Дендрофобия - Наталья Горская

– Почему именно мужик?

– Потому что он крайне недоволен своим уровнем доходов, своим бессмысленным образом жизни, своими внешними и умственными данными, но он не способен это внятно сформулировать и не знает, кому можно такие претензии впаять. Он никак не хочет признать, что ему тоже очень много надо от жизни, а не только «этой чёртовой бабе всё чего-то неймётся, а я в одних носках могу всю жизнь проходить, вот только жаль, что мне почётную грамоту за такую скромность никто не выдаст, сволочи». Вся теория о «загадочной русской душе» держится на этом противоречии: русскому человеку хочется хорошо жить, как и всем другим народам, но ему с рождения вбивают в голову, что жить, а уж тем более хорошо – это плохо, это стыдно. Вот загнуться от водки в тридцать лет – самое то. Или сгинуть на чужбине за победу Кубинской революции – ещё лучше. Ну, вот миссия у него такая особая: гореть за чужую идею, насрав на собственную жизнь. Чувствуете, как на нашей непомерной гордыне играют? Если бы русский человек не страдал таким самомнением и манией величия, эти номера с ним бы не прошли. Сидит в говне по колено и фанатичным глазом блестит: «Зато мы Наполеона разбили»! Кто это «мы»? Ты сам-то конкретно каким боком к Наполеону? Ты сам чего достиг в своей жизни? А он опять: «Зато мы миру дали Толстого и Рахманинова». Прям, все вместе поднатужились и дали. Рахманинов-то в курсе, что они его «дали»? Человек как-никак много учился, работал над собой, прежде чем у него стало что-то получаться, а эти «мыкалки» даже семь классов закончить не удосужились. А зачем им? Много ль ума надо, чтобы тараторить: «Мы победили, мы достигли, мы одолели»? Только свою пьянку и глупость никак одолеть не могут. Живут хреново, паршиво, убого, но при этом убеждены, что другим народам могут создать замечательную жизнь. А самим не надо ничего, потому что им с молоком матери внушили, что хорошо и долго живут только мерзавцы. Да ещё те, кто эту лапшу дуракам на уши вешает. А порядочный русский человек прямо-таки обязан если не на войне за процветание Камбоджи голову сложить, то на пьянке – уж точно.

– Я думаю, что это оттого, что русский человек живёт не только материальным, но и духовным аспектом даже в больше степени.

– Ой, эти сказки про нашу хвалёную духовность я, конечно же, тоже слышал. А что это, можете сказать?

– Ну, это… Как бы… Это такое…

– Противовес материальному меркантильному миру, так?

– Пожалуй.

– А Вы знаете, что это противостояние существует только в нашей культуре? В других странах никто не делит людей на хороших и плохих по причине их материальной бедности или достатка. Бедность всюду считается злом, социальной заразой, с которой надо бороться всеми силами. Но у нас в стране решили как всегда «сэкономить»: не выводить людей из нищеты, а внушить им повод для гордости отвратительным материальным положением. Дескать, это от переизбытка духовности. Примитивная такая схема: где мало материи, там духа – завались. Народ в силу своего непомерного самомнения так подсел на эту грубую лесть, что иные аж хвалятся, что живут в лачугах и одни портки пятый десяток лет носят! В других странах тоже есть бедные люди, но они этим не хвастают. А у нас придумали духовность. Но в чём она выражается?

– Ну, в этом… Да я не знаю, честно говоря.

– И никто не знает! И никто внятно не скажет, что это. Я в юности кантовался в общаге заводской, там заседали такие «высокодуховные личности», как они сами себя называли, которые ночи напролёт трендели о смещении короля Лаоса и ошибках Николая Второго в войне с Японией, о реформах Дэна Сяопина и перегибах Политбюро в вопросе о трёх колосках. На этаже был один туалет, он всегда был забит и протекал. И вот из этих одухотворённых личностей ни один не знал, что с этим можно сделать. Но что должен был предпринять при сдаче Порт-Артура царь-батюшка Николай Александрович, которого они для простоты звали просто Колюней, как своего собутыльника (я даже не сразу понял, о ком речь, когда услышал первый раз) – знал каждый. Это поразительное свойство наших людей: не знать своего дела в сегодняшнем дне, но лезть в чужие дела и далёкие эпохи со своими ментальными помрачениями. Они мололи об этом годами! Ладно бы, обсудили проблему и успокоились, да какое там. Я понял, что они об этом не первый десяток лет трендят под водочку или пивко каждую ночь, не давая спать всей общаге. Утром вяло плелись на завод, кое-как отбывали там положенное время, засыпая на ходу, кто-то выполнял за них работу, так как они умели работать только глоткой по ночам, а в рабочее время кемарили где-нибудь, прикрывшись газеткой. Желательно, с кричащим заголовком о перегибах и недочётах каких-нибудь хунвейбинов. Чтоб все знали: духовно богатая личность дрыхнет, не кто-нибудь, так что просьба не беспокоить. Особенно, такими меркантильными пустяками, как предложение приступить к своей работе. Если им начинали грозить урезанием трудовых часов или лишением премии, они сразу давали понять, что материальные выгоды им безразличны: лишь бы в Багдаде всё спокойно было. К ночи ближе они окончательно просыпались и опять начинали орать, перебивая друг друга: «Ох, эта Прибалтика нам ещё покажет! Рига-то прекратила выпуск электричек, прям хоть на пути ложись», хотя эти электрички до сих пор ходят. Иногда из недр коридора выплывал какой-то шишок из начинающих ленинградских кришнаитов и начинал фанатично шептать: «Условные истины допускают присущее существование субъекта и объекта, а сознание и материя постулируются порознь, потому что материя не есть субстанциальная причина сознания, она тождественна сознанию и нет ничего кроме сознания, сведённого к абсурду. Душа не имеет начала, это непрерывная длительность без начала и без конца, но у отдельных воплощений есть начало, но нет конца».

