Брачные союзы Дома Романовых - Александр Манько

Напомним, что император Павел I в «Учреждении об императорской фамилии» 5 апреля 1797 года ничего не сказал о морганатических браках. «Учреждение» не давало никаких ограничений в этом аспекте, за исключением одного условия, а именно: «всякий брак, без согласия царствующего императора сделанный, законным признаваем быть не может». Именно поэтому Александр I сделал в своем манифесте следующее дополнение: «При сем, объемля мыслью различные случаи, которые могут встречаться при брачных союзах членов императорской фамилии, и которых последствия, если не предусмотрены и не определены общим законом, сопряжены быть могут с затруднительными недоумениями, мы признаем за благо, для непоколебимых сохранения достоинства и спокойствия императорской фамилии и самой империи нашей, присовокупить к прежним постановлениям об императорской фамилии следующее дополнительное правило: если какое лицо из императорской фамилии вступит в брачный союз с лицом, не имеющим соответствующего достоинства, то есть не принадлежащем ни к какому царствующему или владетельному дому, в таком случае лицо императорской фамилии не может сообщить другому прав, принадлежащих членам императорской фамилии, и рождаемые от такого союза дети не имеют права на наследование престола».

Итак, в 1820 году определилось наконец семейное положение цесаревича Константина Павловича. Подчеркнем, что развод великого князя явился первым случаем в императорской фамилии, так как Петр I, как известно, не оформил свой развод с Евдокией Федоровной по канонам русской православной церкви.

Заметим, что цесаревич накануне своего долгожданного брака с графиней Иоанной Грудзинской успешно разрешил одну щекотливую проблему: он выдал замуж бывшую любовницу Жозефину Фридрекс за полковника Вейсса, уладив таким образом свои отношения с ней. Дело в том, что в 1808 году молодая француженка подарила великому князю сына. Дитя любовного приключения под фамилией Александров получило прекрасное образование, дворянское достоинство и, естественно, обеспеченную карьеру. Внебрачный сын пошел по стопам папаши и достиг эполет генерал-лейтенанта.

Свой брак цесаревич заключил 12 мая 1820 года без всякой торжественности: он обвенчался с графинею Грудзинской сперва по православному обряду в церкви Королевского замка, а потом там же по католическому обряду. При бракосочетании присутствовали только четыре генерала. Жених приехал из Бельведера в кабриолете, запряженной двумя лошадьми, которыми правил сам. Хотя свадьба цесаревича не была официально объявлена, варшавяне узнали о ней и заполнили улицы от замка до Бельведерского дворца.

Когда новобрачные возвращались в кабриолете, горожане приветствовали их радостными криками: поляки были польщены, что брат российского императора взял себе в супруги их соотечественницу, выбор великого князя льстил их национальному самолюбию.

Манифестом Александра I от 8 июля 1820 года определялось официальное положение супруги Константина Павловича графини Иоанны Грудзинской: теперь она стала княгиней Ловицкой [63]. Вместе с княжеским достоинством в Российской империи ей был присвоен титул «светлости». Важно отметить доброжелательное отношение к свадьбе и конкретно к избраннице цесаревича императора Александра I. Посещая Варшаву, государь часами беседовал с княгиней Ловицкой. В разговоре о ней с графиней Шаузель-Гуфье император выразился так: «Княгиня Лович — ангел по ея характеру». Все члены императорского семейства [64] доброжелательно относились к супруге цесаревича, оказывая ей полное внимание.

Несмотря на морганатический брак, княгиня Ловицкая (Лович) появлялась во всех торжественных выходах вместе с императорской фамилией, а во время коронования Николая I в Варшаве шла вслед за императрицей рядом с наследником престола, цесаревичем Александром Николаевич.

Во втором, морганатическом, браке цесаревич Константин Павлович был счастлив, о чем, в частности, убедительно свидетельствует его переписка с бывшим воспитателем Лагарпом. В ноябре 1826 года он, например, писал так: «Я ей обязан счастием и спокойствием; я получил ее из рук покойного императора, который удостаивал ее своею дружбою и особым доверием». По словам очевидцев, великий князь до такой степени любил свою жену, что когда она куда-нибудь уезжала, то он обнимал и целовал ее в лицо и в руки по несколько раз и крестил при этом.

Без сомнения, Константин Павлович был счастлив в этом браке, который очень благотворно повлиял на его резкий, буйный характер. Княгиня Лович сумела укротить горячность цесаревича.

Семейная счастливая жизнь окончательно укрепила в цесаревиче мысль отказаться от российского престола. И 14 января 1822 года Константин Павлович совершил важный шаг. В письме Александру I он писал: «Не чувствуя в себе ни тех дарований, ни тех сил, ни того духа, чтобы быть когда бы то ни было возведенному на то достоинство, к которому по рождению моему могу иметь право, осмеливаюсь просить Ваше Императорское Величество передать сие право тому, кому оно принадлежит после меня, и тем самым утвердить навсегда неизменное положение нашего государства. Сим могу я прибавить еще новый залог и новую силу тому обязательству, которое я дал непринужденно и торжественно, при случае развода моего с первою моею женою». В связи с этим император подписал 16 августа 1823 года Манифест, в котором, с одной стороны, подтверждалось отречение великого князя Константина Павловича от права на престол и, во-вторых, говорилось, что «наследником нашим быть второму брату нашему, великому князю Николаю Павловичу». Разумеется, все хранилось в глубокой тайне.

Семейный покой женатого цесаревича в Варшаве прервался неожиданной кончиной 19 ноября 1825 года императора Александра I Павловича. Поскольку у покойного монарха не было детей, то по «Учреждению об императорской фамилии» прямым и законным его преемником становился цесаревич Константин Павлович, второй сын императора Павла I.

Великий князь Николай Павлович, получив из Таганрога известие о смерти государя, ночью 25 ноября созвал в Петербурге Государственный Совет на чрезвычайное заседание. На нем была зачитана духовная Александра I, в которой говорилось, что вследствие отречения великого князя Константина Павловича от престола, его должен занять великий князь Николай Павлович. Однако последний заявил, что поскольку духовная в свое время не была объявлена манифестом народу, то он первым принесет присягу императору Константину Павловичу, что немедленно и исполнил. На следующий день появился указ о повсеместной присяге вновь вступившему государю. Все указы стали писать от имени нового всероссийского самодержца, а имя его возносить в церквах при богослужении.

Когда и цесаревич в Варшаве получил сообщение о кончине императора, то он в письме от 26 ноября вновь подтвердил, что уступил все права на престол своему младшему брату великому князю Николаю Павловичу, и просил принять от него верноподданническую присягу. Наконец 12 декабря 1825 года появился Манифест о восшествии на российский престол императора Николая I Павловича.