Дендрофобия - Наталья Горская

– Нет, всё правильно: интеллигент – это не образование и не профессия, а социальная прослойка типа разночинцев. Интеллигенты появились ещё до Революции, когда образование было в диковинку. Подавляющее большинство жителей России было безграмотным и жило в деревнях, куда приезжал юрист, учитель или врач после университета, чтобы просвещать людей. Это был кто-то из потомков разорившихся дворян, поэтому не щеголял своим происхождением, а пробивался по жизни исключительно хорошим воспитанием, знаниями, интеллектом. Он отличался от простых людей именно наличием образования, умел читать и писать, мог составить челобитную, прошение какое-нибудь подать, похлопотать о чём-то, что-то подсказать. Это было такое передающее звено между правящим классом и бесправными слоями. И с помещиком мог общий язык найти, и к батракам подход имел – прообраз депутата, если хотите. И так повелось, что интеллигенты были невольно втянуты в разные житейские проблемы, которые их самих лично не касались. Их обязали «радеть за народ», который они плохо понимали и даже боялись. Теперь образование доступно даже крестьянам, поэтому первоначальное значение интеллигенции для общества стёрлось, но вот это отношение осталось: интеллигенцию обязали брюзжать, как всё хреново, как будто от этого оно станет лучше. И вместо утончённых врачей и образованных помещиков, какие описаны в русской классике, вместо самоотверженных сельских учителей и первых агрономов, которые тянули крестьян к свету, появились какие-то нахрапистые матершинники, иногда с двумя-тремя «вышками», которые только тем и заняты, что брызжут желчью. Они уже не используют интеллект, в честь которого их и прозвали, чтобы сдвинуть дело с мёртвой точки и улучшить жизнь. Они просто не умеют им пользоваться. Они получают образование не для дела, а для какого-то непонятного статуса. Я встречал в Питере людей после аспирантуры, которые работали курьерами, официантами, охранниками, дворниками ещё при Советах. Они это объясняли тем, что их никто не ценит, не понимает, какое светило за быдлом сор метёт. То же нытьё и гнилая спесь, что и всюду. Я им говорил: езжайте на периферию, там всюду нужны учителя, врачи, инженеры, строители. Но это противоречило их представлениям о роли интеллигенции. Вот этим они отличаются от своих предшественников столетней давности, которые ехали из столицы в Россию, понимая, что надо как-то вытягивать страну за уши из навоза. А нынешние интеллигенты не умеют пользоваться своим интеллектом. Они кричат, что «в этой стране умные люди не нужны», себя имея в виду, но они не умные. У них ум только для демонстрации, а по-настоящему умные люди способны решать проблемы с помощью ума, они умеют его употребить для пользы дела.

– Например, для обогащения?

– Не обязательно, если уж Вы обогащение таким позором считаете. Умный человек не рассусоливает о передаче Гибралтара испанскому королю, сидя на своей кухне в коммуналке, где лопнули трубы. Он для начала хотя бы что-то сделает, чтобы горячая вода по ногам не хлестала. Но чем занята наша интеллигенция? Она сидит в переполненных коммуналках и грызётся со сволочными соседями. Что показательно, в соседях у них всегда алкаши. То ли специально так делают злодеи по распределению жилплощади, то ли мистика какая, что сама жизнь умудряется так уравновесить «мощный интеллект и высокую нравственность» каким-то аморальным пьющим существом. Чтоб интеллигенты озверели окончательно и вместе со всей страной чесали языками, кого повесить, а кого живьём закопать, вот тогда-то сразу всё наладится. Чем подают очень плохой пример народу, который по старинке им подражает, желая хоть чем-то походить на «образованных людёв». Уже и народ полюбил бормотать: «Там в космосе чёрные дыры затягивают пространство, взрываются и гаснут звёзды, свет от которых доходит до ближайших объектов через века, рождаются и умирают галактики, а мы тут…». А жизнь в этом и заключается: быть тут, заниматься этим самым «тут», а не на вспышки сверхновых звёзд себя равнять. Надо участвовать в жизни! Жизнь бесполезно обсуждать – она этого не слышит. Она идёт своим чередом и прогибается только под тех, кто в ней участвует, кто оказывает на неё влияние. Бесполезно обсуждать баб, что они якобы нынче не те, поэтому некий духовно богатый Сашок никак жениться не может. Я всегда фигею, с какой укоризной такие бестолковые мужики это говорят, словно сейчас все рыдать начнут, что он ни одну дуру так и не осчастливил: носки свои рваные никому и не доверил стирать, а потом ещё штопать. Женщин на планете несколько миллиардов, эта огромная армия не станет подстраиваться под какого-то вяленного дурака, вся заслуга которого, что он до пятидесяти лет в общаге или с мамой прожил и на работу ходит, словно одолжение всем делает. Бабы подстраиваются только под тех мужиков, которые влияют на жизнь, создают её, пока остальные ноют, что им эпоха не та досталась. Так всегда говорят во все времена: и про молодёжь, что она «не та», и про вождей, и про женщин.

