Течет река Мойка. Продолжение путешествия… От Невского проспекта до Калинкина моста - Георгий Иванович Зуев

усилия мои были бесполезны: дружба не могла удовлетворить его страсти. Мое положение становилось невыносимым посреди любви мужа и дружбы Ивана Ивановича. Оба они считали себя обиженными и мучили меня. Удовлетворить их притязаниям не было возможности; надо было дать предпочтение одному из них. Бецкой старался поссорить меня с мужем, по-прежнему возбуждая его ревность и уверяя его, что он не может рассчитывать на исключительную привязанность ребенка, который ему, старику, изменил бессовестно. Мне же он представлял ожидающее меня несчастье – жить с мужем при его подозрительном и вспыльчивом характере».

Глафира Ивановна Алымова

В конце концов, супругам пришлось покинуть «столь гостеприимный кров» и серьезно задуматься о своем доме. Тогда-то А.А. Ржевский и решил купить участок на Фонтанке и построить там собственный дом. В нем семейная жизнь молодых супругов вошла в нужное спокойное русло и сложилась вполне благополучно, что дало повод другу их дома Г.Р. Державину написать им оду под названием «Счастливое семейство». Правда, в новом доме чете Ржевских пришлось жить недолго.

Алексей Андреевич Ржевский

Главу семейства – Алексея Андреевича – в начале девяностых годов XVIII столетия назначили на пост президента Медицинской коллегии, и он пожелал приобрести дом поближе к месту своей новой работы. Дом на Фонтанке супруги довольно быстро продали статс-даме графине Марии Иосифовне Потоцкой, урожденной Мнишек, и в январе 1794 г. приобрели у барона Г.А. Строганова двухэтажный каменный особняк на набережной Мойки, 92. В нем статский советник Алексей Андреевич Ржевский и его супруга Глафира Ивановна прожили счастливую жизнь до самой смерти главы дома, последовавшей в 1804 г.

От вдовы АА. Ржевского дом № 92 и участок переходят во владение к барону Ашу. Одно время в его особняке проживал с семьей В.С. Попов – секретарь и друг Г.А. Потемкина.

В 1831 г. барон Аш продает участок и дом № 92 издателю и редактору Николаю Ивановичу Гречу, издававшему совместно с журналистом и критиком Фаддеем Венедиктовичем Булгариным журнал «Сын Отечества» и газету «Северная пчела». Новый хозяин дома в первом этаже здания разместил типографию, а в верхнем этаже расположился сам со своим семейством. Коллега Н.И. Греча по журналистике, Владимир Бурнашев, навестив знакомого в новом доме на Мойке, оставил описание жилища своего приятеля: «Дом… был снабжен двумя огромными залами, из которых одна так залою и именовалась, а другая была не менее велика, но носила название кабинета-библиотеки, потому что все стены ее были покрыты шкафами с книгами. Одно из окон было в виде двери в сад… В этой-то зале, где 100 или 150 человек помещались легко и без малейшей тесноты, происходили все литературные четверговые сходки…»

Традиционные «четверги» в доме Н.И. Греча на набережной реки Мойки посещали тогда многие литераторы Петербурга. Бывал здесь и А.С. Пушкин. Он относился к Николаю Ивановичу в разные периоды неравнозначно. Мнение Александра Сергеевича Пушкина о журналисте и издателе популярной газеты и журнала Грече со временем менялось вместе с изменением характера, взглядов и принципов радушного организатора «Гречевых четвергов». До дня восстания 14 декабря 1825 г. его все знали как либерала и доброго приятеля многих руководителей готовящегося государственного переворота. Ему тогда полностью доверяло большинство известных литераторов во главе с А.С. Пушкиным. Н.И. Греч приглашался к поэту в дом и иногда даже был первым слушателем, которому Александр Сергеевич читал свои новые произведения и хлесткие эпиграммы на российское правительство. И Николай Иванович тогда относился к Пушкину с несомненной симпатией. В типографии Н.И. Греча вышли в свет две первые книги молодого поэта «Руслан и Людмила» и «Кавказский пленник». В литературоведческих работах Н.И. Греча того времени, опубликованных в издававшихся им журнале «Сын Отечества» и газете «Северная пчела», издатель весьма высоко оценивал первые пушкинские поэмы. Н.И. Греч даже специально принес для публичного чтения на одно из заседаний «Вольного общества любителей российской словесности» поэму А.С. Пушкина «Руслан и Людмила».

В 1822 г. в книге «Опыт краткой истории русской литературы» Н.И. Греч в лаконичной биографической справке отмечал у А.С. Пушкина «…необыкновенный дух пиитический, воображение и вкус».

Но после разгрома в декабре 1825 г. восстания на Сенатской площади Н.И. Греч столь резко переменил свои взгляды и прежнюю позицию, что даже снискал расположение шефа жандармов Бенкендорфа. В марте 1830 г. в «Северной пчеле» Н.И. Греч публикует пасквиль своего партнера по издательству, Булгарина, в котором Пушкин уже называется автором произведений, «лишенных мысли, возвышенного чувства и истины». Друзья-издатели Греч и Булгарин теперь дружно упрекают поэта в том, что он якобы «…чванится перед чернью вольнодумством и тишком ползает у ног сильных, чтобы те позволили ему нарядиться в шитый золотом кафтан…» С этого начинается совершенно иной период взаимоотношений А.С. Пушкина и поэтов его круга с тандемом Булгарин – Греч, пытавшихся переделать прогрессивную русскую литературу в «послушное орудие» Зимнего дворца.

Николай Иванович Греч

Кстати, Ф.В. Булгарин, так же, как его приятель и компаньон Н.И. Греч, первоначально держался весьма демократических либеральных взглядов, но после восстания декабристов тоже занял открытую верноподданническую позицию и присоединился к числу беспринципных литературных осведомителей Третьего отделения. Они теперь с гордостью считали себя придворными издателями газеты «Северная пчела», цензорами которой тогда по сути являлись руководители Третьего отделения, не позволявшие этому печатному столичному органу публиковать любые материалы либерально-демократического толка.

Степень контроля главы Третьего отделения над изданиями верноподданных компаньонов порой доходила до абсурда. Как-то Ф.В. Булгарин был вызван на ковер к заместителю начальника Третьего отделения генералу А.В. Дубельту, учинившему дрожащему от страха Булгарину страшный разнос по поводу публикации статьи о непостоянстве и некоторой вредности для здоровья столичного населения петербургской погоды (за эту «либеральную выходку» Николай I грозился закрыть газету). Не дав Булгарину возможности пояснить и оправдаться о смысле опубликованной небольшой газетной статейки, генерал Дубельт, стуча по столу кулаком, кричал перепуганному издателю:

«Климат царской резиденции бранишь, негодяй! Смотри у меня!..»

Фаддей Венедиктович Булгарин

Великий императорский гнев на себе собратья по перу Ф.В. Булгарин и Н.И. Греч со страхом испытали в другой раз, когда оба могли в одночасье не только лишиться газеты и журнала, но и оказаться «в местах не столь отдаленных». Женский угодник В.Ф. Булгарин тогда опубликовал в «Северной пчеле» балладу писательницы и поэтессы графини Евдокии Петровны Ростопчиной «Насильный брак», в которой та откровенно намекала на раздел Польши и присоединение ее частей к России. Главными фигурантами поэмы являлись некий барон