С тенью в душе - Ярослав Коваль

— Не успеваем?

— Если сейчас начнётся вдох — значит, уже не успели.

Она легко-легко дрожала под моей ладонью. Кожа, покрытая блестящей чёрной чешуёй, была чуть грубее, чем у человеческой девушки. Зато сейчас во взгляде демоницы, поднятом на меня, сияло больше живого пламени и больше чувства, нежели я когда-нибудь видел у своих соотечественниц. Она страстно желала жить. Пусть вот так, куце, под чужой властью, в артефакте, обломком воли победившего её когда-то демона-властителя, воспоминанием о своей прежней славе — но жить, ощущать, воспринимать, ругаться со мной и спорить, позволять к себе прикасаться и играть в любовь.

— Что нам делать? — тихонько спросила айн.

Я дотянулся коснуться губами её лба. Рука утонула в пышных хрустящих под пальцами волосах. Приятно.

— Будем надеяться на лучшее и делать дальше наше дело. Может, есть способ как-то разрядить зев?

— Отчерпать ложкой несколько тысяч тонн воды? Не в этой жизни, мой друг.

— Ты впервые назвала меня другом. Это надо отметить… Ну, так что? Иди, детка, продолжай. Работая, всегда проще переносить неизвестность. Действуй.

— Не могу продолжать, иссякла, — последовал ответ. — Надо ещё.

— Что — ещё?

— Ещё секса. Разве я виновата, что предыдущий порыв так быстро закончился? Работа слишком напряжённая. Мне нужно ещё… Не смотри так. Я не хитрю. Какие уж тут сейчас хитрости…

— Сама сказала, что времени практически не осталось.

— Да, это так. Но что же ещё можно придумать? Или прервёмся на подпитку — или вообще больше ничего тут толком сделать не сможем. Ты, как бы ни был талантлив, просто не справишься в одиночку. Никто бы не справился.

— Ладно… Верю на слово. Иди сюда. — Я постарался обнять её как можно мягче.

Раз уж так происходит, постараемся и себя не обидеть.

Я всё ждал и ждал момента, когда короткий импульс прервёт мою способность воспринимать хоть что-нибудь. Рукотворная сеть облекла столп, и он начал потихоньку истончаться. Или, может быть, мне лишь казалось? Я с трудом представлял, какие именно признаки должны обеспокоить, какие — наоборот, ободрить, а спрашивать айн было бы бесполезным занятием — одержимость целью и ужас перед уничтожением совершенно лишили её способности вести диалог. Время от времени она указывала мне на те узлы или ветви конструкции, которыми нужно было заняться теперь, но обходилась мыслеобразом, без пояснений.

Однако пока мы дышали, слышали, видели, думали, то есть попросту — жили. И продолжали исправлять то, что наворотили тут наши предшественники.

Задача, в принципе, была проста и прозрачна (если обладать нужными знаниями и суметь представить схему в объёме во всех составляющих). Вся эта мощь, весь этот объём энергий, пришедших сюда из пространства, чуть менее благоприятного для резонанса, теперь, как гриб в тепле и влажности, принялся расти в геометрической прогрессии. Ткань пространства, не привычная к такому напору, начала рваться, это породило множество магических явлений, теперь работавших, как подушка для всё тех же энергий, не желавших никуда уходить и только становившихся мощнее. Отводить в сторону накопившееся — действительно, занятие бесполезное, явление мигом породит новые объёмы энергий в любых запредельных количествах. Но монильцы просто не представляли, что ещё можно сделать.

Разумеется, не такое это было простое дело. Но после обучения в демоническом мире я отчасти понимал, что бы можно было сделать, по крайней мере, к чему следовало стремиться. Всё-таки демоническая энергия, хоть и развивалась здесь с бешеной быстротой, не была органична человеческому миру. Её можно было перенаправить на прежнее место, требовалось только избавиться от «подушки» и кое-что перенастроить. Что ж, тонкие манипуляции с демоническими энергиями, видимо, были недоступны монильцам точно так же, как природным демонам — сострадание, глубокая привязанность, любовь, в конце концов.

Демонам тоже многие человеческие магические приёмы недоступны.

— Правда, в отличие от людей они не лезут туда, где не ориентируются, — сварливо сказала моя гагатовая спутница. — А знаешь, почему? Потому что мои соотечественники, как это у вас говорят, на клеточном уровне усваивают, что одна-единственная ошибка станет для них последней.

— Ни фига не поэтому. — Я произносил и даже «думал» слова очень медленно. Было трудно — львиная доля моего сосредоточения уходила на другое. — Просто у нас совершенно разные условия жизни. При наших условиях для предприимчивого человека главное — снять побольше сливок и увернуться от дальнейшей ответственности. Были бы демоны на нашем месте, творили бы то же самое, а то и похуже.

— Ну, может быть. — Она соглашалась явно нехотя, лишь бы не длить спор. — Но мы на всё том же клеточном уровне знаем, что с энергиями надо обращаться умеючи. И не тыкаться туда, где может по роже прилететь не только тебе, но и всему твоему владению.

Я предпочёл промолчать, цотому что занялся кромкой надорванной энергетической ткани мира, и тут уже было не до шуток. Кто-нибудь когда-нибудь пытался подштопать разлом земной коры? А сделать так, чтоб он потихоньку сам собой заштопался? В следующий миг я ощутил себя кем-то вроде Леонардо да Винчи, углубившегося в написание новой фрески. Ведь это же грандиознейшее дело, сродни созданию шедевра, и вдохновение должно подпитывать решимость двигаться к цели, совершать немыслимые вещи. На то оно и придумано природой!

Любопытная методика, кстати. Интересно, ведь с помощью неё можно и землетрясение остановить, не так ли? И извержение вулкана, например.

— Разумеется, нет! — Айн всё же нашла возможность вмешаться. — В зоне готовящегося землетрясения у тебя не будет под рукой столько энергии, сколько здесь. Ты же видишь, как я изнемогаю! Думаешь, я дурачусь?

— А хотя бы я! Мне нравится, как ты дурачишься!

Мы с ней сводили и сводили края разрыва, сплетали и сшивали, выковыривали из тугого клубка энергий те ошмётки их, которые мешали наконец-то расправить всё пострадавшее «полотнище» нужным образом. Разведение магической шелухи, сформировавшей «подушку», очень напоминало отделение тёмной фасоли от белой, и так три мешка, причём одновременно двадцатью руками и на огромной скорости. С небольшим запозданием мне пришло в голову, что можно ведь сделать нечто вроде сита… С фасолью такое получится элементарно, тёмная фасоль крупнее белой. Но и разновидности энергетических отходов имеют различия. И тут тоже можно отыскать способ механически просеивать.

— Соображаешь! — одобрила демоница. — Толково придумано!

Дело пошло быстрее. Скоро «подушка» начала таять, и уже не требовалось столько усилий, чтоб сводить края надорванного пространственного полотна. В крайнем изумлении я вдруг осознал, какие дикие объёмы энергии прокачиваю через себя, чтоб делать всё это. Пожалуй, побольше, чем монильцы отчерпывали из зева, пытаясь его хотя бы стабилизировать. Однако золотая стена даже не дрогнула, столп стоял как стоял. Зримое свидетельство того, насколько бесплодны были усилия монильских магов.