– Да и про самих мужчин.

– Вот именно. Мужики жалуются на противоположный пол и даже не догадываются, что женщины тем временем сами недоумевают, когда же вместо этих мудил появятся нормальные мужчины. Эти претензии и сто лет тому назад актуальны были, и тысячу, и миллион. Но человек столько не живёт. У него всего одна жизнь, и она очень короткая. Каждое мгновение жизни бесценно, надо дорожить каждым днём, каждым часом, а у нас люди живут так, словно ждут, когда «эта чёртова жизнь» закончится, не знают, на что её промотать. И дальше что? Они думают, что им новую жизнь кто-то выдаст, которая будет лучше? Если бы русские люди не страдали самомнением и спесью, не имели бы такой тяги к самолюбованию, их нельзя было бы развести на такую лажу. Они бы просто потребовали нормальной жизни для себя, но им внушили, что жить плохо – это хорошо. А чтобы люди не тяготели к изменению жизни, их убедили, что трепотня «о высоком», о радении за трудовой народ Сенегала, которого в природе не существует – это признак большого ума и высокой духовности. Вот они до сих пор и лаются друг с другом в своих коммуналках и бараках на эту тему, не замечая, что собственная жизнь фактически проиграна. Среднестатистический обыватель тратит себя на рассусоливания, что жизнь не та, вместо того, чтобы просто жить. Надо не лаять на караван с обочины, а думать, как попасть туда в погонщики. Нормальный мужик не обсуждает политику и коррупцию – он в них участвует. Нормальный мужик не бредит, что ему не та баба досталась, – он с ней живёт и приятными вещами занимается. Это намного интересней – самому участвовать в жизни, быть игроком в игре, а не болельщиком, который только трясёт пузом с трибуны и орёт о чужой неправильной подаче. Иди сам сделай, как тебе кажется нужным и правильным. Все костерят Ельцина да Горбачёва, так шли бы на их место. Они такие же простые мужики, как и все: один прорабом начинал, другой комбайнёром работал. Они сами себя пропихивали, проталкивали, где надо, у них не было влиятельных родственников и связей с сильными мира сего, поэтому они были вынуждены сами ими стать. Мы живём в эпоху, когда власть перестала считаться божественной: в неё может влезть практически любой. Так надо этим пользоваться, а не ныть, что вот опять кого-то не того выбрали. Но они даже не могут получить рабочий разряд, соразмерный своему возрасту. Я четвёртый разряд получил через пять лет, как работать пришёл, они третий не могли получить к пенсии. Лишь бы ни за что не отвечать и не отвлекаться от игры в духовность. Когда эти «высоко одухотворённые» задохлики попали ко мне в бригаду, для них наступили чёрные времена. В конце концов, накатали на меня высочайшую петицию на пяти листах аж в Партком, чтобы их перевели в другую бригаду «с более одухотворённым» бригадиром. Вся суть их претензий сводилась к тому, что они никак не хотели принять тот факт, что на работу ходят работать. Они на работу ходили покемарить, покурить, потрендеть о политике, ценах и бабах. Перемывать кости всем вокруг могли часами. Рабочими часами, которые им ставили в табель и начисляли за них оплату, хотя они никакой работы не производили. Так сидеть и пиздеть обо всём, что мимо ни пролетит, простительно только бабушкам на скамейке у подъезда, потому что бабушки своё уже отработали, отпахали, отрожали. Отстрелялись. Им – можно. Но откуда у нас столько «бабушек» среди дееспособных мужиков? Они могут сутками сидеть вокруг какой-нибудь железки, на ремонт которой у нормального рабочего уйдёт полчаса, курить среди горючих материалов, тыкать пальцем в газету: «Ить, ведь чё деетси в Ниракагуа! И куды токмо тамошний генсек смотрить? Какие будут мнения, тарищи» или верещать в стиле «а вот вчерась по телевизеру сюжетец был про одну лярву». Прям, глаза стёр, смотревши «на энту лярву». Спрашивается, кто больше лярва? Уж на что я работать не люблю, а и то не смог бы так с ума сходить от безделья на работе.