Легендарные разведчики - Николай Долгополов

К английским планам подрывной деятельности против СССР в Москве отнеслись более чем серьезно. Филби не давали задания достать все эти документы, просили хотя бы известить о их содержании. И Филби в очередной раз сделал невозможное.

Опытный разведчик Вивиан разработал методы борьбы против советской разведки, придумал, как посеять вражду между СССР и коммунистическими партиями Запада, как с помощью дезинформации расколоть и настроить против Советского Союза международное коммунистическое движение. Все эти документы хранились в секретной папке, которая называлась «Документы Вивиана».

Но Филби переиграл друга семьи Вивиана, трогательно опекавшего его и продвигавшего по служебной лестнице. Присланные Филби «Документы Вивиана» позволили советскому руководству принять необходимые меры еще во время войны.

Филби собирал данные об агентах, забрасываемых Англией в разные страны. Сначала это были лишь сложные кодовые псевдонимы, затем они обретали реальные очертания и настоящие имена. Через несколько лет Центр уже располагал внушительным списком. Этих шпионов набралось столько, что некоторых, осевших в дальних краях, Москва так и не тронула. Другие же, обосновавшиеся поближе к советским границам, наоборот, вызывали огромный интерес.

В отличие от Берджесса или Кернкросса, Филби был отличным конспиратором. Уроки его первого учителя — нелегала «Отто» — Дейча не прошли даром. Он пытался внушить простую для него истину и другим членам «пятерки»: их безопасность во многом зависит от них самих. Особенно беспокоил его Гай Берджесс. И, как показали последующие события, не зря.

И еще. Филби, человек вполне традиционной сексуальной ориентации, ни с кем из друзей не заводил нравоучительных бесед о том, что их гомосексуальные связи могут привлечь чье-либо внимание, помешать в работе. Здесь он уповал на удачу. Однако Берджесс был отчислен из разведки из-за чересчур бросающихся в глаза, иногда им публично афишируемых пристрастий.

Видимо, Филби корректно намекнул своим связникам, что «об этом» не стоит говорить с его друзьями. Увещеваниями дурные наклонности, приобретенные в детстве в какой-нибудь привилегированной частной школе в Мальборо, было уже не исправить. Пользы бы не принесло, а вот ненужную раздражительность у коллег по «пятерке» вызвало бы.

И все связники, от «Отто» — Дейча до «Питера» — Моди-на, следовали совету Филби. Эту тему на протяжении долгих лет сотрудничества обходили стороной.

Вскоре после начала войны Филби было поручено следить за переговорами союзников об открытии второго фронта. И здесь он проявлял чудеса оперативности.

Затягивание с открытием второго фронта превратилось для западных союзников в стратегическую задачу. И любая информация на сей счет из Лондона ложилась на стол Сталина. Вождя раздражали постоянные отговорки, а потом и не сбывавшиеся обещания Рузвельта и Черчилля. Особенно бесило его двуличие британского премьера. Сталину он обещал, что второй фронт откроется совсем скоро, а Рузвельта убеждал, что время еще не пришло. Филби информировал, что открытие второго фронта затягивается намеренно и иллюзий на этот счет советской стороне питать не стоит.

В конце Великой Отечественной между СССР и союзниками возникло еще одно неприятное разногласие. Срывались поставки взрывчатки, которую так ждали от англичан. Их караваны доставляли в Мурманск какой угодно груз, но только не взрывчатку, в которой очень нуждалась наступавшая Красная армия. Сообщение Филби о том, что это делается вполне сознательно, а не по недосмотру или по небрежности, как ни странно, успокоило Сталина. Он понял, что и здесь надо полагаться на собственные силы.

С огромной тревогой Москва восприняла информацию от Филби о возможной войне между СССР и союзниками. Те обсуждали между собой, реально ли начинать военные действия против Советского Союза, если Сталин продолжит наступление на Западную Германию после взятия Берлина. Быть может, это сообщение от Филби в какой-то степени охладило пыл Иосифа Виссарионовича.

Отметим, что «пятерка» действовала разрозненно. Это не была единая группа, слаженная команда. По условиям игры ее члены не имели права на контакты. Роль объединяющего звена выполнял, при строжайшей конспирации, Ким Филби. Иногда даже самоуверенный Берджесс обращался к нему за профессиональными советами.

А были ли повторы в передаваемой Москве информации? Конечно, были. К примеру, информация из контрразведки, приходившая от Бланта, не дублировалась, а подтверждалась Филби. В разведке понятие «много информации» отсутствует. Очень важно, чтобы данные одного источника подтверждались всеми другими.

Несмотря на витавшие в коридорах Лубянки подозрения в дезинформации, Кембриджскую пятерку ценили, особенно после того, как Филби и Кернкросс предупредили Москву о наступлении немцев под Курском.

Анализируя информацию, переданную всеми членами Кембриджской пятерки, приходишь к выводу: наиболее важным источником был Ким Филби. А с 1947 года, когда он возглавил пресловутый 9-й отдел по борьбе с коммунизмом, и до 1951-го ему уже не было равных ни в ценности, ни в оперативности.

В 1945 году Кембриджскую пятерку едва не погубило предательство советского разведчика Константина Волкова, работавшего в Стамбуле под крышей советского консульства. За 30 тысяч фунтов стерлингов он собирался сообщить англичанам в числе прочих секретных данных имена трех советских агентов, работавших в Форин Оффисе и в контрразведке.

В Лондоне эта информация попала к Филби. После долгих проволочек он дал уговорить себя отправиться в Стамбул, успев сообщить о предательстве Волкова советскому резиденту. Филби сразу понял, кого намеревался Волков выдать, — Берджесса с Маклином и самого Филби.

Нелетная погода задержала его вылет в Турцию. А когда он, наконец, прибыл туда, никаких следов Волкова в Стамбуле отыскать не удалось — советская разведка успела вывезти Волкова в Союз. Официальных сообщений о его судьбе никогда не появлялось. О ней остается только догадываться.

Вы можете представить Филби или Берджесса, явившихся с предложением предать своих товарищей за 30 сребреников или 30 тысяч фунтов? Немыслимо.

Даже в Англии, где многие ненавидят Филби, клеймят его шпионом, признавали, что «он был тверд в своей вере, абсолютно предан своим идеалам, последователен в действиях. Всё это было направлено на создание и укрепление коммунистического влияния во всем мире». Так писала газета «Сити-зен» после кончины Филби в мае 1988 года. Никто, даже на Западе, не мог упрекнуть его в том, что он работал на СССР за деньги.

У Филби была поразительная выдержка. Она не раз помогала в его опасной работе. Но нельзя не признать, что ему сопутствовала удача. Дело Волкова попало к нему, а не к кому-то другому. Сотрудник, который должен был отправиться в Стамбул, панически боялся летать. Хотя Филби тоже не любил передвигаться воздушным путем, он заменил по приказу руководителя СИС струсившего коллегу. Исключительно быстро сработала советская разведка, вывезя Волкова из Турции. А англичане чересчур медлили. Даже силы природы были на стороне Филби. Его самолету пришлось приземлиться в Тунисе из-за грозы. А когда Филби прибыл в Стамбул, то не застал там британского посла, без согласия которого никак нельзя было вступать в контакт с Волковым. Дипломат уехал отдыхать на выходные за город.