– Ха-ха-ха!

– Вы понимаете, до чего допить можно? Хроническое блуждание сознания. Доходило и до поножовщины. Один другого загонял под стол и грозил насадить на перо по причине расхождения во мнениях относительно личности генерала Деникина или ещё кого-то там. Приходилось брать того и другого за шкирку и «мирить» – бить лбами. Ох, как они меня за это не любили: «Да что ж ты бездуховный такой? Да как у тебя на нашего Сашка рука поднялась – он же так хорошо о правлении Хрущёва только что говорил! Ты пошто об его харю Мишане морду разбил?». Это они со времён правления Хрущёва в общаге для холостых кобелей сидели! У всех детей понаделано разным дурам, охочим до высокодуховных бесед, но продолжали жить с себе подобными мудаками. Мужикам под пятьдесят лет, а они всё в Мишанях и Сашках ходят. Мораль как у зеков: была бы баланда да шконка, а больше не надо ничего. Так государство больше ничего и не предложит. Вот и вся схема нашей хвалёной честности и духовности, от которой только дух перегара и грязных носков. К ним «за шкаф» шлындали прокуренные барышни с претензией на интеллект – у таких ум всегда почему-то с сигаретным дымом ассоциируется, что лучше вони портянок, конечно же. Недоумевали в мой адрес: «Ах, Константин, Вы опять вчера в три часа ночи прервали нашу беседу на самом интересном! Ну как же Вам не интересно завершение военного правления в Бразилии!», на что я отвечал, что ещё от убийства Индиры Ганди опомниться не могу. Одна вот так ходила-ходила, пока не пришла с пузом. Мишаня от неё на шкаф, Сашок – под шкаф: «А мы причём? Мы тут вовсе ни при делах! Мы ж только об очередном Пленуме ЦэКа тебе поведали, да ты, видать, всё не так поняла, дура бездуховная». Свято место пусто не бывает, поэтому на место выбывших прибывали новые искательницы богатой духовной натуры, опять недоумевали: «И как же у этой меркантильной хамки язык повернулся обозвать Мишаню ушлёпком?! Да он такой эрудированный, начитанный, всё время с книгой, с газетой, даже на работе, даже когда спит!». Бедные женщины. Тяжело быть бабой среди таких придурков, что и говорить. Потом и эта поклонница ближе к сорока годам обзывала сей «кладезь знаний» козлом и уходила жить к снабженцам – у тех хотя бы по отдельной комнате было, не надо за шкафом от остальных «эрудитов» прятаться. А они делали вид, что не заметили такой незначительной потери в своих рядах, типа «мы не продаёмся в рабство подлому бабью – у них только комфорт на уме», и продолжали трещать ни о чём. Как ни странно, любили трещать и о деньгах, которых им не хватает даже при таких минимальных запросах, потому что проклятые бабы требуют алименты, хотя по идеи сами им должны приплачивать, что они до них снизошли. Их труд не ценят, потому что всюду сидят ворюги и сволочи, естественно. Я удивлялся, как им вообще платят за сон на рабочем месте, а они ещё требуют: мало! Им советовали сдать на разряд, получить бригадирство, закончить наконец-то техникум, в котором они лет десять не показывались, взяв академический отпуск, как в декрет. Да какое им бригадирство, если они свою-то работу не в состоянии выполнить, а тут надо будет отвечать за работу всей бригады? Таким бы только никогда ни за что не отвечать. Они не понимали, о чём речь: «Ну о каких вы пустяках говорите, когда во всём мире такая напряжённость?! Вот-вот лопнет хрупкий мир в Ливане, а потом и Ангола подтянется, да Штаты навалятся, а вы – техникум, разряд, категория… Как это пошло, нелепо, когда ТАМ детей танками давят!». Говорить, что ты-то не там, а ТУТ, было бесполезно. Шла ещё более жёсткая ломка сознания от долгого пребывания в душном помещении. Ведь у них дух такой стоял, что поневоле духовной личностью сделаешься. Не зря говорят, что у тех, кто застрял в прошлом и упорно не желает заниматься настоящим, всегда проблемы со стулом. Стареющие мужики с гастритом, чёрт-те что жрут с газет, иногда вместе с газетой, пердят, курят чуть ли не самокрутки из той же газеты с дешёвой вонючей махоркой – всё за одним столом.