целой сетью затейливо переплетённых эфирных линий, имеющих совершенно особый оттенок — тот самый, что характерен для личной, органической энергетики. Только маг способен оставить такие следы. Я видел пот, выступивший на лбу и над верхней губой моей вынужденной спутницы, впервые за всё время нашего тесного контакта увидел растерянность в её взгляде. Нам снова пришлось сблизиться, временно оставив недоделанную сеть. И я приобнял её с лаской, на которую, считал, уже не способен.