Исход. Первый пояс - Михаил Игнатов

– Я же уже всё объяснил! Меня самого обманули! Всё должно было пойти совсем не так!

Что примечательно, Указ Истины над головой Эфора даже не подумал его наказать. Но и слова его так расплывчаты, что под ними можно скрыть что угодно. Я узнал всё, что меня интересовало, дальше дело Равоя. Хотя… Нет. Осталось ещё одно дело. Я спросил тяжело дышащего Эфора:

– Несколько месяцев назад ты послал людей отобрать рецепт лаковой пропитки у вольного кожевника Стратира.

Эфор опешил:

– Чего? Какой ещё кожевник?

– Старик из восточного квартала.

– Э-э-э, уважаемый Ирам, всеми делами по коже занимается старший сын. Это ваш родственник? Прошу простить мою семью за это оскорбление. Мы конечно же загладим свою вину, а сына я заставлю лично просить прощения. – Эфор пытался что-то увидеть в моих глазах. И похоже не находил искомого. Сглотнув, выдавил: – На коленях.

– Ясно. Ясно.

Я покачал головой и отвернулся. Как будто у Эфора и его семьи будет возможность приносить свои извинения. Дальше пусть с этим разбирается Равой. Мне надоело. Пусть выясняет, что точно знал Эфор, а о чём лишь догадывался. Но мне кажется, что в этом квартале станет на одну семью меньше.

Идя сюда, я рассчитывал если не на такое же словесное противостояние как в цитадели, так на схватку, битву. А всё вышло так… скучно?.. Я мог убить всех озёрцев несколькими способами. Мог помочь Фаросу сбежать… И даже так мне здесь не нашлось противников.

Пожалуй, стоит закончить со своими долгами в этом городе, стрясти с Равоя плату за помощь с предателем и идти на север, к Шепчущему Лесу. Проверить наконец, что с моей семьёй. Или взять фургон? Нужно подумать. Ясно только, что мне здесь уже делать нечего. Здесь – это в Первом. Я вернул на лицо маску и двинулся прочь. Равой всполошился:

– Ты куда?

Я сорвал с груди Ликия все три амулета, затем кисет с пояса. Равнодушно сообщил:

– Пойду гляну, что с отрядом, а затем пришлю их сюда.

– Сюда? К Призраку?

– Думал он будет тебя охранять, пока меня нет, но не хочешь, значит не хочешь. Отзову.

– Л… Ирам!

Я лишь усмехнулся под маской. Здесь нечего опасаться. О Раут позаботились озёрные, а сами они, выходя ко внутреннему двору – засыпали. Последний Указ над Эфором мне дался с трудом, ясно намекая, что на сегодня с Указами нужно заканчивать. Со всем этим нужно заканчивать. Проходя мимо постамента с цинем, я задумался. Отличная плата за мамин рецепт. Не взять ли его с собой?

С тех пор как я был здесь в прошлый раз, прошло очень много времени, но ничего не изменилось. Всё те же старики, всё тот же столик с исходящими паром чашками. Изменился я сам и моё место здесь.

Отставив опустевшую чашку, я сообщил:

– Всё.

Старейшина тоже поставил свой чай, придержав широкий рукав халата. Повёл плечами, словно пытаясь понять, насколько свободно они двигаются и спросил:

– Так значит ты простой вольный идущий?

Прищурившись, я несколько вдохов обдумывал к чему он клонит. Не понял и просто согласился:

– Верно, – короткое мгновение я медлил, выбирая обращение к старейшине. Что это со мной? Назло себе склонил голову, – старший.

– На меня нашла блажь научить тебя умению нашего Ордена: Умножению Техник.

– Плохая попытка. – теперь я улыбался. – Думаю, Равой уже сообщил вам, что я и так владею этим умением.

Равой хмыкнул:

– И я всё пытаюсь понять, как ты познал его.

– Ответ прост. Наблюдая за попечителями Ордена.

– Хм-м.

Старики переглянулись, пальцы Кадора скрылись в рукаве, показались уже со свитком:

– Это полная техника Двойных Шагов. Лучшая техника передвижения, что доступна фракциям в нашем Поясе. Старейшина, позволите ли мне передать её этому вольному?

– Позволяю.

Кадор протянул мне свиток:

– Дарю.

Я с поклоном принял подарок, спрятал его в кисет и оглядел стариков:

– Все живы? Проверка удалась?

Старики снова переглянулись и рассмеялись. Старейшина огладил бороду, поправил на ней заколку, повёл плечами и негромко сказал:

– Кто бы мог подумать, что история с очередным твоим нулёвкой обернётся таким, а приятель?

– Мои любимые ученики всегда выделялись. Что в Академии, что в Школе.

– Не спорю. Но такое… Не верится.

Кадор поднял перед собой чашку, глянул поверх неё, а затем отхлебнул:

– Это всё твоя жадность. Ты слишком хотел пить именно Падающую звезду, а этот сбор остался только у меня. Тебе некуда было деваться.

– Согласен. Иногда и от меня бывает польза.

– Кто бы мог подумать, что мы выпнули из Ордена такое сокровище?

– Мы уже старики, такое сокровище не по нашим зубам.

Равой, всё это время молча сидевший напротив меня, протянул старейшине и Кадору два мешочка:

– Учитель Тумас приготовил это для вас перед отъездом, старшие.

На ладонь старейшины высыпалась горсть духовной яшмы. Он хмыкнул, вернул её обратно и затянул горловину мешочка.

– Убедительно. Значит и этого наказания Магистра больше нет. Я не особо рад своеволию Тумаса…

Равой вскочил, согнулся в глубоком поклоне:

– Уважаемый старейшина, прошу простить моего учителя. Долгие годы он тяжело переживал несправедливость…

– Довольно! – оборвал его старейшина, гримаса недовольства на миг исказила его лицо. – Это давний спор между нами. Хоть ты и ученик Тумаса, но тебе нечего влезать в него.

Кадор, словно невзначай, заметил:

– Пока он вернётся сюда, ты уже и остынешь. В любом случае у нас нет особого выбора: всё зашло слишком далеко.

– Да, – у старейшины вырвался тяжёлый вздох. – Придётся прислушаться к Тумасу и его планам.

Равой снова поклонился:

– Уважаемый старейшина, среди управителей у нас перевес в голосах. Границы, учителя, пустоши, стражи. Многие поддержат нас и среди попечителей. Мой учитель дождётся победы в турнире на границе. Помешать Магистру бросить ответный вызов Ста Озёрам он не сумеет, но сможет сорвать немедленное наступление. Орден вернётся в Гряду. Мой учитель надеется на вас. Сейчас отличное время для того, чтобы увлечь за собой молодых или сомневающихся.

– Хорошо, – старейшина поправил заколку на бороде. – Магистр не узнает о произошедшем в городе? Ты сумел отыскать Барома?

– Нет, прошу меня простить, эта старая крыса всё ещё слишком ловка для меня. Но этого и не нужно, старший. Амулет Передачи два года назад обменяли на две сотни пилюль Долголетия.